Безудержный ураган
Шрифт:
— Не побоялась? — рассмеялась Элерия. — Еще как боялась! Но что делать…
— Большинство предпочло ничего не делать.
— Как и всегда. Но ведь и я вела себя глупо, не имея сил что-либо противопоставить.
— То, что ты назвала глупостью, я называю силой духа. Сам мир откликнулся и послал тебе помощь.
— В виде тебя? — улыбнулась Элерия.
— За храбрость, — подмигнул ей Бруснир, поднимая бокал. — А что, кстати, завтра? Мы уедем, а жрец снова придет к вам?
— Очень даже может быть.
— Мы можем задержаться на пару дней, но ситуацию надо как-то решить.
Утром травница попрощалась с Элерией и ушла из деревни. А вальдары смогли продолжить путь, что избавило Бруснира от жуткой истерики Дары по поводу задержки
Глава 2. Волна хаоса
Вальдары довезли чародейку в целости, и в итоге оказалось, что она родная сестра нынешнего короля Хистрии. Вот откуда повышенный интерес фаурренов к ее особе. Королевское как-никак величество. Шаймор сдал ее куда надо. И больше Бруснир ничего о ней не слышал, да и не интересовался. Он вернулся на службу, но влиться в мирную жизнь не удавалось. Она протекала мимо, нисколько не задевая его. И потому, как это не редко случалось, Бруснир проводил вечер в таверне. В одиночестве, если, конечно, не считать бокал эля хорошей компанией. Но в этот вечер настроение было даже хуже обычного. Будто черная туча нависла над миром, грозя вот-вот обвалиться и погрести всех под обломками. Бруснир не верил в предчувствия. Но ощущал, как крохи той темной силы, что превратили его в вальдара, тянутся навстречу… Целой волне чего-то жуткого. Чего-то, что бьется взаперти, но, кажется, вот-вот вырвется на свободу…
В эту ночь Брусниру снился Шантах в огне. Но во всполохах пламени мелькали вовсе не тени фаурренов, как обычно. Совсем другие, более страшные чудовища рвали мир на части. Утром сон сбылся.
***
Город Привол. Исследовательские лаборатории…
Она была как живая. Будто огромный черный монстр зависла посреди лаборатории и трепетала. Прощупывала этот мир, стучалась в тонкий прозрачный барьер — единственное, что не давало ей прорваться и сожрать весь Адалор. Ученые прозвали ее Брешью и заключили внутри защитной сферы. В этой тюрьме она провела долгие годы и накопила достаточно сил, чтобы вырваться.
Худой и угловатый практикант склонился над пробирками. Близоруко щурясь, он выбирал нужные и ставил на поднос. Эта нудная работа — носить колбы из одной лаборатории в другую — практиканта порядком достала, но выбирать не приходилось. Он не подозревал, что последний день его жизни подходит к концу. Иначе решил бы прожить его по-другому.
Парень вышел в коридор, когда раздался жуткий грохот, какого ему не доводилось слышать даже в самую сильную грозу. Он вздрогнул. Одна из пробирок полетела вниз, украсив деревянный пол синими разводами.
Шум повторился. В оглушительные раскаты словно вплетался рев неведомого чудовища. Все вокруг тряслось и вибрировало. Толчки усиливались. Парнишка бросил пробирки. Держась за стены и шатаясь, поспешил к своему профессору. Вбежал в главную лабораторию — самое сердце Привола, мирового центра науки и просвещения. Именно здесь изучали Брешь — неведомую пробоину в пространстве, которая излучала чужеродную силу.
В просторной комнате с множеством столов, заставленных приборами и ретортами, собралось около десятка профессоров. Они окружили большую сферу в воздухе. За тонкой прозрачной перегородкой бушевали иссиня-фиолетовые вихри. Сверкали молнии. Брешь тряслась все сильнее и грозила взорваться. Ученые махали руками, что-то кричали друг другу и выглядели напуганными.
Растрепанный седовласый мужчина ворвался в комнату и оттолкнул парня, замершего в дверях. Он принес прозрачные шарики размером с ладонь. Пошатнулся от очередного толчка и уронил их все, кроме одного. Шары не разбились и, подпрыгивая, закатились под столы вокруг.
Седой ученый покрутил оставшуюся сферу в руках, ощупал со всех сторон. Она засветилась ярко и резко выросла. Профессор бросил ее вперед и отбежал подальше, размахивая руками и призывая остальных отойти. Сфера подплыла к цели, еще выросла и заключила Брешь внутри. Мгновенно стало тихо, тряска ослабла.
Практикант
шумно выдохнул и позволил себе расслабиться. Профессора переговаривались, смеялись и похлопывали друг друга по плечам. Однако они рано праздновали победу. Брешь, заключенная внутри уже двух сфер, с режущим уши звуком, взорвала первую из преград, установленную давным-давно. И, почти сразу же, вторую — свежую.Парень увидел белую ослепительную вспышку. Почувствовал удар в грудь и потерял сознание. Очнулся, с трудом открыл глаза и тут же зажмурил. В груди торчал большой кусок прозрачного барьера, что сдерживал Брешь. Он пришпиливал практиканта к стене. Все тело раздулось и почернело, покрылось волдырями.
Мелко трясясь от судорожных всхлипываний, парень открыл глаза. Поднял отяжелевшую голову и осмотрелся в надежде получить от кого-нибудь помощь. Но то, что увидел, заставило его закричать. Вопль быстро иссяк. Практикант захрипел и отключился.
На полу разрушенной лаборатории лежали профессора, покрытые белым налетом и в несколько раз увеличившиеся в размерах. Руки-ноги вытянулись, пальцы удлинились и скрючились. Лица размылись, оставив вместо ртов и носов ровную поверхность. И лишь на месте глазниц просматривались небольшие углубления. Трансформация продолжалась. Тела судорожно сокращались, хрустели суставы, лопались жилы. Их подергивания напоминали жуткий танец кишащих в банке червей. А в центре комнаты кромешно-черным провалом зависла Брешь. Она пульсировала и искрилась по краям фиолетово-синими всполохами.
***
Город Азирон. Столица Шантаха…
Анели чмокнула деда в щеку и, не обращая внимания на недовольное бормотание, выскочила за калитку. Она привыкла, по утрам дедушка всегда такой, и знала — к вечеру подобреет. Девочка быстро зашагала по улице. Скользящей походкой, словно сейчас взлетит. Такая поступь бывает только в юности. С годами забывается ощущение парящей легкости во всем теле и его с трудом можно припомнить, даже глядя на молодых.
Анели улыбалась мыслям. Спешила, но успевала смотреть по сторонам. Азирон чудесен в весенней свежести. Девчонка родилась здесь и не представляла, что где-то может быть место лучше родного города. Да и не могло быть ничего лучше процветающей столицы Шантаха — самого сильного и просвещенного государства мира. Ухоженные улочки, вымощенные камнем; клумбы с цветами; парки и щебечущие в них пташки — все это наполняло душу радостью. Той самой радостью, какая бывает только весной — дерзкой и пронзительной, заставляющей торопиться жить.
Большая оранжевая звезда в небе щедро делилась по-весеннему теплыми лучами. Жители этого мира — Адалора, испокон веков называли светило Таносом. Некоторые даже считали его проявлением божественной силы и поклонялись одноименному богу. Правда, культ Таноса в последние десятилетия потерял былой размах, вытесненный новыми религиозными придумками. Дедушка Анели всегда высмеивал эту мысль, что Танос — бог. Вот Вея-мать, по его словам, заслуживала уважения. Она добрая и справедливая богиня. Благодаря ей родится все живое, но главное — только она умеет взмахом своей полупрозрачной руки зажечь в сердцах людей любовь.
Воздушная и худенькая, с длинными соломенными волосами и совсем светлыми голубыми глазами, Анели казалась видением. Это имя очень ей подходило, такое же ласковое, как и она сама. Мать девочки — Лорити, часто звала ее котенком именно за милую внешность и нежный нрав. Котенку отроду было четырнадцать лет. И она еще только начинала превращаться в молодую кошечку, но превращение это обещало быть впечатляющим. Хрупкое телосложение и изящную грацию Анели унаследовала от матери, впрочем, как и все остальное, включая характер. Об отце у нее остались только воспоминания, наполненные скорее не образами, а глубокой грустью. Его не стало, когда девочка была совсем малышкой. Иногда, по ночам Анели пыталась вспомнить его, как выглядел, что говорил. Получалось плохо, и она уже не знала, что из воспоминаний правда, а что игра воображения.