Безоблачное небо

— Возможно, ты прав… но прошлое важно.

Я пожал плечами. Охота кому-то копаться в руинах — его право. Если кому-то нравится жить в доме с провалившейся крышей и считать себя при этом невесть кем — тоже его право. Я не гордый крылатый, а дикий горец, но в моей комнате крыша не протекала, а на столе всегда было мясо.

Солнце опустилось за горизонт и сразу стало холодать. Риесарха встала и с сомнением посмотрела на меня.

— Тебе помочь спуститься?

— Еще чего, — фыркнул я. — Иди ужин готовь, я сейчас подойду.

Крылатая несколько секунд смотрела на меня, склонив голову к плечу, а потом, расправив крылья, легко взлетела в небо. А я, вздохнув, начал осторожно спускаться, надеясь что ни один кирпич, не вывалится из под… От неожиданности я вскрикнул, Риесарха спикировала с высоты и, схватив меня сзади, легко оторвала от стены. Пару мгновений я болтал ногами над старинной мостовой, но не успел я выругаться, как уже стоял на камнях внизу.

– *****!

Крылатая громко и заливисто рассмеялась.

— Какое интересное выражение, — ничуть не обидевшись, произнесла она. — Извини, но это очень забавно.

— Да уж… — зло проворчал я.

— Не обижайся, Ирвин! Ирвин, ну извини!

Зло сплюнув, я пошел к нашему лагерю. Риесарха весь вечер подшучивала надо мной, я в ответ ругался, а Ирина смеялась, глядя на нас обоих.

На следующий день мы завалили камнями вход в подземную келью, оказавшуюся могилой, и полетели обратно. Ирина возилась с найденным дневником, Риесарха молчала, а я размышлял. Я попросил крылатую завернуть в то место, где мы оставили «тень», чтобы забрать пару нужных вещей.

Самолет был на месте и в полном порядке. Его немного присыпало песком, так что теперь с воздуха его было не видно. Я сам нашел его только потому, что запомнил несколько ориентиров. Из багажа я забрал несколько гранат и динамитных шашек.

Нам уже пора было возвращаться на «Изгнанник», а перед этим я хотел устроить небольшой сюрприз риегалам, но потом передумал. Учитывая меры безопасности, даже такой диверсант как я легко мог поджечь их склады или даже взорвать один из их кораблей. Но какой в этом был бы толк? Все, чего можно было добиться, так это переполоха, подозрений и значительного усиления мер безопасности. Сейчас наши враги даже не подозревали, что к ним так легко пробраться, а значит, теперь мы могли заслать к ним не двух разведчиков, а целый отряд. Но если они будут настороже…

Также у меня была мысль сделать что-нибудь с их защитой, убрать этот проклятый Шторм. Ирина объяснила мне, что магия такого уровня нуждается в постоянно поддержке и для этого необходимо специальное устройство. Она не вдавалась в подробности, но сказала, что для контроля заклинания такого масштаба необходима целая система магических устройств, и если уничтожить одно из них, а лучше главное, то заклинание просто исчезнет. Но так как мы с Ириной даже не предполагали, где может находиться что-то подобное, то и от идеи пришлось отказаться.

Опять шел дождь. Ирина читала книги, пытаясь найти в них что-то важное. Риесарха куда-то пропала, а я чистил оружие. Жить на земле мне уже порядком надоело и мне уже снилось ночью, что я смотрю на облака сверху и вижу внизу яркие тропические острова.

— Ирвин, — вдруг окликнула меня Риесарха.

Крылатая только что пришла с улицы, белая накидка, напоминавшая плащ, намокла и облепила стройное тело, а с перьев капала вода. Она пыталась вытереться полотенцем, но доставала только до кончиков крыльев.

— Поможешь?

Я молча подошел к ней и взял в руки полотенце. Риесарха повернулась ко мне спиной и расправила крылья. Перья оказались на удивление мягкими, только большие и длинные маховые перья были пожестче.

— Не люблю дождь, — пожаловалась крылатая.

— Да, вы явно не из водоплавающих птиц, — заметил я, вспоминая наших гусей, тем никакой дождь не страшен.

— Спасибо, — поблагодарила Риесарха, забирая полотенце. — Как закончишь… это твое дело, можешь подняться на второй этаж, я… поговорить хочу.

— Хорошо, — кивнул я.

Собрав винтовку и пистолет, я вымыл руки и пошел наверх. Риесарха сидела в плетенном кресле на веранде выходившей во внутренний дворик, на мраморном столике рядом стояла бутылка с золотистым напитком и два украшенных золотом хрустальных кубка. А чуть в стороне от этой роскоши струйка воды бежала с потолка в подставленный таз. Я уже, впрочем, начал привыкать к такому контрасту роскоши и разрухи.

Напиток в бутылке оказался каким-то фруктовым вином, приятным на вкус, но немного сладковатым. Риесарха смотрела на сбегающие с крыши струи воды и о чем-то меланхолично размышляла. Я не стал её торопить и просто сидел рядом и ждал.

— Ирвин, каков мир за пределами защитного Вихря? Каков он на самом деле?

Я хотел было продолжить рассказывать сказки, но что-то в голубых глазах девушки меня остановило. Я запнулся на полуслове, перевел дыхание и неожиданно для себя сказал:

— Если честно, это довольно отвратное место, где процветает пиратство, работорговля, а человека могут убить за горсть монет или просто потому, что он из другой страны. Но все… — я задумался. — Все зависит от того каков ты сам и что хочешь от мира. Я родился в высоких горах и рос среди сурового и жестокого народа, который так и не принял ни мою мать, ни меня самого. Не приняв их правил, я ушел с гор и отправился странствовать. Воевал за страну, но мы проиграли. Ирину тяжело ранили, я спрятал её у надежного друга, а сам отправился в изгнание. Потом жил на Вольных островах. Это красивое место, но там нельзя показывать слабость. Я спал с пистолетом под подушкой и никогда не расставался с ножом. Я бы не сказал, что тамошние жители особенно жестокие, просто… они просто сначала проверяют тебя. Если ты слаб — тебя сожрут и забудут, но если ты силен, они могут даже начать тебя уважать или хотя бы не будут трогать, зная, что у тебя тоже есть зубы и когти. Я жил какое-то время и в Облачном городе. Там… как и везде, полно хороших людей и полно конченых тварей. Одним я помогал, или они помогали мне, а других мне порой приходилось убивать, о чем я ничуть не жалею.

Риесарха внимательно меня слушала, а я приблизился к ней и понизил голос.

— Видишь в чем дело, я не знаю ответа на твой вопрос. Однажды мы с Серым попали в песчаную бурю. Мы три дня прятались от ветра и песка под «касаткой», дышали через ткань и молились, чтобы выдержали веревки, которыми мы закрепили самолет. А когда буря закончилась, то вокруг нас намело целые кучи песка, а наш мешок с запасами воды попросту сдуло с места и засыпало. Мы так его и не нашли. И вот представь. Три дня мы прятались от бури, потом сутки расчищали плато вокруг самолета, чтобы взлететь. Стояла ужасная жара, у нас не было ни глотка воды, а из еды осталась лишь соленая рыба. Но то утро, когда буря закончилась и взошло солнце — это было самое красивое утро, которое я видел в жизни. Весь наш мир как та пустыня — суровое и опасное место, в котором живут милые и забавные пустынные лисички, а по утрам после бури от красоты захватывает дух у тех, кто смог эту бурю пережить.

— Ты любишь этот мир, — неожиданно сказала Риесарха.

— Да, наверное, — я пожал плечами. — Хотя до того, как я оказался в этом гиблом городе, я этого не понимал. Но, увы, наш мир прекрасен именно тогда, когда у него не получилось тебя убить.

— У нас тоже есть пустыня и горы…

— Это все не то. Ваша пустыня мертвая, в ней не осталось жизни.

— Я знаю, но может быть еще не поздно… — еле слышно проговорила Риесарха.

Я не понял, что она хотела этим сказать, но не стал переспрашивать. Вместо этого я налил себе полный кубок и едва не уронил его из-за просьбы Риесархи.