Безудержная любовь

Его взгляд скользнул вниз по моему телу и снова поднялся. — Ты ведь была "У Мо", верно? На самом деле это не очень нарядное заведение.

Я пожала плечами. — Я знаю.

— Но разве она не выглядит красивой, папа? — настаивала Аделаида.

— Ты сделала пометку в своем расписании своих домашних дел, июньский жучок? — спросил он ее, подойдя к холодильнику, чтобы посмотреть на него.

За спиной отца Аделаида закатила глаза. — Да. За то, что застелила постель и полила растения в гостиной.

— Хорошая работа. Где твой брат?

— Все еще одевается.

— Можешь пойти и сказать ему, чтобы он поторопился, пожалуйста?

Аделаида вздохнула и вышла из комнаты.

— Мы можем отправиться в Western Union сразу после завтрака, — сказал он, ставя свою кофейную кружку в посудомоечную машину.

— Звучит отлично, спасибо. Я уже собралась. — я оглядела кухню — нигде не осталось ни одной грязной тарелки. На полу ни крошки. Ни разбросанной связки ключей, ни стопки нежелательной почты, ни скомканного кухонного полотенца на сверкающих столешницах. Я снова подумала, что, возможно, мне не повезло, что меня не взяли на эту работу. Я не была неряхой, но и не была одержима чистотой.

Он повернулся и прислонился спиной к раковине, сложив руки на груди.

— Ты хороший учитель.

— Прости?

— Я слышал, как ты давала детям урок йоги. Ты хороший учитель. Очень терпеливый.

— О! — я рассмеялась и поиграла с кончиками своих волос. — Спасибо. Я много лет преподавала танцы. И мне нравятся дети. Твои замечательные — очень вежливые и веселые. Я могу сказать, что они тоже умные.

— Спасибо. — он посмотрел в ту сторону, куда только что ушла Аделаида. — Они хорошие дети.

Я колебалась, но решила спросить. — Оуэн упоминал, что их мама живет в Калифорнии.

— Да. Она… мы… — выдохнул Остин, покачав головой. — Это не совсем обычная ситуация. Они были вроде как… незапланированные.

— Подарок-сюрприз?

Он кивнул. — Мы с их мамой познакомились, когда я был в отпуске в Калифорнии. Я был шокирован, когда она позвонила и сказала, что беременна.

— Она не хотела детей?

— Нет. Я тоже этого не знал, не в тот момент. Мне было всего двадцать пять. После того, как я провел большую часть своего детства, помогая растить своих братьев и сестер, и пошел работать к своему отцу сразу после окончания школы, я наслаждался своей независимостью. На самом деле, я почти… — он покачал головой. — Неважно. В любом случае, той неделью в Калифорнии я явно развлекался слишком безответственно.

— Но ты решил воспитывать их самостоятельно. — мое сердце забилось намного быстрее, когда я узнала об этом. Это делало его еще более сексуальным. — Это ответственно. Это удивительно, на самом деле. Многие парни побежали бы в другую сторону.

— Иногда я понятия не имею, что делаю.

Меня это удивило — признание в неуверенности. Он казался таким уверенным в себе.

— Похоже, ты отлично справляешься со своей работой, Остин.

— Я получал большую помощь, — сказал он. — Особенно от моего отца и сестры. Мы жили с ними до двух лет. Не думаю, что без них я пережил бы тот первый год.

— Мейбл сказала, что ты работаешь в компании своего отца?

— Да. И он с таким пониманием относился к моему графику, когда они были маленькими — он всегда говорил, что быть отцом — превыше всего, позволял мне приходить поздно и уходить рано, платил мне больше, чем брал сам. — он покачал головой. — Он спас меня.

Мое восхищение — зависть — к его дружной семье возросли. — Вот для чего нужна семья, верно? И принимать помощь от других, когда она тебе нужна, это нормально. Проблема в том, что когда ты принимаешь помощь, то позволяешь кому-то другому принимать все решения в твоей жизни. — я вздохнула. — Я никогда так больше не поступлю.

Прошло несколько секунд. — Вероника, это, конечно, не мое дело, но…

— Ты можешь спросить.

— Просто ты кажешься очень независимой. Как ему удалось получить такой контроль над тобой?

— Я много раз задавала себе этот вопрос, — сказала я со вздохом. — И правда в том, что это происходило постепенно. Как будто я не замечала, что это происходит, пока не стало слишком поздно. У Нила была такая манера преподносить все так, будто он "заботится обо мне". — я изобразила воздушные кавычки пальцами. — И я пообещала маме, что постараюсь позволить ему это.

— Он нравился твоей маме?

Я пожала плечами. — Она не знала его, не так, как знала я. Честно говоря, я тогда тоже не знала его настоящего. Мы встречались на расстоянии — я была в Нью-Йорке, а он в Чикаго. Но он часто бывал на Манхэттене по делам. И во всех его громких речах и обещаниях она увидела для меня жизнь, похожую на сказку.

— И ты хотела такой жизни?

— Я думала, что хотела, — честно призналась я. — Но…

— Ладно, мы готовы! — Аделаида ворвалась на кухню, Оуэн сразу за ней. — Мы можем идти?

— Да. — Остин взял свои ключи с крючка рядом с задней дверью. — Я отнесу твои вещи в машину, Вероника.

— Спасибо, — сказала я, наблюдая, как он уходит. В животе образовалась пустота, и я поняла, что это потому, что я не успела сказать то, что хотела: хотя я думала, что хотела такой жизни, она не оказалась сказкой. Это не притупило боль от того, что мне не хватает мамы, что в моей жизни не было ее безусловной любви, единственной, которую я когда-либо знала.

Мой отец бросил меня еще до рождения. Бабушка и дедушка не хотели меня видеть. И ни один мужчина, с которым я встречалась, не внушал мне доверия, необходимого для здоровых отношений. Когда я потеряла маму, я оказалась совершенно без связи, плыла пл течению в холодных, одиноких водах. Нил, по крайней мере, был спасательным кругом во время шторма. Но он не любил меня. Его семья не приняла меня. Я была чужой.

С другой стороны, подумала я, выходя вслед за детьми за дверь и захлопывая ее за собой, может быть, и к лучшему, что я не выложила все начистоту.

Остин не любил беспорядок.

ДЕВЯТЬ

Остин

КОГДА МЫ ВОШЛИ в "Мо", Веронику встретили как знаменитость.

Гас, старый друг моего отца, и ворчун Ларри, который был владельцем парикмахерской, направлялись к выходу, и наши пути пересеклись прямо в дверях.

— Вероника! — воскликнул Гас с ухмылкой на лице. — Ты вернулась!

— Я вернулась. Привет, Гас. — затем она улыбнулась обычно сварливому парикмахеру. — Привет, Ларри.

Старый ворчун на самом деле покраснел. — Привет, Вероника.

— Привет! — Ари, которая наливала кофе кому-то за стойкой, поставила кофейник и бросилась к ней, чтобы заключить в свои объятия, как будто они были давно потерянными друзьями. — Ты все еще здесь!

— Я все еще здесь, — сказала Вероника со смехом. — На данный момент.

— Я так рада, что с работой все получилось. — Ари снова улыбнулась мне, детям и Веронике.