Безопасность непознанных городов

— Вообще-то, большинство людей не выбирают момент. К тому же ты сама говорила, что предпочитаешь опасных... людей. Рано или поздно ты бы допрыгалась. С твоим образом жизни безвременная кончина прямо-таки неизбежна, скажешь нет?

— Но не такая... не от твоих рук. Я почувствовала с тобой сильнейшую душевную близость. Думала, что мы в чем-то... похожи.

— Ничего подобного! Ты обычная женщина. А я диковинка, и люди платят по два фунта, просто чтобы на меня поглазеть. Он и она в одном флаконе, прима на шоу уродцев и в порнороликах.

— Прекрати!

— Но и убивать я умею не хуже остальных.

— Ты пообещал, что отвезешь меня в Город. Сделай хотя бы это a потом...

— Ты не понимаешь, о чем просишь. Такого места не существует. Это ложь, выдумка людей, которые пресытились всем на свете и в буквальном смысле сходят с ума от скуки.

— Не заставляй меня умирать так. Только не связанной, будто...

— ...будто когда-то давно? Кто это был, Вэл? Дружелюбный старый врач, священник? Забавный дядюшка или твоя сумасшедшая мать? Что она такое с тобой делала?

— О чем ты?

— Ладно, забей. Уже неважно. К тому же я устал от твоей болтовни. Ты ужасная зануда, годишься только для секса.

Шприц был полон. Маджид выдавил крохотную капельку, чтобы избавиться от пузырьков воздуха, и воткнул его, но промазал. Игла плясала из-за дрожи в руках.

— Маджид, что ты имел в виду чуть раньше? Почему Филакис хочет именно мою жизнь?

— Заткнись! Какая разница? Я пообещал ему и сдержу обещание, не то он не пустит меня обратно в...

— В Город? Значит, вот как? Получается, Филакис — это Турок.

— Ну и что с того?

— Неужели это место так прекрасно, что ты готов убить меня ради возвращения? Зачем вообще тогда покинул Город? Почему не остался?

Маджид все сильнее бесился из-за собственной неспособности попасть в вену. Пот бисеринами блестел на лбу, стекал по лицу.

— Город как опиум? — продолжала выспрашивать Вэл. — Хочешь остановиться, бросить, но не тут-то было? Вечно тянет обратно и ты готов заплатить любую цену?

— Заткнись! — рявкнул Маджид и отбросил шприц.

Вэл затаила дыхание. От страха затуманенное опиумом сознание несколько прояснилось, и если она все еще была под кайфом, то этого не ощущала. Чувствовала себя окаменевшей от страха, насекомым, застывшим в янтаре. Жилы натянуты как струны, сердце — твердый небьющийся комок.

Раз уж умирать, подумала она, так хотя бы ярко.

Маджид подобрал нож и, подойдя к кровати, провел клинком между раздвинутых ног Вэл, затем поднялся к шее. Острие проткнуло кожу чуть выше яремной ямки. Вскоре углубление заполнила кровь и потекла по ребрам. Боль казалась чем-то далеким, незначительным. Все чувства сосредоточились на Маджиде.

— Зачем тебе убивать именно меня? — прошептала она. — Почему бы не кого-то другого?

— Будь ты проклята!

— Почему меня?

Маджид занес нож. Его голос был еле слышен, тих, как шелест насекомьих крыльев.

— Он знает, что я тебя люблю.

Маджид ударил дважды — один раз за другим. Клинок рассек кожу, но совсем неглубоко. Целью было перерезать шарфы вокруг запястий Вэл.

Он небрежно взмахнул рукой, отпуская ее.

— Ступай, влачи свою никчемную жизнь. Рано или поздно тебя по-любому убьют. Просто не я.

Вэл вздохнула снова и, скатившись с кровати, начала одеваться. Онемевшие, чужие руки не подчинялись воле, став просто парой бесчувственных чурбанов. Восстановив в них кровообращение, она кое-как натянула джинсы, и тут Маджид запрыгнул на постель с ножом в руке.

Его глаза безумно сверкали, бледная кожа приобрела нездоровый, малярийный оттенок.

— Постой!

Вэл подумала, что он все же решил ее убить.

— Пожалуйста, Маджид, давай...

Нож в его руке задрожал.

Вэл метнулась к двери, но Маджид перехватил ее и бросил на кровать.

— Говорил же, ты не сможешь...

Теперь и Вэл услышала, что к номеру кто-то идет. Не было никаких оснований считать шаги предвестниками беды, разве что реакция Маджида, явственно выдававшая ужас. Он метался по комнате в лихорадочном танце бестолковых телодвижений — этакая песчаная мышь, бегающая от окна к окну в тщетных поисках способа сбежать из ловушки.

— Нет, — остановила его Вэл, поняв, что он собирается спрыгнуть. — Слишком высоко. Ты погибнешь.

Номер располагался на третьем этаже. Оба окна выходили в мощенный камнем проулок, запруженный не только пешеходами, но и пестрой смесью торговцев, которые разложили товары на циновках. Падение с такой высоты не всегда смертельно, но чревато сломанными костями и внутренними разрывами.

И все же Маджид пытался открыть окно и явно прыгнул бы, рискуя сломать шею, но тут запертая дверь вылетела от мощного удара.

Во всем своем порочном величии к Маджиду подошел Турок и схватил его за горло жилистой рукой, перевитой крупными венами.

— Сучка, ты предала меня! — прокаркал он ему в ухо. — Пообещала, что сегодня отнимешь у нее жизнь. Поклялась!

В ответ Маджид, все еще с ножом в руке, попробовал вывернуться юркой ящерицей. Филакис вырвал из его руки нож и швырнул через всю комнату. Тошнотворно захрустели пальцы. Маджид заскулил.

— Не стоит, — бросил Филакис, словно догадавшись, что Вэл собралась за ножом.

Он развернул Маджида лицом к ней. Выбитая дверь позади них манила возможностью побега, но Филакис заступил путь и уставился на Вэл странным оценивающим взглядом, источавшим столько отвращения, что у нее заледенела кровь в жилах.

Маджид тем временем попытался освободиться и закашлялся оттого, что Филакис сильнее сдавил ему шею. Ладони Турка выглядели как-то странно. Вначале Вэл подумала, что они испачканы кровью, но вскоре поняла: это хна, заклинания и молитвы для защиты от злых духов, традиционные среди берберских женщин.

Впрочем, Вэл было не до странной суеверности Турка. Вырванный им у Маджида клинок манил близостью — искушение, которое при нынешних обстоятельствах оказалось неодолимым. Вэл схватила нож, намереваясь всадить его Филакису в шею, но замерла от внезапного треска и потрясенно уставилась на зрелище перед глазами.