Безмолвный мир Николаса Квина

— Ах, звонок! Сейчас звенит звонок? Боюсь, что ни один из нас не способен его слышать.

В четверг в Лонсдейл-колледже был вечерний приём, но после ужина и двух рюмок портвейна декан синдиката решил, что будет лучше, если он пойдёт домой. Он был определённо недоволен тем, что приходится менять планы на пятницу, поскольку одной из немногих обязанностей, которая ещё доставляла ему наслаждение, являлось собеседование с абитуриентами. Пересекая внутренний двор, он мрачно размышлял, сколько может продлиться собрание синдиката и почему Том Бартлет был так настойчив. Всё выходит из-под контроля, ну да ладно. Он становился стар для этого поста и с нетерпением ждал следующего года, когда можно будет уйти на заслуженный отдых. Одно было несомненно: с неприятностями вроде тех, что случились за последние две недели, он справиться просто не в состоянии.

Дома он просмотрел личные дела абитуриентов, что лежали у него на столе, и прочитал казённые похвалы, которыми осыпали своих учеников и учениц директора и директрисы, столь отчаянно желавшие возвысить на несколько мест положение своих школ в табели о рангах Оксбриджской [19] лиги.

Если бы только понимали такие директора, что всё их многословие производит прямо противоположный эффект! Раскрыв первое дело, он прочитал данную директрисой характеристику юной девушки, стремящейся занять одно из мест, отведённых в Лонсдейле для женщин. Девушка была (естественно!) самой способной ученицей выпуска и завоевала целый шкаф призов. Далее декан прочитал замечания директрисы в графе «Личные качества»: «Миловидная и, несомненно, весьма бойкая девушка с озорным чувством юмора и пикантным острословием». Декан медленно улыбнулся. Ну и фраза! За годы он составил свой небольшой словарик синонимов:

19

Оксбридж — разговорное название Оксфордского и Кембриджского университетов; употребляется как символ первоклассного, привилегированного образования.

миловидная = страшно смотреть бойкая = не дура выпить озорная = чокнутая пикантная = невоспитанная

Ну, да ладно! Может, она и не такой бросовый вариант. Но побеседовать ему с ней не придётся. Проклятый синдикат! Было бы интересно ещё раз проверить свою маленькую теорию. Люди так часто пытаются казаться совсем не теми, кем они являются на самом деле. Это нетрудно. На лице улыбка, а сердце затвердело, точно кремень! И наоборот тоже бывает: лицо, как кремень, а сердце… Смутное воспоминание разбередило декана. Старший инспектор Морс вроде бы тоже говорил что-то похожее. Но декан не мог вспомнить, что именно. Ну и наплевать. Вряд ли это могло быть важно.

В восемь часов Бартлету позвонила миссис Мартин. Вы не знаете, где может пропадать Дональд? Он был на собрании? Она знает, что ему приходится иногда работать по вечерам, но он ни разу не задерживался до столь позднего часа. Бартлет попытался произнести нужные слова: попросил не волноваться, обещал перезвонить, сказал, что найдётся простое объяснение.

— О Господи! — простонал он, положив трубку.

— Что случилось, Том?

В комнату вошла миссис Бартлет и с тревогой посмотрела на мужа. Он ласково положил ладонь на её руки и устало Улыбнулся:

— Сколько раз я тебе говорил? Ты не должна подслушивать мои телефонные разговоры. У тебя и без того…

— Я никогда этого не делала. Ты это знаешь, Том. Но…

— Всё хорошо. Это не твои проблемы, они мои. За это мне платят деньги, не так ли? Нельзя же ни за что получать приличную зарплату, верно?

Миссис Бартлет любовно положила голову к нему на плечо.

— Я не знаю, за что тебе платят, и не хочу знать. Даже если бы тебе платили миллион, и то было бы слишком мало! Но…

Она была обеспокоена, и Бартлет это понимал.

— Знаю. Кажется, что мир вдруг сошёл с ума, да? Звонила жена Мартина. Его до сих пор нет дома.

— Не может быть!

— Полно. Не торопись делать глупые выводы.

— Ты не думаешь, что?..

— Иди сядь и налей себе джина. И мне налей. Я через минуту подойду.

Он нашёл в записной книжке телефон Моники и набрал номер. Точно так же, как некто накануне, он начал механически считать гудки. Десять, двадцать, двадцать пять. Салли, должно быть, тоже нет дома. Он подождал ещё несколько секунд и медленно положил трубку. Кажется, синдикат на грани полного краха.

В мыслях Бартлет возвратился к тем годам, в течение которых он так упорно работал, чтобы возвести это здание. Но почему-то в одно мгновение фундамент начал оседать и трескаться, что немедленно отразилось на всей постройке. Бартлет даже мог точно указать, когда это произошло: когда в совет синдиката был избран Руп. Вот именно. Тогда-то всё и затрещало по швам. Руп! Несколько минут секретарь нерешительно стоял у телефона, думая, что с удовольствием убил бы этого человека. Вместо этого он позвонил в кабинет Морса в «Темз-Вэлли», однако Морса тоже не оказалось на месте. Впрочем, это было не важно. Он уже говорил с ним об этом сегодня утром.

30

Миссис Сет пришла без четверти десять и поднялась в комнату для заседаний. Из всех членов синдиката она пришла первой, и, сев за стол, мысленно возвратилась к тому дню, когда сидела здесь последний раз. Когда вспомнила про отца… когда взял слово Руп… когда назначили Квина… Комната постепенно стала заполняться людьми. Миссис Сет кивала, здороваясь с вошедшими, но обстановка была довольно мрачная. Остальные члены синдиката тоже сидели молча и тоже возвращались мыслями к последнему заседанию, как и она. На собраниях членов синдиката время от времени присутствовали один-два научных сотрудника из постоянного штата, но только по приглашению. В это утро не было никого из них, кроме Бартлета. Его утомлённое, поникшее лицо отражало общее настроение. Рядом с Бартлетом сидел человек, которого миссис Сет не знала. Должно быть, из полиции. Приятной наружности, примерно её возраста: лет сорока пяти — пятидесяти. С редеющими на макушке волосами, красивыми глазами, хотя они, казалось, одновременно смотрят на вас и сквозь вас. В комнате находился ещё какой-то человек — вероятно, тоже полицейский. Но он робко стоял вне магического круга с блокнотом в руке.

Две минуты одиннадцатого, когда все кресла, кроме одного, были заняты, Бартлет поднялся и в коротком выступлении, полном печали и разочарования, проинформировал собрание о подозрениях полиции — и своих собственных тоже, — что добрая репутация их ведомства была непоправимо испорчена преступными действиями одного или двух лиц, которые пользовались в синдикате полным доверием. Бартлет сообщил, что, по мнению старшего инспектора Морса («Который сидит справа от меня»), смерть Квина и Оглби была прямо связана с этим обстоятельством и что по завершении сравнительно небольшой осенней экзаменационной кампании деятельность синдиката будет временно приостановлена, пока не закончится следствие. Он сказал также, что возможное закрытие синдиката может иметь далеко идущие последствия, поэтому сейчас необходимо полное сотрудничество всех и каждого его членов. Но в данный момент речь не об этом. Цель их сегодняшней встречи совершенно иная, как это скоро будет ясно.

Декан поблагодарил секретаря и счёл необходимым поделиться собственными тягостными мыслями о будущем синдиката. Пока он, мыча, покашливая да охая, скучно продвигался вперёд, становилось ясно, что синдики беспокоятся всё сильней и сильней. Вдоль столов перешёптывались: «Один или двое, ты слышал, что сказал Бартлет?», «Что ты обо всём этом думаешь?», «Почему здесь находится полиция?», «Они правда из полиции?».

Наконец декан закончил, и шёпот прекратился тоже. Это было странным нарушением привычного порядка, и миссис Сет подумала, что всё это связано с человеком справа от Бартлета, который до сих пор бесстрастно сидел в своём кресле, время от времени проводя указательным пальцем левой руки по крылу носа. Она заметила, что Бартлет повернулся к Морсу и вопросительно на него посмотрел, на что Морс незаметно кивнул, а потом медленно поднялся из-за стола.

— Дамы и господа. Я попросил доктора Бартлета созвать это собрание, поскольку считаю единственно правильным поставить всех вас в известность о том, что мы установили факт утечки экзаменационных материалов из данного учреждения. Кое-что об этом вы уже слышали (здесь Морс неопределённо посмотрел на декана и затем на Бартлета), и я думаю, что на этом официальная часть собрания может быть завершена. Если у кого-то есть неотложные дела, можете идти. — Он оглядел присутствующих холодными серыми глазами. Напряжение в комнате заметно усилилось. Все боялись шевельнуться, стояла глубокая тишина. — Наверно, правильно будет также, — продолжал Морс, — чтобы вы кое-что узнали о полицейском расследовании обстоятельств гибели мистера Квина и мистера Оглби. Я уверен, что всем вам будет приятно узнать, что дело уже завершено, вернее, почти завершено. Выражаясь языком официальным, я могу сообщить вам, дамы и господа, что человек, подозреваемый в убийстве Квина и Оглби, был арестован и подвергнут допросу.