Безумный корабль

Кеннит даже задумался, как бы переделать неуклюжую деревяшку, чтобы снова иметь возможность карабкаться по снастям. Ему всегда нравилось взбираться наверх, даже в самые черные времена. Там, на мачтах, даже ветер был некоторым образом чище, там перед глазами шире распахивался горизонт, а перед умственным оком – жизненные возможности…

– На твоем камзоле была кровь! – Упрямый голос Уинтроу разогнал мечты капитана. – И на борту гички тоже…

«Ну никак не дают спокойно поесть!…» Кеннит со вздохом положил ложку. Уинтроу все так же смотрел в стену, но его напряженная неподвижность свидетельствовала о том, что он пытался скрыть колотившую его дрожь.

– Это не кровь твоего отца, – сказал Кеннит. – Если уж так хочешь знать, это кровь Са'Адара. – И добавил с едкой насмешкой: – Только не говори мне, что ты и по отношению к нему свои чувства пересмотрел…

– Ты… убил его потому, что я его ненавидел? – В голосе Уинтроу невозможность поверить мешалась с форменной паникой.

– Нет. Я убил его потому, что он не желал поступать так, как мне хотелось. Он сам мне выбора не оставил. И незачем тебе горевать о его смерти. Подумаешь какую потерю нашел! Он-то и тебя, и отца твоего убить был готов.

Кеннит поднес к губам бокал, выпил вино и снова протянул бокал Уинтроу. Подросток наполнил его, двигаясь дерганно, точно кукла на ниточках.

– А Хромоножка? – отважился он спросить. Голос у него был совсем больной.

Кеннит со стуком поставил бокал. Вино плеснуло через край и залило белую скатерть.

– Хромоножка в полном порядке. Все они в полном порядке! Са'Адар – единственный, кого я убил, да и то потому, что он сам напросился. Этим я, кстати, тебя избавил от необходимости самому убивать его когда-нибудь позже. Я что, похож на недоумка, тратящего свое время на бесполезные действия? И я не намерен сидеть тут, выслушивая дерзости юнги! Ну-ка подотри здесь, налей мне еще вина – и убирайся!

И Кеннит метнул на него взгляд, от которого в испуге попятился бы здоровенный взрослый мужик. Но, к его искреннему изумлению, в глазах мальчика внезапно разгорелась ответная искра. Уинтроу выпрямился, и Кеннит сообразил, что мальчишка ощутил позади некий духовный рубеж, за который нельзя было отступать. Вот это было уже интересно. Уинтроу подошел к столу, чтобы убрать еду и запачканную скатерть. Работал он молча, с какой-то свирепостью. Сменил скатерть, вернул на место тарелки, налил вина… Потом заговорил. И даже отважился на то, чтобы его гнев прозвучал в голосе:

– Не вали с больной головы на здоровую. Я не убиваю людей, чье существование причиняет мне неудобства. Са дает жизнь, и каждое Его творение неизменно имеет предназначение и цель. Ни одному человеку не дано во всей полноте постичь замыслы Са. Поэтому я должен научиться терпеть других людей и давать им исполнить предначертание Са. Ибо я сам был намеренно приведен Им в сей мир, но моя роль в Его замыслах ничуть не больше, чем у других…

Пока Уинтроу прибирал на столе и занимался проповедями, Кеннит сидел откинувшись и сложив на груди руки.

– Верно. Это потому, что тебе не предназначено стать королем, – сказал он. Тут его посетила мысль, и он не сдержал самодовольной ухмылки: – Поразмысли-ка над этим, жрец. Может, стоит тебе и меня потерпеть, чтобы я исполнил предначертание Са! – От этой шутки лицо Уинтроу совсем потемнело, и Кеннит расхохотался. Потом тряхнул головой: – Очень уж ты серьезно к себе относишься… Ладно, беги давай. Поговори с кораблем, очень советую. Клянусь, ты обнаружишь, что нынешний курс Проказницы ближе к моему, а ты в сторонке остался. Право же, поговори с ней! Ну, беги. Да не забудь Этту сюда прислать по дороге.

Кеннит махнул рукой, указывая на дверь, и снова обратился к еде. Больше никто ее не прервет и не помешает ему. Уинтроу вышел нарочито не торопясь. И дверь за собой закрыл самую чуточку громче, чем следовало. Кеннит покачал головой. Положительно, он слишком привязался к Уинтроу и многовато стал позволять ему вольностей. Попробовал бы Опал с ним таким тоном разговаривать, небось в тот же день дождался бы линьков*… [Линьки, линь – пеньковый трос диаметром до 25 мм. Во времена телесных наказаний на флоте отрезки такого троса – «линьки» – использовались для порки матросов.]

Вот так всегда. Всегда одна и та же история. Мягкосердечие когда-нибудь погубит его…

Кеннит пожал плечами. Мысли капитана снова обратились к Ключ-острову.

– Почему ты не разбудила меня?

Невыплеснутый гнев на Кеннита все еще тяжело клубился внутри.

– Я тебе уже говорила. – Проказница немедленно заупрямилась от его тона. – Ты очень устал и спал крепко. Я не нашла ничего скверного в том, что он делал, да и потом, ты все равно не смог бы ему помешать. Так что не было никакого смысла тебя будить!

– Он, наверное, подошел прямо сюда, чтобы увести Хромоножку! Она здесь сидела, когда я заснул! – И Уинтроу внезапно осенило: – Это не он тебе сказал, чтобы ты меня не будила?

– А если и так, то что? – оскорбилась Проказница. – Какая разница? Решение-то все равно я принимала!

Уинтроу посмотрел себе под ноги. Он сам удивлялся, насколько глубоко она его ранила.

– Когда-то, – сказал он, – ты проявила бы побольше верности. Ты бы разбудила меня, не думая, правильно это или нет. Ты бы сразу догадалась, что следует делать…

Проказница повернула голову и стала смотреть в море:

– Не очень понимаю, о чем ты.

Уинтроу ответил, чувствуя себя совершенно раздавленным:

– Ты даже говорить стала, как он…

Его обида взволновала ее куда больше, чем его гнев.

– Ну и что ты хочешь, чтобы я сказала тебе? Что я сожалею об отсутствии Кайла Хэвена у меня на борту?… Так я не сожалею. У меня ни минуты покоя не было с тех пор, как он начал мною командовать! Я рада, что он убрался, Уинтроу! Рада!… И тебе тоже стоило бы порадоваться…

А ведь в глубине души он и вправду радовался. Только она этого не почувствовала. Но теперь она до того увлеклась пиратом, что для нее существовала лишь его точка зрения.

Уинтроу вдруг спросил ее:

– Может, я тебе совсем больше не нужен?

– Что?…-Настал ее черед пережить потрясение. – О чем ты? Конечно же, ты мне очень…

– Я просто подумал: если ты уж так счастлива с Кеннитом, возможно, он отпустит меня? Просто сообща возьмите и высадите меня где-нибудь на материке. Я бы сам как-нибудь добрался до монастыря и зажил как прежде… Своей жизнью. А все, что случилось, оставил бы позади, ведь все равно уже ничего не исправишь. – Он помолчал и добавил: – Да и ты избавилась бы от меня. Как от отца избавилась…