Безумное пари

«Прекрати, – яростно пробормотал он себе под нос. – Она леди, благовоспитанная девушка. Она определенно не из тех женщин, о которых позволительно так думать, если, конечно, ты не собираешься на ней жениться. Только тронь ее – и все двери в Англии захлопнутся перед твоим носом. Брось ее на произвол судьбы – и результат будет примерно тем же. Если бы он не увез ее из Райхилла, этих неминуемых последствий можно было бы избежать, но теперь об этом поздно думать».

Приглушенно ругаясь, Бретт зашагал во двор. Ему нужно было время, чтобы привести в порядок свои чувства и дать крови остыть, прежде чем он сможет выдержать шумный ужин в столовой. Он застонал при мысли о предстоящем застолье. Оставалось надеяться, что Кейт лучше проведет время.

Бретт раздраженно уставился в бокал с бренди. Вечер выдался тоскливее некуда, и запасы его терпения почти истощились. С трудом дождавшись окончания любительского боя, он был вынужден три нескончаемых часа терпеливо наблюдать, как его друзья топят свое разочарование в вине. Теперь в гостинице наконец-то наступила тишина. Он встал, потянулся и начал подниматься по лестнице, оставив наполовину недопитый бокал бренди на столе. За последние два дня он выпил бренди более чем достаточно.

Бретт остановился у двери, ведущей в комнату Кейт, и прислушался. Оттуда не доносилось ни звука, поэтому он аккуратно вставил ключ в замок и осторожно повернул его. Дверь бесшумно отворилась, и он мысленно благословил Матильду за рачительное ведение хозяйства, так как Кейт не проснулась. Он на цыпочках вошел внутрь и, облегченно вздохнув, закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке.

Маленькая комнатка располагалась в углу гостиницы. Окна занимали две стены, вдоль оставшихся двух стен стояла, тесня друг друга, громоздкая мебель. Занавески были открыты, и комната купалась в бледном сиянии луны. Бретт без труда различил свой багаж, стоявший на полу возле большого кресла.

«Это, – мрачно подумал он, – и будет моей постелью в эту ночь». И это ложе явно не сулило сладких снов: в карете и то было бы удобнее.

В центре комнаты, занимая почти все пространство, стояла огромная кровать без полога, на которой возвышалась груда перин. Посередине, почти утонув в море подушек, крепким сном спала Кейт. От потрясения, что она лежит перед ним такая беззащитная, полностью в его власти, тело Бретта напряглось, объятое пламенем жгучего желания.

Она подложила руку под голову – золотистые волосы струились сзади нее по подушке, словно колышущееся облако золотой пряжи, необычайно темные ресницы выделялись на алебастровой от бледного сияния луны коже. Одеяло соскользнуло с ее плеч, и Бретт мельком увидел ложбинку между грудями сквозь расстегнутый воротничок ночной сорочки. Он упивался ее красотой, как человек в пустыне пьет воду из родника, жадно глотая и не задумываясь о последствиях.

Бретт подошел ближе к кровати, уставившись, как загипнотизированный, на то, как она повернулась с боку на спину, так что сорочка распахнулась, полностью открыв его взору одну молодую грудь. Бретт прерывисто и тяжело задышал. Он боролся с искушением протянуть руку и погладить ее по лицу, прикоснуться к бархатистой коже, погрузить пальцы в ее золотистые волосы и пробежать по ним рукой. Огромным усилием воли он заставил себя повернуться к своему одинокому креслу.

Впервые в жизни женщина приводила его в замешательство, и это злило его. Он попытался не обращать внимания на борьбу, которая шла в его душе, но не смог и тяжело опустился в кресло, терзаемый неприятными мыслями. Проклятие! Он испытывал к этой девушке нечто большее, чем вожделение. Он желал многих женщин, но ни одна из них не действовала на него так, чтобы он, застыв, молча пожирал ее глазами и упивался пьянящим ощущением ее близости. Никогда прежде ему не хотелось просто держать женщину за руку или с наслаждением ощутить, как ее нежная кожа касается его грубой плоти. И никогда беззащитный вид дамы не вызывал в нем потребности заключить ее в свои объятия и защитить от опасности.

Уэстбрук раздраженно скинул сюртук. Он начинал походить на изнеженных юнцов времен его учебы в колледже. Он сделает все необходимое, чтобы пристроить ее, прежде чем уедет во Францию, и на этом они распрощаются. Никогда прежде Бретт не позволял желанию взять верх над здравым смыслом, и сейчас не собирался этого делать.

Он не спеша повесил сюртук в платяной шкаф среди менее элегантных нарядов хозяина гостиницы и его жены. Может, он и вынужден провести ночь в кресле, но не собирается спать в сюртуке. Однако рубашку и галстук Уэстбрук без сожаления бросил на пол. С усилием стащив сапоги, он поставил их у двери. После чего порылся в глубине шкафа и вытащил несколько толстых одеял – в комнате царил ледяной холод, и, похоже, он проснется окоченевшим и вконец разбитым.

Бретт с приглушенным стоном опустился в продавленное кресло, предвкушая отвратительную ночь. Он поерзал, пытаясь найти позу поудобнее, но вскоре пришел к заключению, что это невозможно. Вот и еще одна особенность. Ни одной женщине прежде не удавалось заставить его провести ночь в кресле. Более того, он сделал это добровольно!

В этой огромной кровати хватит места на четверых человек. Она никогда не узнает, что он спал вместе с ней. То-то она удивится, когда, проснувшись, обнаружит его лицо на соседней подушке. Наверняка закатит истерику или упадет в обморок. Бретт не знал, что из двух более вероятно, но не испытывал никакого желания объясняться с Матильдой.

Бретт не знал, сколько он проспал, прежде чем чуть слышный стон вырвал его из пучины сна. Даже не успев сфокусировать взгляд, он услышал, как Кейт мечется на кровати. Звуки стали настойчивее, и, пока Бретт пытался стряхнуть с себя ос татки сна, она внезапно закричала:

– Нет! Нет! О Боже, нет!

Окончательно проснувшись, Бретт вспомнил о спящих постояльцах гостиницы, изголодавшихся как раз по такого рода скандалам, который вспыхнет, если они обнаружат его в одной комнате с благовоспитанной девушкой. Одним прыжком он оказался рядом с кроватью и зажал ей рот ладонью. Ясные голубые глаза Кейт распахнулись, расширившись от ужаса, и уставились на него, не узнавая. Она отчаянно сопротивлялась, пытаясь вырваться из его рук, но он был гораздо сильнее.

– Кейт! Кейт! – громко, насколько это было возможно, прошептал он. – Это я, Бретт. Вы в безопасности. Никто не причинит вам вреда.

Она по-прежнему не узнавала его, но когда Кейт услышала, как он назвал ее по имени, на ее прелестном личике появилось озадаченное выражение. Внезапно до нее дошло, кто он, и она бросилась ему на шею, крепко обвила ее руками и зарыдала, уткнувшись ему в плечо. Опасаясь, что кто-нибудь может услышать ее плач, Бретт попытался успокоить ее нервы и унять страхи, но в точности как он никак не мог успокоить ее тогда, когда она застрелила разбойника, так и сейчас она ни как не реагировала на его мольбы. Вскоре его фантазия иссякла, и, не зная, как заглушить ее плач, Бретт запечатал ей рот поцелуем. Сначала он едва касался ее губ, но вскоре его поцелуй стал более настойчивым. Его обостренные до предела чувства, вырвавшись на волю, были упорны в своем безудержном стремлении насладиться восхитительно мягким, податливым теплом, которое целый день было недосягаемым.

Бретт проложил поцелуями огненную дорожку от ее губ к глазам, над ухом и спустился по изгибу шеи к пологому склону ее плеча. Запах ее кожи пьянил его, а от сладостной мягкости ее тела вулканический огонь внутри его разгорался все ярче и ярче. Не обращая внимания на ее сопротивление, он рванул ворот ее сорочки и, запустив руку внутрь, принялся ласкать теплую грудь, не в силах устоять перед ее зовом. Мягкая, упругая плоть уничтожила те жалкие крохи самообладания, которые еще оставались у него, и он нагнул голову, чтобы вкусить ее сладость. Не обращая внимания на ее возмущенные протесты, его губы бесстыдно исследовали нежную плоть, пока он не почувствовал, что на его голову сыплется град яростных ударов, и не услышал голос, опасно приближающийся к крику. Кейт яростно сопротивлялась вольностям, которые он позволял себе с ее телом.

Кейт еще не совсем проснулась, когда Бретт заключил ее в свои объятия. Прильнув к нему, она почувствовала себя в безопасности и слепо вцепилась в своего защитника. Сначала ей нравились его нежные поцелуи, но когда его губы стали требовательнее и медленно двинулись от ее рта к виску, ей стало не по себе, и она попыталась оттолкнуть его. Но вместо того, чтобы отпустить ее, Бретт еще крепче сомкнул объятия, и его обжигающие губы начали покрывать поцелуями ее шею и плечи. Охваченная страхом, девушка начала сопротивляться, пытаясь вырваться из его рук, но он продолжал зажигать маленькие круги огня на ее плоти. Костерки разгорались все жарче, пока она не почувствовала, что ее кожа сейчас вспыхнет.