Безымянное отродье
Шрифт:
Разбудил меня громкий стук в дверь. Даже в моем сонном состоянии и спутанных чувствах я заметил, что стук был повелительным и срочным. Должно быть, было уже около полудня, и, чувствуя вину за свой долгий сон, я подбежал к двери и открыл ее. Снаружи стоял старый слуга Харпер. Дрожащим печальным голосом он сообщил мне плохую новость.
— С сожалением сообщаю вам, мистер Калдин, — сказал старик, — что сэр Джон умер. Он не ответил на мой стук как обычно, так что я осмелился войти в его комнату. Наверное, он скончался рано утром.
Неописуемо пораженный этой новостью, я вспомнил одинокий стон, который слышал на рассвете. Мой хозяин, должно быть, как раз умирал в этот момент. Также я вспомнил и отвратительное ночное скрежетание. Неизбежно я задался вопросом: причиной стона хозяина была физическая боль или страх? Не привели ли беспокойство и страшные звуки
Соблюдая бесполезные формальности в таких случаях, я выразил старому слуге свои соболезнования и предложил свою помощь в необходимых приготовлениях к похоронам в соответствии с завещанием Тремота. Так как в доме не было телефона, я вызвался привезти доктора, который осмотрел тело и выдал свидетельство о смерти. Старик всем своим видом выражал облегчение и благодарность.
— Спасибо, сэр, — с жаром сказал он. Затем он пояснил: — Я не хочу покидать сэра Джона. Я обещал ему, что прослежу за его телом.
Затем слуга заговорил о желании сэра Джона быть кремированным. Хозяин оставил недвусмысленные указания: необходимо соорудить из найденных в реке брёвен погребальный костер на холме за домом; сжечь тело, а пепел развеять по всем полям его поместья. Эти действия Тремот поручил выполнить слуге как можно скорее после своей смерти. На церемонии не должно быть никого постороннего, кроме Харпера и носильщиков тела. Даже близким родственникам Тремота, живущим недалеко, не следует сообщать о его смерти, пока обряд кремации не будет закончен.
На предложение Харпера приготовить мне завтрак я отказался, сообщив, что могу поесть в соседней деревне. В поведении слуги наблюдалось странное беспокойство. Мои мысли и эмоции не выразить в этом рассказе, но я понял, что старику не терпится скорее приступить к обещанному дежурству возле тела покойного. Было бы утомительно и бесполезно рассказывать о деталях погребального обряда, что ожидал нас. Тяжелый туман с моря вернулся, и я нащупывал дорогу к соседнему городку через промокший нереальный мир. Мне удалось найти доктора, а также людей, согласных водрузить погребальный костер и участвовать в качестве носильщиков. Повсюду я натыкался на странную неразговорчивость людей. Казалось, никто не хотел обсуждать смерть сэра Джона или темные легенды о Тремот-Холле.
Харпер успокоил меня, сказав, что кремация пройдёт быстро. Однако это оказалось неосуществимо. Когда все формальности и вопросы были решены, туман превратился в сплошной ливень. Невозможно было зажечь погребальный костер, и нам пришлось отложить церемонию. Я пообещал Харперу, что останусь в Холле, пока всё не будет сделано. Таким образом, мне пришлось провести еще одну ночь под крышей этого проклятого дома с его омерзительными тайнами. Тьма наступила в нужное время. Еще раз посетив соседнюю деревню, в которой я добыл сэндвичи на ужин для Харпера и себя, я вернулся в одинокий Холл. Я встретил Харпера на лестнице, когда поднимался в комнату с покойником. Выглядел слуга встревоженно, как будто что-то сильно испугало его.
— Я надеюсь, вы составите мне компанию этой ночью, мистер Калдин, — сказал он. — Это страшное дежурство, которое может оказаться опасным, и я прошу вас разделить его со мной. Но сэр Джон был бы благодарен вам, я уверен. Если у вас есть какое-нибудь оружие, будет хорошо, если вы возьмете его с собой.
Было невозможно отказать слуге в его просьбе, и я тут же согласился. Оружия у меня не было. Харпер настоял на том, чтобы я взял один из его старых револьверов.
— Послушайте, Харпер, — резко обратился я к нему, когда мы следовали по коридору к комнате сэра Джона, — чего нам бояться?
Он заметно вздрогнул от моего вопроса, но не пожелал ответить. Через мгновение он осознал, что откровенность будет более полезна, чем молчание.
— То существо в закрытой комнате, — прошептал старик. — Вы должны были его слышать, сэр. Мы заботились о нем, сэр Джон и я, все эти двадцать восемь лет, и мы всегда опасались, что оно может вырваться на свободу. Оно нас никогда особо не беспокоило, пока мы вовремя его кормили. Но в последние три ночи оно повадилось царапать толстую дубовую стену между своей комнатой и спальней сэра Джона. Раньше оно такого не делало. Сэр Джон полагал, что существо знает, что хозяин вот-вот умрет, и жаждет добраться до его тела. Оно алчет ту еду, которую мы не могли ему дать. Вот почему мы должны охранять покойного сегодня ночью, мистер Калдин. Я молюсь богу, чтобы стена выдержала, но существо
царапает ее без перерыва, как демон. И мне не нравится эхо от звуков, как будто стена стала совсем тонкой.Потрясенный подтверждением моих жутких догадок, я не нашел что возразить. Все комментарии тут были излишни. С открытым признанием Харпера ненормальность ситуации стала более опасной, а тени зла — более могущественными. Как хотел бы я избежать этого ночного дежурства, но, конечно, не мог. Зверское, дьявольское царапанье становилось все громче и неистовей. Оно ворвалось в мои уши, когда мы проходили мимо запертой комнаты. Теперь я понимал, что побудило старого слугу попросить меня составить ему компанию. Звук был невыразимо тревожный. Он жестоко действовал на нервы, был смертельно настойчив и указывал на дьявольский голод невидимого существа.
Мы вошли в комнату покойника. Царапанье здесь звучало еще омерзительнее, была заметна вибрация стены. В течение всего дня похорон я воздерживался от посещения этой комнаты, так как не был любителем рассматривать мертвых. Таким образом, я увидел моего хозяина во второй и последний раз. Полностью одетый и приготовленный к погребальному костру, он лежал на холодной белой постели за узорными шторами, похожими на гобелены. Комнату освещали только несколько высоких свечей, стоявших на маленьком столе. Они были размещены в причудливых бронзовых канделябрах, позеленевших и древних. Но свет был настолько слаб, что не мог разогнать печальные тени смерти в этой большой комнате. Вопреки своей воле я посмотрел на мертвого хозяина, но быстро отвел взгляд. Я был готов увидеть каменную бледность и строгость лица, но оно сильно изменилось. Теперь на лице застыло отвратительное выражение нечеловеческого ужаса, отражение всех этих тридцати адских лет, которое Тремот тщательно скрывал от других людей. Это открытие было для меня таким болезненным, что я больше не мог смотреть на покойника. Казалось, что сэр Джон не умер, и он всё еще мучительно прислушивается к ужасающим звукам из соседней комнаты, которые могли быть последней каплей в его смертельной болезни.
В комнате было несколько стульев. Думаю, что они, как и кровать были изготовлены в 17-м веке. Мы с Харпером сели возле столика, между постелью и стеной, покрытой черными дубовыми панелями, за которой слышалось непрестанное царапанье. В молчании, с револьверами наготове, мы начали наше страшное ночное бдение. Пока мы сидели и ждали, я всё пытался представить себе облик это безымянного уродца. В моей голове проплывали разные образы, от бесформенных созданий до хаотичных ночных кошмаров. Необычное для меня любопытство подталкивало спросить о внешности существа у Харпера, но силой воли я сдерживал себя. Со своей стороны старик не выказывал желания говорить что-либо. Он как парализованный наблюдал за стеной, и глаза его блестели от ужаса. Невозможно выразить словами то неестественное напряжение, в котором мы провели несколько часов, и то ожидание смертельной неизвестности. Деревянная стена, должно быть, была очень толстой и прочной. Она могло выдержать нападение любого земного животного с когтями и зубами, но этот очевидный довод рушился на наших глазах. Скребущий звук продолжался бесконечно, и мои представления о существе становились всё кошмарнее. Через повторяющиеся интервалы времени я слышал голодный вой, словно животное почуяло добычу в норе и жаждет туда пролезть. Никто из нас не подумал, что мы будем делать, когда монстр вырвется наружу, но казалось, что между Харпером и мной есть молчаливое соглашение по этому вопросу. Однако в своем суеверии, которого раньше я в себе не замечал, я рассчитывал, что существо будет чем-то похожим на человека, а значит уязвимым к нашим пулям. До какой степени этот монстр своими чертами похож на отца? Я пытался уверить себя, что эти вопросы и размышления абсурдны, но они увлекали меня всё дальше и дальше в запретный водоворот.
Ночь тянулась бесконечно, как темный медлительный поток, а высокие свечи в позеленевших канделябрах уже догорели почти до конца. В этих обстоятельствах мне представилась мысль, что я падаю в черную бесконечность, на дне которой ползают и копошатся слепые твари. Я уже почти привык к царапающему звуку. Он длился так долго, что я считал увеличение его громкости обычной галлюцинацией. И казалось, что наше ночное дежурство скоро спокойно закончится. Внезапно я уставился на стену и замер, услышав резкий звук ломающегося дерева. В дубовой панели появилась узкая полоса, от которой отвалилась щепка. Затем, не успел я собраться с мыслями от ужаса, от стены под ударом какого-то громоздкого тела отвалился большой полукруглый кусок…