Безопасность непознанных городов

— Твой сутенер?

Маджид не ответил, но встал с кровати и вставил в курильницу на подоконнике новую сандаловую палочку.

Когда он опять повернулся лицом к Вэл, мглистый серый свет предутренних сумерек обрисовал спинной хребет, делящий его широкие плечи и узкую талию пополам, и неуместный силуэт полных грудей.

— Ты зарабатываешь проституцией, — поняла Вэл.

— Говоришь так, будто тебя это удивляет.

— Меня мало что удивляет.

— Значит, ты невнимательно смотрела.

Наполнившие комнату ароматы сандалового дерева и клубники смешивались с запахом секса в пьянящий мускусный букет.

Маджид скользнул обратно в кровать и припал ко рту Вэл губами цвета хурмы.

— Нужно уезжать. Прямо сейчас.

— Что, сию минуту?

— Разве ты не этого хотела? Не за этим ко мне явилась? Только не говори мне, что решила еще немного понежиться в постели. Давай, собирайся. Не хочу здесь задерживаться.

— Да ты его и впрямь боишься!

— Просто проявляю... благоразумие.

— Что он тебе сделает?

— Проклятье! Ты задаешь слишком много вопросов.

— Мне сначала нужно заглянуть к себе в гостиницу. Забрать вещи.

— Это долго?

— Час.

— Ладно, значит так. Собирайся, но не мешкай. Знаешь, где вокзал?

— Да.

— В главном зале ожидания есть кофейня. Буду ждать тебя там. Не задерживайся.

— Филакис... он вернется?

— Не сегодня. Ему и без нас есть кого пасти. Я лишь мелкая рыбешка. К тому времени, когда он потеряет терпение и вышибет дверь, мы будем уже на полпути в Африку.

— В Африку?

— Разве я не говорил? Город — в Африке. По крайней мере, вход.

— Ладно, тогда до встречи!

— Паспорт у тебя при себе?

— Да.

Вэл уже одевалась. Подняв пояс-кошелек, она с ужасом заметила расстегнутое отделение. Паспорт и дорожные чеки лежали на месте, но кредитка и большая часть немецкой валюты исчезли. С внезапной тошнотой она вспомнила, как швырнула в потрясенного Лу сверток дойчмарок, не обратив внимания, что, помимо его денег, которые в тот момент презирала не менее его самого, вытянула и карту.

Твою мать!

— Ну а теперь у тебя что случилось? — поинтересовался Маджид.

— Ничего.

— Знаешь... на мгновение у тебя на лице появилось такое странное выражение.

— Просто подумала... возможно, я не смогу взять такси прямо сейчас. Мне понадобится больше часа.

— Тогда встретимся через два, — с досадой отозвался Маджид, — но не минутой позже! Если опоздаешь — это твоя проблема. Сяду один в первый же поезд на юг. Ждать не буду.

* * *

Брюхо облаков окрашивали пастельные разводы. Словно отметины на шерсти овец, которых отправляют на бойню, подумала Вэл. Мчась на такси к Лу, она ругала себя на чем свет стоит. Мало того, что по-детски вспылила у этого одержимого глупца и в приступе неразумной гордости отдала честно заработанные деньги, так еще и оставила кредитку — с настоящим именем, что уже вообще верх безумия.

Просто так бросать ее нельзя. Карта понадобится, к тому же... Вэл содрогнулась. Невыносимо думать, что нечто из ее вещей, нечто с ее подписью, станет частью коллекции Лу, своеобразным сувениром.

Она попросила водителя подождать и взбежала по лестнице, в голове роились неблагоприятные возможности. Вдруг Лу — ранняя пташка и уже ушел завтракать или на стадион? Вдруг не впустит? Вдруг нашел карточку, но не признается по какой-то извращенной причине? Вдруг кредитка действительно не у него, а потерялась где-нибудь по дороге? Маджид ждет на вокзале... времени так мало...

Вэл забарабанила пальцами по двери. Подождала и постучалась снова.

Где же он?

— Лу!

Проклятье, он просто обязан быть дома!

Затем, хотя, по логике, квартиру не могли оставить открытой, Вэл все же подергала ручку. Дверь отворилась.

— Лу?

В гостиной стояла такая же темень, как и несколько часов назад, когда Вэл ее покинула, но было еще более тихо. Впрочем, вряд ли бы он ушел, не выключив музыку и свет. Да и дверь бы закрыл, если на то пошло.

— Эй! Есть кто-нибудь?

По спине Вэл пополз холодок. Она сделала еще несколько шагов, а затем, принюхавшись, уловила слабый, но памятный душок, который ассоциировался у нее с забитыми водостоками и загаженными гетто стран третьего мира.

Просто отыщи эту треклятую карту и убирайся отсюда!

Деньги Лу, конечно же, подобрал. Кредитку, вне сомнения, тоже. Но куда он мог ее положить? В бумажник, в стол, выбросил в мусорное ведро? Вторгаться в чужое жилище — последнее дело. Он может пристрелить ее как воровку, и его оправдают.

Вэл позвала Лу снова.

Бесполезно. Даже если он моется в ванной, на этот раз все равно бы услышал. Оно того не стоит. Убирайся отсюда.

А вот и банковская карта. Не спрятана, темнеет на подлокотнике кресла, поверх аккуратно сложенной газеты.

Вэл направилась к кредитке и волей-неволей прошла мимо распахнутой настежь двери в Сокровищницу. Одна из красных туфель, примеренных вчера, валялась в коридоре. Высоченный каблук был оторван. В стороне, ближе к спальне, лежала вторая туфля, изуродованная схожим образом.

И запах... отчасти больничный, отчасти словно в общественном туалете.

Хотя все инстинкты просили этого не делать, Вэл толкнула дверь спальни.

И чуть не рассмеялась от потрясения, потому что в тусклом свете не сразу поняла, что видит. Будто инсталляция, созданная эксцентричным экспрессионистом. Или какой-нибудь шутник претворил в жизнь свое представление о визуальном розыгрыше, действуя на манер тех фигляров, что удерживают ложку на копчике носа или на глазах у всего ресторана пихают в ноздри палочки для еды.

Человеческую голову использовали как подставку для обуви.

Это невозможно, подумала Вэл, невольно подходя ближе. Ее будто притягивали невидимыми веревками, чтобы показать ужасы с более выгодного ракурса. Она все еще ждала, что Лу вот-вот стряхнет с лица нелепые украшения и зайдется садистским смехом.

О боже!

Его руки были заломлены за спину и привязаны к лодыжкам. Целый кусок туловища влажно блестел красным. Освежеванная туша. На ноги свисали клочья кожи и жир, срезанные с ребер и живота.