Безродная

Сделав глубокий гневный вдох, Никита подошла к большому письменному столу, на котором стоял компьютер и с сожалением подумала о том, что будь она не одна, то утащила бы эту махину, но для неё одной – он слишком тяжёлый, и будет слишком заметен. В ящике стола Никита нашла несколько полезных для неё вещей по типу: блютуз-колонки, двух старых телефонов и планшета.

Кроме них она не чуралась забрать и пару приглянувшихся ей книг Агаты Кристи.

Хорошие детективы в наше время дорого стоили, а эти были бесплатными и стояли пылились на полке без дела. Ещё, вместе с ней из квартиры ушли и некоторые канцелярские принадлежности и еда из холодильника.

На всё про всё у Никиты ушло полчаса. Уже стоя на пороге, она подумала о том, что в ванну заходить не будет. Ей оттуда ничего не нужно, да и вряд ли там спрятано что-то ценное. В дорогих домах и квартирах ещё можно было-бы заглянуть в бачок от унитаза, но не в этом случае. Туда даже и соваться нет смысла.

Словно бы общаясь с кем-то, Никита кивнула и посмотрела в дверной глазок. На лестничной площадке было пусто.

Досчитав мысленно до десяти и по-прежнему не видя никого из людей, Никита открыла дверь и быстро вышла наружу. Ещё десять секунд прислушивания к окружающей обстановке и дверь была грамотно закрыта с помощью отмычки.

Когда раздался нужный звук щелчка, Никита на автомате спрятала руки в карманы и повернулась на лестницу, но тут-же замерла, услышав шаркающие шаги внизу.

«Блядь! Всё так гладко шло!» – Выругавшись мысленно, она сделала несколько шагов вниз по лестнице и посмотрела вниз в проём между этажами, чтобы разглядеть, где идёт человек.

По-видимому, какая-то старуха шаркала двумя этажами ниже.

«Идёт она, конечно, медленно, но нужно решать, что делать побыстрее. Либо сейчас быстро спускаться вниз, либо сидеть до последнего. Вдруг она с четвёртого этажа? Главное не палиться».

Никита замерла, смотря как локоть чёрного пальто медленно скользит вверх по старым, покрытым зелёной краской, перилам. Несколько минут длилось это восхождение и в итоге – старуха остановилась на четвёртом этаже.

Так же медленно она, покопавшись ключом в замке открыла дверь и скрылась внутри своей халупы.

Никита улыбнулась: «Ну вот. Не стоило переживать».

Через две минуты она уже вышла на улицу распахнув дверь подъезда.

Морозный воздух поздней осени быстро заполнил её лёгкие больно покалывая нос. Ещё перед выходом, спускаясь по лестнице она стянула с себя бахилы, перчатки и маску, прикрывающую лицо и теперь была вполне довольна тем, что ощущает мир без всяких помех.

«Нет ничего лучше удачного дела. Каким бы это дело ни было, если оно удачно – всё заебись. Осталось добраться до дома, не попадаясь никому на глаза».

На улице было немного народу и фраза: «смешалась с толпой» тут не подойдёт.

Она скорее просто исчезла на самом видном месте.

Стала невидимкой там, где её было проще всего увидеть. И это несомненно доставляло ей немалое удовольствие – уметь исчезать – это лучшее, чему она научилась за свою не долгую жизнь. Лучшее и самое полезное.

Через несколько часов она уже была дома и на полной громкости слушая Земфиру искала куда и кому можно сплавить награбленное.

Параллельно с поисками она готовила себе картошку.

Она ненавидела картошку, но когда то, что ты ненавидишь помогает тебе выжить, ты как-то начинаешь это даже любить. Ну, а если не любить, то привыкнуть и смириться с этим ты точно можешь.

Глава 3

…У всех было полно шрамов, и у большинства были трещины в костях. У двоих не хватало трети языка, потому что они откусили их себе в детстве. А еще они не чувствовали запахов. В остальном же нервная система пакистанцев оказалась в полном порядке. Они отличали холодное от горячего, замечали прикосновения, потели в жару и понимали, что хотят в туалет.

Пациенты с врожденной нечувствительностью к боли – мечта ученых. Боль – это глобальная индустрия. Предполагается, что во всем мире каждый день принимают около четырнадцати миллиардов доз болеутоляющих. Исследования, проведенные в США и Европе, показали, что более чем в трети домохозяйств есть люди, страдающие от хронической боли (когда боль сохраняется больше трех месяцев).

При этом популярные опиаты мало того, что вызывают опаснейшую зависимость, так еще и помогают не при всякой боли. Также не всегда спасают и более слабые обезболивающие: ибупрофен с кортикостероидами, а аспирин и тому подобные альтернативы не справляются с острой болью и могут при длительном употреблении вызвать тяжелые побочные эффекты. Ученые, которые узнают, что отличает людей с нечувствительностью к боли от остальных, станут героями, а компании, которые на основе этого открытия создадут эффективное лечение, озолотятся.

***

Из коридора прекрасно были слышны крики матери. Давно пора было принять тот факт, что в этой семье, семьи никогда не будет. Что ж, могло быть и хуже… Ой, да ладно! Неужели, если могло быть и хуже, то эту проблему (возникающую каждый раз, как она пытается сблизиться с бывшим мужем) нужно игнорировать?

Отчего люди думают, что стоит сказать: “Бывает и хуже” и всё станет в миг заебись? Так не работает.

Это просто перекладывание ответственности и игнорирование серьёзности данных проблем…

“Блядь, опять эта хуйня”! – Подумал Эндрю и поднял голову.

Стараясь не вслушиваться в крики матери, он медленно открыл глаза и уставился на собственное отражение в зеркале. Худые руки, упёршиеся в тумбочку, нервно перебирали пальцами отчего по всему коридору слышался ритмичный стук. Слышал его только он один. Да даже если бы здесь вдруг загудел поезд мать не услышала бы.

Вступая в словесную перепалку с отцом, она всегда погружалась в это дело, словно под воду, с таким неистовым рвением, словно от этого зависело сможет ли она сделать следующий вдох.

Не дозваться и не докричаться. Можно даже уйти, громко хлопнув дверью – заметит, но ничего не скажет. Не может, иначе отец зацепиться за это и начнёт разгонять тему того, что она не может усмотреть за собственным сыном.

Нет, такого поворота событий нам не нужно. Просто молча подумать и это рано или поздно закончиться. В ссоры между родителями ввязываться не стоит, это в последствии примет большие обороты, да ещё и неизбежно придётся выбрать чью-то сторону. А оппонент, конечно же, сразу поставит на тебе клеймо предателя.

Но Эндрю хватало ума не принимать чью бы то ни было сторону.

Сконцентрировавшись на собственном дыхании, чтобы не начать кричать от ненависти к обоим родителям в такие моменты, превращающимся в полных придурков, он отцепился от комода, на котором стояло зеркало и быстро прошёл в комнату.

Кухня располагалась дальше по коридору и дверь была закрыта, так что мать не увидела, как он поднялся по лестнице наверх. Оказавшись в своей комнате, Эндрю без раздумий взял самую большую книгу, стоявшую на окне.