Безумная кепка Мономаха

Я вытащила засунутую в карман пачку долларов.

— Забери, это твое. Спрятала на время, чтобы Артем не увидел.

— Мало? Но больше дома не держу. И потом, Ведерников обещал, что «Мерседеса» хватит.

— Так все-таки это ты купила ему автомобиль!

Надя пожала плечами.

— Не придуривайся! А то бы он тебя сюда прислал втемную… Ты ему кто? На любовницу не похожа, слишком бедно выглядишь, джинсики дешевые, ботиночки ерундовые, сумка из дерьма.

Следовательно, помощница. Вместе народ щиплете? И чего еще от меня надо? Сколько платить можно, а? Господи!..

В голосе светской львицы прозвучало такое отчаяние, что я вздрогнула и быстро сказала:

— Ведерников погиб.

— Как? — подпрыгнула Надя.

— В автокатастрофе.

— Не может быть!

— Правда.

— Когда?

— Еще недели не прошло.

— Точно?

— Стопроцентно.

— Он не оживет?

— Ты всерьез спрашиваешь? Ясное дело, нет.

Надя схватилась за горло, потом прошептала:

— А тебе он передал адресок дуры, которую можно доить? Ты, так сказать, преемница? Перед смертью сведениями поделился?

Я глубоко вздохнула, потом села в кресло, стоящее возле трехногого столика, и сказала:

— Слушай меня внимательно. Насколько я поняла, ситуация складывалась следующим образом: ты изменила мужу с Константином, осыпала любовника подарками, но потом охладела к нему и решила порвать. Ведерников оказался сволочью и начал шантажировать бывшую даму сердца. Так?

— Нет, — вдруг улыбнулась Надя, — похоже, ты не в курсе дела.

— Но он выдавливал из тебя деньги.

— Да.

— И вас связывали близкие отношения.

— Ну.., да.

— Можешь ответить на один мой вопрос?

— Какой? — прищурилась Надя.

— У Константина имелся шрам? Тонкий рубец, охватывающий запястье, отметина, похожая на наручник.

— А зачем тебе эта информация? — удивилась Надежда. — Давай колись, чего вообще надо?

Я села поглубже в кресло и завела рассказ про Лисицу, наше агентство и провизора Алису.

Надя слушала меня молча, изредка зябко поводя плечами. Когда фонтан информации иссяк, она схватила новую сигарку с мундштуком и произнесла:

— Да уж! Интересное кино.

— Вы были любовниками!

— Кто сказал такое?

Я слегка растерялась:

— Ты же купила ему «мерс».

— Верно.

— Он выманил машину шантажом?

— И тут в точку.

— Но чем он пугал тебя, если не сообщением мужу о неверности супруги?

— В принципе все правильно, — протянула Надя. — Тема — идиот, он посчитает подобное поведение за адюльтер и удавит «котика», то бишь меня. Я попала в сложное положение, Костя знал об этом, я была слишком откровенна с ним.., и вот результат. Правда, он пообещал, что, получив «мерс», заткнется. Но обманул. Вернее, не так. Ведерников молчал, но сильно мне нагадил — и с бизнесом, и с личной жизнью. А потом стал пугать Темой…

— Ты имеешь свое дело? — удивилась я. — Знаешь, люди считают Надежду Ладожскую светской львицей, дамой без особых забот.

Надя швырнула недокуренную коричневую сигарку в пепельницу.

— Очень трудно объяснить. Бизнес есть, но… его нет.

— Не понимаю!

— Я же сказала.., трудно объяснить. Хотя из-за фирмы «Леди» и загорелся весь сыр-бор. В конечном счете я сама во всем виновата. Но он был столь мил и любезен, абсолютно свой! Кстати, с Костей бы трюк «Вирджиния Вулф» не прошел, он много читал. Я так хотела.., а зря… Дура! Поняла потом ему цену, но поздно!

— Сделай одолжение, расскажи подробнее!

Надя сцепила пальцы, захрустела ими, забормотала:

— Рассказать.., тебе.., хотя… Я совсем одна!..

И мне очень плохо.., прямо жутко.., плакать все время хочется, от всего… Ладно, слушай.

* * *

Наденька Ладожская запомнила свое детство, с одной стороны, как яркий праздник, с другой — словно истинный кошмар.

У девочки имелся любящий папа, всегда приносивший дочери конфеты, цветы, игрушки, и мама, постоянно покупавшая Надюше красивую одежду. Ребенок ни в чем не знал отказа, любая прихоть Наденьки исполнялась мгновенно. Это была одна сторона медали, но существовала и иная.

Мама постоянно ругалась с папой. Стоило Матвею войти в дом, как Раиса кидалась осматривать и обнюхивать мужа. Каждый раз жена обнаруживала нечто, не слишком ей нравящееся, и разгорался скандал. Но какой! Крик, вой, битье посуды, разламывание мебели. Раиса могла схватить ножницы и изрезать пальто актера. Один раз она кинулась на Матвея, сжимая в побелевших от напряжения пальцах тесак для разделки мяса.

— Убью! — визжала мама. — Сяду в тюрьму, но и ты другой не достанешься!

Надюша от страха залезла в своей комнате под кровать. После этого случая у ребенка начался энурез, но на мать это никак не повлияло.

Домработницы в семье долго не задерживались, их Рая со скандалом выгоняла вон через месяц. Дольше всех продержалась в доме старушка Ниловна. Это она рассказала Наде, что мама хорошая, просто очень ревнивая, а папа — «кобель поганый, сто лет скоро исполнится, все по бабам носится, никак не успокоится, потаскун».

Потом Матвей умер. Раиса, прорыдавшая полгода, стала пить. Надю она окончательно забросила, совершенно дочкой не интересовалась. Вдова покупала бутылку коньяка, ехала на кладбище, садилась у могилы мужа и, выпив все до капли, засыпала прямо на земле. Домой ее приводили сотрудники погоста, получали деньги за услугу и отбывали прочь. Потом Рая перешла на водку, затем на бормотуху и спиртосодержащие настойки. Умерла она в тот год, когда Надя переползла на четвертый курс театрального института.

Смерть мамы не огорчила, а обрадовала дочь.

Раиса давно превратилась для нее в обузу. Теперь же Надя осталась одна и могла спокойно жить, продавая собранный папой антиквариат.

Говорят, природа отдыхает на детях талантливых людей. В данном случае примета оказалась абсолютно точной. Наде не досталось ни крошки таланта отца, но девушка не унывала. Фарфоровые статуэтки и картины из коллекции Матвея Ладожского стоили хороших денег, и Надюша жила припеваючи, не задумываясь о работе.

Она была веселой, хорошенькой и по-глупому гостеприимной девушкой. Очень скоро вся Москва узнала — если вам охота порезвиться, но испытываете трудности со средствами, поезжайте к Надюше. Там всегда есть выпивка и закуска, звучит музыка и толчется много народа.

Праздник длился без перерывов. Надюша порхала, словно стрекоза из басни, особо не думая о предстоящей зиме, лето жизни казалось бесконечным. В стеклянных витринах теснился фарфор, о котором мечтали музеи, на стенах висели картины, достойные экспозиций Третьяковской галереи… Беспечная Надюша каталась по восемь раз в год на лучшие курорты. Но однажды, вернувшись после очередного отдыха, она обнаружила апартаменты обворованными.