Беззаконие и отвага

— И снова здравствуйте! — поприветствовал он меня.

— И тебе не хворать! — пожелал я ему. — Ты к нам?

— К вам! Поговорить, обсудить, посмотреть… — Иго повёл руками вокруг. — А у вас тут немаленький посёлок. Не меньше Обители. Остров-то меньше!

— Эй, слышь, ты там военные тайны не выдавай! — немедленно отозвался Харчик.

— Да тоже мне тайна! — Иго усмехнулся. — Сидят у себя на острове, как хомяки, и богатства аккумулируют. Давно уже никакой тайны в этом нет…

— Хомяки… — кивнул я. — Кстати, ты тут с хомяками поосторожнее! Они здесь по ночам лютые становятся…

— Что? — не понял Иго. Но мне было лень объяснять, и я просто отмахнулся.

— Пошли! Поищем Сашу и Кирилла, обсудим ваш вопрос… Кстати, вы что решили-то?

— Решили у вас остаться, — не стал скрывать Иго. — Ну если условия нормальные будут. Надоели эти миграции бесконечные… Отстроимся и будем к вам припасы возить.

Мы прошли с ним по торговой площади и зашли в «крепость», где я принялся высматривать Сашу и Кирилла. Ну а заодно и Котова, чтобы лишний раз не вставать… Всё равно ведь придёт наш особист и начнёт каверзные вопросы задавать.

— Нам бы только инструментов набрать! — посетовал глава нового посёлка. — И мы там закрепимся так, что ни одна банда не выбьет. А у вас точка привязки тут есть? Можно будет привязаться?

— Нужно будет, — кивнул я. — Иначе улетите вы при случае далеко и печально!

Переговоры с Иго прошли довольно быстро и к обоюдному удовольствию сторон. Кир и Саша не стали заламывать стоимость проживания и договорились всё о тех же общественных работах. То есть, поселяне Иго работают, отправляя припасы в Мыс — а мы взамен продлеваем их привязку. Вот, собственно, и все условия. Всё, что добудут в личное время — могут использовать сами или отправлять на продажу. Так же, как и Финику, я посоветовал Иго держать запас сырых дров для сигнального костра — мол, если что, быстро придём. На том мы и расстались, довольные собой и друг другом.

До купания я добрался уже в темноте. Вечером море было тёплым и ласковым. Волны, конечно, были, но не сказать, чтобы очень большие. Правда, я глубоко и не заходил — мало ли что и кто там водится. Ещё с детства у меня был иррациональный страх перед тёмной и глубокой водой. С годами я научился с ним справляться, но где-то в глубине души затаённый страх продолжал меня терзать. Так что в море я плескался всего пару минут, а затем ополоснулся в реке, чтобы смыть соль. И только в этот момент заметил одинокую фигурку, сидевшую на камнях ко мне спиной.

— А тебе чего нужно, гнусное вредное создание? — поинтересовался я у Насти.

Девушка немедленно повернулась и состроила ангельское личико, протянув мне флягу.

— Вот! — гордо выдала она.

Флягу я взял, но на девушку посмотрел с ещё большим подозрением.

— Если что, я сегодня Белу призналась, что ты эксперимент честно провёл! — проговорила девушка, а я состроил страшное лицо. — И что новый топор лучше, тоже сказала… И что ты не жульничал… Ну, я пошла!..

С каждым её словом я хмурился всё больше, так что под конец Настя уже бормотала себе под нос — осторожно пятясь от меня, но не сводя внимательного взгляда. И вот это она правильно! Я боролся со стойким желанием соединить два пустых предмета — голову этой язвы и флягу — в одно целое. Вот пришла, блин! Напомнила!.. Настроение подгадила!.. Быстро просчитав последствия, Настя на последних словах развернулась — и опрометью чесанула в посёлок, избавив меня от своего общества.

Уснул я быстро, как и всегда в этой игре. Стоит только усталости опуститься ниже 50 %, как достаточно только пожелать — и тело погружается в здоровый сон без сновидений. А проснулся я от запаха…

День пятьдесят восьмой!

Вы продержались 57 дней!

Это был восхитительный запах свежеиспечённого хлеба… Небольшая булочка вроде пышки, просунутая ко мне в дом рукой Плутона, пахла так, что рот сразу наполнился слюной. А планетоид, бормоча себе под нос что-то про «малую» и «надоело», оставил подношение и с воплем:

— У-ле-ти! — рванул к обрыву, откуда донеслось продолжение. — И не вспоминай меня-а-а-а-а-а-а!

Я уже ставил ему диагноз «меломан»? Так вот, я ошибся: у него просто странная и избирательная память на песни. Откуда он их только вытаскивает и как в таком количестве запомнил?

Плутон — человек-тайна, человек-легенда, человек-загадка… Взяв в руки булочку, я задумчиво стал её занюхивать — просто потому, что сама булка мне на один укус. Получается — ням! — и нет хлебушка. А я ведь мечтал о нём, вспоминал… И ради него вчера занимался совокуплением с примитивной ступой и пестиком…. В общем, удовольствие надо было продлить! Не вкусом, так запахом.

Странно… Вместо того, чтобы и дальше нюхать булочку, я снова задумался о Плутоне. Ведь система недвусмысленно намекала, что надо обратить на него внимание. Но за суетой борьбы с бандитами и безжалостного кача я задвинул этот совет на дальнюю полку. Что такого делает Плутон? В течение дня — это совершенно обычный парень. Исполнительный, старательный и приятный в общении. Ситечко для Иры, кстати, как я узнал, плёл именно он. А ведь для этого требовалось просто невероятное терпение! Так вот, единственное, чем он отличается от любого другого жителя — лишь его ежеутренние прыжки со скалы.

В этом вся суть! Именно это как-то и отличает Плутона от всех остальных… Но почему система посоветовала обратить внимание на такое странное отличие? Можно, конечно, спросить у неё напрямую, но даст ли она ответ? Скорее всего, нет.

Пока я занимался решением загадки, обнюхивание булочки перешло в совершенно несознательное её обкусывание. И только когда у меня во рту появился лёгкий привкус ореха, я понял, что пора остановиться — иначе никакого удовольствия не получу. Держа булочку в руке, как величайшее сокровище в мире, ощущая её восхитительный запах и тепло, я вышел из склепа и столкнулся с близнецами…

Эти двое шутов сидели перед общим костром на брёвнышке и, разве что не высунув языки, перетирали в деревянных мисках семена полбы. В их взглядах читалась боль всего мира и решимость добиться своего — во что бы то ни стало! Грозно на меня посмотрев, они не удержались от комментария:

— Уходи! — мрачно сопя носом, посоветовал мне Толстый.

— А то плохо будет! — алчно взглянув на булочку, пояснил Вислый.

— Не береди наши души свежим хлебушком! — добавил Толстый.

— Берегись нашей мсти страшной! — кивнул Вислый.

— Так вы же мясоеды, разве не? — удивлённо вскинул брови я.

— Мясо без хлеба!.. — наставительно пояснил Толстый.

— …Как пиво без водки! — угрюмо закончил Вислый.

Близнецы уставились на меня с немым укором и осуждением, а я решил последовать совету — и побыстрее свалить от греха подальше. В кафе. Потому что готовить самому опять категорически не хотелось…

В меню повара сегодня добавились целых два пункта, один другого дороже: хлеб и мясо акулы. В последнее время мелкие особи морской хищницы повадились крутиться у берега рядом с посёлком, куда периодически попадали остатки нашей добычи — потроха животных, кусочки мяса и растительной пищи. Это привлекло к берегу мелкую рыбу, за которой пришли и те, для кого она сама была пищей. Как пояснила мне вчера Алиса, пара ребят из нижнего Мыса решились на рыбалку — и всё-таки добыли пару мелких акул. Сами они их есть не стали, а сдали в кафе за хорошую цену, которую Повар теперь и отбивал.