Безумный бог

«Да, но нет никакой нужды рассказывать Мистре о том, что вы узнали, – ответил Жергал. – Это было бы, нарушением прав личности Надису, а ведь именно вы объявили, что мертвые заслуживают тайны своих могил. Если вы сейчас передумаете, то исключительно из симпатии к Мистре и ее патриарху».

– А если я соглашусь, чтобы он рассказал Мистре? – робко поинтересовался хитрый Надису.

Келемвар сердито посмотрел на призрака:

– В обмен на снисходительность?

Надису улыбнулся, полагая, что сумел завоевать согласие Келемвара.

– В обмен на чуточку терпимости и обещание сохранить в тайне подоплеку моей жизни. Если моя репутация погибнет, все лучшие дома Элверсулта перестанут принимать Пандару. Она этого не заслуживает… тем более после того, что Кайрик заставил меня наговорить ей.

Келемвар смерил Надису долгим взглядом, а потом изрек:

– Полагаю, убийца и шпион должен обладать такой дерзостью, но здесь она тебе не поможет.

У Надису округлились глаза.

– Тебе безразлична судьба Адона?

– Вовсе нет. Но если я и забуду о своем долге Повелителя Смерти, то не ради тебя. – Келемвар посмотрел на Жергала. – Как умер этот человек?

Жергал сверкнул желтыми глазами, глядя на Надису.

«Кайрик вновь овладел его телом, а потом схватил Адона и уставился ему в глаза. Патриарх попытался защититься, размозжив Надису голову».

– А какой магией воспользовался Кайрик против Адона?

«Вы уверены, что хотите знать?»

Келемвар посмотрел в зеркало и увидел, что его веки подпирают ледяные сосульки. Он знал, что так наказывают предавших свой долг – привязывают провинившихся к столбу в холодных землях Вааса и оставляют в снежной буре, отрезав веки.

– Уверен, – ответил Келемвар.

«Кайрик вообще не пользовался магией, – сказал Жергал. – Он только открыл свою душу и позволил патриарху в нее заглянуть».

– И тогда Адон увидел Мистру глазами Кайрика! – Келемвар по-прежнему не сводил глаз со своего отражения в зеркале.

«Да, именно это и свело его с ума, – подтвердил сенешаль. – Преданность Адона безгранична, но замысел бога ей не побороть».

Келемвар повернулся и пошел прочь. Жергал поплыл за ним.

«Куда вы направляетесь. Повелитель Смерти?»

– В город, – ответил Келемвар. – Прогулка поможет мне думать.

Жергал по-прежнему парил рядом с Повелителем Смерти, волоча по полу Надису одной бестелесной рукой.

«А как быть с Надису?»

Келемвар остановился и взглянул сверху вниз на душонку Лживого, которому хватило ума не молить о пощаде.

– Надису Баскар, знай, что твоя репутация в Элверсулте останется незапятнанной, ибо я сам повелел, чтобы мертвые уносили свои тайны в могилы. Но ты прожил подлую жизнь, к тому же лживую, и за это ты будешь страдать. – Келемвар указал на покрытую вшами крысу в зеркале. – То, что ты здесь видишь, и будет твоим наказанием. До тех пор пока все монеты, что ты отдал в мошеннических сделках, будут считаться в Фаэруне деньгами, ты будешь сновать по улицам моего города в этом обличье.

22

Если Ураганные Пики не самые высокие и холодные горы в мире, тогда я вообще не знаю, что такое горы. Они поднимаются острыми гранитными клыками на тысячу футов, там растут гигантские деревья и круглые сутки напролет с голых вершин дуют холодные ветры. Но варварам все нипочем, они готовы жить где угодно, и кое-кто из них поселился в маленькой деревушке, облепившей коварную козью тропку, которую они по глупости назвали Высокой Дорогой. В сердце этой деревни стояла скромная цитадель, и по знаку взорвавшейся звезды с черепом, аккуратно вырезанному на арке привратного домика, я понял, что передо мною храм Единственного.

Несмотря на усталость и голод, мне не хотелось стучаться в эти ворота. Оттуда из глубины доносился душераздирающий вой, а воздух у стен отдавал смертью; это можно было бы объяснить новой жертвой, которую Хала схватила, когда мы проезжали по деревне, но запашок разложения и затхлости свидетельствовал о другом. И все же меня доконал не столько отвратительный запах, сколько зеленая муха, ревевшая над цитаделью; эта тварь была размером со слона, черные лапы – длиннее копий, глаза огромные, как колеса фургона. Не таких питомцев обычно прикармливают в своих храмах Истинные Верующие – по крайней мере, в цивилизованных странах. Глядя на это насекомое, я не верил своим глазам.

Я раздумывал, не продолжить ли путь. Хала, безусловно, справилась бы; она уже проскакала расстояние, превышающее ширину Калимшана, а была, тем не менее, свежа, как в ту минуту, когда выскочила из сарая. Это я нуждался в отдыхе, а не она. Ведьма шла по моему следу с тех пор, как ее буря выбила меня из седла, и сейчас я в первый раз остановился и не увидел погоню где-то на линии горизонта. То ли она со своим напарником загнала, в конце концов, гиппогрифа до смерти, то ли они сделали привал, я не знал, – впрочем, это едва ли имело значение. Даже при том, что в моей груди билось сердце Единственного, два полных дня пути настолько измотали меня, что я дважды падал с лошади. Только защита Тира помешала мне размозжить себе череп.

Хала оторвала ногу от туши своей жертвы и начала обгрызать кость, пытаясь добраться до костного мозга. Я отвернулся, чтобы не видеть омерзительную картину, и принялся изучать проделанный путь, что уже вошло у меня в привычку. У подножия гор змеилась река Тан, такая же коричневая и грязная, как и долина, простиравшаяся дальше, а вдалеке виднелось небо стального цвета, но я не увидел ни лесных пожаров, ни торнадо, ни наводнений, которые теперь всегда сопровождали ведьму, а потому все-таки наклонился, чтобы постучать в ворота.

Но не успела моя рука коснуться створок, как ворота распахнулись. На меня уставился старый священник с серебряным обручем на голове – знак Истинного Верующего. Глаза его были пусты, как руины, плоть тверда, как серая глина. Если он и замечал мух, облепивших его уши, глаза и ноздри, то ничем их не беспокоил – не мигал, не дергался и, насколько я мог судить, даже не дышал на них.

– Да?

– Я выполняю поручение Единственного и Вездесущего, – Пришлось кричать, чтобы заглушить гудение огромной мухи над головой. – Мне нужны кров, пища и, возможно, защита от врагов.

Священник взглянул на кровавое месиво, оставленное моей лошадью у ворот, после чего перевел взгляд на меня.

– А заплатить ты можешь?

– Нет, зато тебе придется заплатить, если ты мне откажешь.

Я пнул Халу, и она, подхватив свою добычу, протиснулась в ворота. Привратник попятился на негнущихся ногах, и только тогда до меня дошло, что я разговаривал с трупом. Меня это не очень удивило; всего лишь очередная невидаль во время моего изматывающего путешествия по варварским землям.