Безумные сказки Андрея Ангелова-2

У костра — спиной к профессору — сидел длинный Вася. Поварихи Насти не наблюдалось.

На расстоянии видимости чернел раскоп, из него взлетали комья земли — работа явно кипела.

Шер опустился на корточки и юркнул внутрь палатки Светоча. Обшарил внутренность опытным взглядом… подтянул в себе рюкзак студента… запустил туда руки. Вытащил увесистый полиэтилен, развернул, мутно блеснула солидная жёлтая кучка!.. Профессор снял очки, взял добрую щепоть… потрогал её пальцами. И размыслил вслух:

— То самое золото. И это… опилки, мамой клянусь! — Шер широко открыл глаза: — Золотые опилки!?

Профессор напялил очки, лихорадочно оглядел палатку:

— Но где же то, что Михаил пилил?

* * *

На раскопе работа ладилась! Все были в мыле и довольные! Труд на ниве археологии — гораздо благодарное занятие! Он создаёт иллюзию славы и богатства, в 20 лет особенно!

Светоч задвинул свою подборку в земляную кучу. С целью землю подобрать и кинуть её за раскоп. Возле кучи встали точеные ножки, рядом с ножками — штыковая лопата. Михайло поднял взгляд по этим ножкам, выпрямляясь сам. И увидел Олесию Магнитсон, на уже помянутых ножках — эротичные шортики, в страстных ручках — лопата.

— Миша, я ходила «попудрить носик». И вот — вернулась! — маняще улыбнулась Олесия. На самом деле любая девушка знает, что хороша, если она хороша. Закон биологии.

Светоч полностью выпрямился. Упёр руки в бока. Просверлил девушку холодным взглядом сквозь очки. К слову, через очки взгляд всегда холодный, а если очкарик смотрит на тебя холодно сам по себе — то холодность превращается в неприятность… В общем, Светоч чисто своим видом доказал, что закон биологии на ботаников не действует, а бездействует.

— Олесия! — резко начал очкарик. — Позволь напомнить, что ты приехала на раскоп. Во всём мире его обозначают тремя понятиями: лопата, земля и копать. Ничего нового здесь не изобрели и вряд ли изобретут. Поэтому! — не тыкай мне в глаза свои сексуальные ноги… Не держи лопату будто член… Не тряси полными грудями перед моим носом… А вставай-ка к Люсе и Ладе, и начинай делать то же самое, что они!

Отличницы оторвались от вскопки земли. Опасливо глянули на Светоча и зашептались.

Ребята были увлечены разговором и ничего не слышали. Томочка Любимая сосредоточенно скребла дно раскопа, ни на что не обращая внимания.

— А ты мужчина, Миша! — с чувством сказала Олесия. — Не знала, что ты так можешь…. даром, что мы на одном факультете.

При слове «факультет» очкарика перекосило. Он отставил свою лопату и отошел, рявкнув на отличниц:

— Всем копать!

Джордж Гейзер и Грибковы стояли кружком, перекусывая ирисками. Их лопаты стояли тут же.

— Знаете, почему я хочу домой? — спрашивал Гейзер. — Я не желаю больше страдать половым воздержанием. Охота пойти в ночной клуб и кого-нибудь полюбить!

— Ты никого не любил в экспедиции!? — поразился Масленкин.

— Джордж, ты ли это!? — засомневался и Рыжиков.

— Моей вины нет, — смущенно потупил глаза ловелас Гейзер. — В лагере всего пять особей женского пола. Люся с Ладой лесбиянки. Томочка — ехидная змейка, на которых змеек у меня хронический нестоЯк. Олесия Магнитсон… — у нас с ней напряженные отношения. То есть, мы враги и все такое, — смутился Джордж.

Масленкин и Рыжиков согласно и глубокомысленно покивали. С серьёзными выражениями лиц! Как ныне любит делать молодежь, считая такие жесты очень глубокой иронией…

— Настя Тихонова — очень оригинальная особа, — заканчивал Гейзер. — Вроде скромница, но за данной скромностью скрывается пытливый ум и… нежное тело. Груди — персики, поверьте, я знаю толк в женских грудях! — вдохновенно пел Джордж. — А спинка…

— Так в чем же дело? — подмигнули Грибковы.

Гейзер прервал свою песнь и грустно вздохнул.

— Настю любит здоровенный тип, у которого глаза похожи на яйца — такие же продолговатые и их не видно за кожаными складками, — неохотно уронил Джордж. — Я его лично видел, он подвозил Настю в институт на серой иномарке. И не раз…

— Тип с габаритами семь на восемь, восемь на семь? — полюбопытствовал Масленкин.

— Косая сажень в плечах, бритая голова? — с интересом спросил Рыжиков.

— Да, — подтвердил Гейзер. — А в правом кармане у него, кажется, пистолет.

— Парня зовут Митей, он — родной брат Насти. Закончил институт с красным диплом, крутой программист, — заявили Грибковы. — Мы его неплохо знаем, брали консультации по компьютеру.

— Если честно… я Настю давно хочу, а со вчерашнего дня и люблю, — признался Джордж. — Спасибо, пацаны, за инфу… теперь смело можно к Насте пристать!

Подошел Светоч, его зловещий вид не сулил тунеядцам ничего хорошего.

— Я как раз объяснял пацанам, почему я хочу домой! — ухмыльнулся Гейзер на молчаливый упрек Светоча. Джордж взял свою лопату, поплевал на руки и вогнал лопату в землю.

Грибковы последовали примеру…

* * *

Шер отказался от завтрака. Взял себе кружку крепкого чаю и сидел всё утро за обеденным столом. В голове возникали ворохи мыслей — каждая мысль рождалась не отдельно, а в компании других мыслей. Профессорский мозг пытался отделить здравые мысли от никчемных, выстраивая причинно-следственные связи между фактами и предположениями.

«…Значит, мой любимчик Светоч пилил ночью золотое изделие. Оно явно большое, иначе бы он не пилил… Скорее всего, Михаил был не один, а со своим фрэндом — сексуально озабоченным Джорджем. Вероятно, фрэнды нашли находку, решили Науке её не отдавать, а… по частям… вывезти в цивилизацию. Иначе объяснений нет. Светоч бы так не поступил… наверняка… это всё Гейзер — чёртов троечник!».

На профессора неоднократно, с удивлением, поглядывала повариха Настя Тихонова (хлопоча по костровищу), но подойти без явной причины не решалась. Длинный Вася отпросился у Насти купаться, и Шера не видел.

«Что же они нашли?.. Впрочем… неважно. Пусть… большой кусман золота, припрятанный монголами, когда русские их погнали… Мне-то что делать — вот что важно!..».

Ученый муж непроизвольно оглядел ряд палаток.

«Надо обыскать и палатку Гейзера, наверняка отпиленное там! Только… где его палатка?.. Никогда не обращал внимания».

Профессор в задумчивости отхлебнул тёмного, ароматного чая и… увидел себя в белом костюме на палубе яхты! Яхта быстро плыла по синей морской глади!.. Профессор сидел в шезлонге, с бокалом напитка в руке, и блаженствовал. Рядом, на палубе, загорал квартет рыжих девушек, топлесс.