Безумное танго

– В Болгарии был, да? – наконец подала голос Лора, и он кивнул:

– Ага.

– Там классно, наверное? – завистливо вздохнула Лора, и Юра опять кивнул, отчаянно надеясь, что она не начнет его расспрашивать о красотах Болгарии. Никаких таких красот, кроме моря и пляжа, они не видели. Режим на курорте для партийных советских шишек был санаторно-тюремный, при слове «экскурсия» руководитель их группы делал такие глаза, словно его спросили, где тут поблизости, в каком ларьке можно Родину продать.

Но Лору интересовали не радости туризма.

– Мне привез что-нибудь? – был следующий вопрос, и Юрка со стыдом осознал, что ни разу за все лето не вспомнил свою подружку.

Там подобралась неплохая компания русских, таких же детей обкомовских боссов, как он. Ребята изо всех сил кичились друг пред другом, но не постами предков, а собственным интеллектом, у них там даже был свой «Клуб знатоков», вроде телевизионного, Юрий в нем лидировал с таким отрывом, что на него смотрели как на самого Друзя или по меньшей мере на Федю Двенятина, и это настолько окрыляло, что никакие разнеживающие глупости не лезли в голову. Ну, разве когда насмотришься на пляже на стройненьких смуглых болгарок, – но это так, как бы мимоходом, а потом опять окунешься в интеллектуальные игры или в соленые волны – и дурмана как не бывало…

Остро захотелось признаться в этом Лоре, захотелось унизить ее равнодушием, но совесть взыграла, черт бы ее подрал, она с этой минуты стала его врагом, эта поганая совесть! Юра мгновенно перебрал в памяти множество дешевеньких безделушек, которых навезла мама, каких-то нарядных флакончиков, куколок, значков… Что-нибудь одно оттуда явно можно позаимствовать.

– А как же! – кивнул солидно. – Сувенирчик. В школу принесу, послезавтра.

– Почему же сегодня не принес?

– Ой, ты знаешь, я чуть не проспал, – соврал Юрка. – И потом, я думал, что ты сегодня не придешь.

Это была правда. А еще правдивей было бы сказать, что он надеялся на это. Он не хотел видеть Лору, вот в чем штука! Боялся… И даже сейчас где-то глубоко внутри его сосал слабенький, жалконький страх.

– Ну ладно, послезавтра так послезавтра, – покладисто согласилась она. – Слушай, а девчонки болгарские – они как, лучше наших?

Юрий неловко пожал плечами. Честное слово, он не знал, что ответить! Во-первых, ему было не до девчонок, а во-вторых, болгарки показались ему грубоватыми. Слишком смуглые, слишком черноволосые, слишком бойкие. Но признаться в этом было стыдно: сам виноват, что никого себе не нашел за лето, ведь его московские приятели иногда умудрялись сочетать интеллектуальные игры с прогулками по берегу моря при луне, а он-то…

Лора смотрела на него с интересом:

– Что, хочешь сказать, за все лето ни с кем не трахнулся?

Юра вскочил, бестолково взмахнув руками, потом снова сел.

– По-нят-нень-ко… – протянула Лора и хихикнула.

– Что тебе понятненько? – спросил он хрипло, ощущая, как при этом запретном слове полузабытый, но такой знакомый жар начинает опалять низ живота.

Рука его словно невзначай легла на спинку скамьи и поползла к Лориному плечу, но та вдруг вскочила и танцующей походкой прошлась перед ним, выглядывая из-за куста, словно проверяя, не идет ли кто по дорожке.

– То и понятненько, что ты еще ни с кем это не пробовал, – сообщила, останавливаясь перед ним и пристально глядя в глаза.

В ее голосе почудились нотки превосходства, и Юра вдруг представил, как на этой самой скамейке она с кем-то из их класса, может быть, даже с Тимкой Путятиным, и они оба голые, лежат, раскинувшись, отдыхая после объятий… Хотя нет, на этой лавке не больно-то разлежишься, узковата она.

– А ты что, уже успела попробовать? – выдохнул, вонзая ногти в ладони, чтобы криком не закричать от болезненной ревности.

Его спокойного равнодушия как не бывало. И тело… что творилось с телом! Он едва мог сидеть, так все распухло, так заныло, так рвалось из джинсов.

Лора помолчала, вглядываясь в его лицо и словно прислушиваясь к чему-то. Юрка чуть не умер от страха: сейчас она как скажет, как назовет имя, несколько имен! Но Лора вдруг дернула плечиком:

– Не-а… Хочется, конечно, только с кем? – Хихикнула дразняще: – Может, с Вовкой попробовать?

Юрка громко сглотнул. Что она говорит? Кто такой Вовка? Она что, своего брата имеет в виду?! С нее станется, пожалуй!

– Не надо с Вовкой, – выдавил он, сам не слыша себя из-за звона в ушах. – Давай лучше со мной.

Лора приблизила вмиг оживившееся лицо:

– Давай! Когда? Сейчас?

Он кивнул, уже ничего не соображая.

Лора мгновенно расстегнула пуговицу на поясе его джинсов, схватилась за «молнию» и дернула ее. Юрка чуть не сгорел со стыда, когда в ширинку просто-таки выскочил этот… его молчаливый приятель. Однако на Лорином лице выразилось искреннее восхищение:

– Ого! Готов к труду и обороне? Ну, поехали? Сядь чуть пониже!

И не успел Юрка глазом моргнуть, как она задрала свой марлевочный сарафанчик, под которым и правда ничего не оказалось, – и вскочила верхом на его колени, широко расставив ноги.

Они оба разом испустили сдавленный крик, оба прижали ладони ко рту, и в эти первые потрясающие мгновения своей новой жизни оба испуганно думали только о том, что же они натворили, оба хотели только одного – оказаться как можно дальше друг от друга. Но плоть взяла свое.

Не так ли вся их жизнь – телом вместе, но души рвутся прочь друг от друга?

Всю первую четверть они были неразлучны. Эта лавочка стала их домом, где они открывали все новые и новые телесные радости. Теперь Юрка был совершенно спокоен за Лору: никто больше не мог похвастаться ее благосклонностью, она глаз с него не сводила, нежность и преданность так и светились в ее взгляде.

Постепенно в классе привыкли к новому распределению ролей, только вот Тимка никак не мог успокоиться. Они разругались насмерть, и хотя оба тосковали по потерянной дружбе, Юрка знал, что скорее умрет, чем потеряет Лору, лишится того, что она открывала ему, когда исступленно прыгала на его коленях, вцепившись пальцами в плечи, не отрывая рта от его распухших, нацелованных губ.

Потом… потом настали ноябрьские каникулы, навалились просто-таки зимние холода, все вокруг засыпало снегом. Пойти было некуда: предки все выходные просидели дома как пришитые, а Юрка просто изнемогал от желания.

Лора же вела себя как-то странно. За последние две недели она еще больше похудела, побледнела, стала дерганая. Юрка пытался спрашивать – она отмалчивалась. «Разлюбила! – билось в его голове самое страшное. – Изменила!» Показалось или в самом деле Тимка последнее время смотрел на бывшего приятеля с каким-то сочувственным видом, словно знал какую-то гадость, но не решался признаться? В чем? Не в том ли, что Лора и он… Нет, нельзя так думать о Лоре! Но думалось.