Беззащитные гиганты
Шрифт:
Мы начали понимать, что самореклама может повлиять на наш список приоритетов. Наша работа уже тормозилась из-за недостатка средств, и мы надеялись, может быть наивно, что все наше сотрудничество с прессой стяжает нам больше сторонников (на тот момент в наших рядах насчитывалось едва 400 сторонников). Но сами мы мало что выгадали от всплеска активности в защиту слонов. Мы тиснули, конечно, несколько мелких объявлений в английских газетах, но не могли конкурировать с такими организациями, как ВВФ или вновь образованная, с претенциозным названием «Элефрэндз» («Друзья слонов»), где были профессиональные специалисты по зарабатыванию денег.
Больше всего средств стяжали для ВВФ, по-видимому, публикации в газетах. В частности, газета «Дейли Мейл», развернувшая, пожалуй, самую эффективную из всех газетных кампаний,
«Элефрэндз» являлась лоббирующей организацией, агитирующей людей собирать подписи в поддержку запрета и покупать афиши и значки. Такое лобби было жизненно необходимо, чтобы проблема слонов не выпадала из поля зрения общественности, и мы приветствовали создание «Элефрэндз» и снабжали необходимой информацией. Но оставался открытым вопрос: где взять деньги на нашу собственную исследовательскую работу? Нам предстояла поездка в Тайвань и, может быть, в Южную Африку, чтобы посмотреть, как там обстоят дела; также нам необходимо было присутствовать на конференции рабочей группы по африканским слонам в Габороне (Ботсвана) в июле. Деньги, которые Ай-ти-эн заплатила нам за фильм, нужно было растянуть на долгий путь.
Во вторник 6 июня — это был Всемирный день защиты окружающей среды — сбылось пророчество Кристины Стивенс: президент США Буш объявил, что его страна запретит любые операции с экспортом-импортом слоновой кости в течение недели. Это были сами по себе добрые новости, но еще труднее было поверить в то, что в тот же день подобный запрет издал и Дубай. Затем 9 июня к вышеназванным странам присоединились и страны — члены ЕЭС. Таким образом, в течение четырех недель после выхода в эфир спецвыпусков Ай-ти-эн — ЕИА торговля была запрещена странами, потреблявшими половину слоновой кости, поставлявшейся на мировой рынок. Конечно, этого было недостаточно, чтобы прекратить торговлю полностью, но не оставалось сомнения в том, что просвет в зловещих тучах, столь долго висевших над африканскими слонами, все же обозначился.
Глава шестнадцатая
— Ни одно мало-мальски стоящее дело не обходится без тех или иных жертв, — сказал Коста Млэ. — Сама по себе потеря выручки от продажи слоновой кости не является аргументом против введения запрета. На карту поставлено выживание вида, неоценимо важного как для Африки, так и человечества в целом. О каждом поколении будут судить по тому, насколько у него хватило мужества взять под защиту виды, оказавшиеся под угрозой исчезновения.
Собравшиеся слушали, затаив дыхание. С момента появления Косты на заседании рабочей группы КИТЕС по африканским слонам в Габороне все искали встречи с ним. Каждый хотел поговорить с ним и услышать его мнение: делегаты из Америки и Японии, европейских стран, представители прессы и природоохранных групп… Его решительность и прямота говорили сами за себя. Сколько уж лет политика КИТЕС в отношении слонов делалась руками малодушных и легковнушаемых людей. В интервью для прессы в мае сего года сам генеральный секретарь КИТЕС Эжен Лапуэнт признал, что группа контроля за торговлей костью КИТЕС в Лозанне получила от гонконгских и японских дельцов 200 тысяч долларов. Кто после этого поверит, что КИТЕС пойдет за слонов в огонь и в воду? И вот в лице танзанийца Косты Млэ у слонов появился настоящий защитник.
В заключение Коста остановился на ценности кости с чисто человеческих позиций.
— Слоновая кость не используется в здравоохранении и для изготовления лекарств. Но охота за костью уносит не то что благосостояние, но и сами жизни
людей в нашей и других странах. Наш народ обрекается на смерть — слишком большая жертва, чтобы кучка людей за рубежами нашей страны сколачивала состояние.Когда Коста кончил, на несколько секунд воцарилось молчание. Едва ли кто прежде осмеливался говорить столь откровенно на подобных собраниях.
Я оглядел конференц-зал, стараясь определить делегатов. Были представлены многие страны Центральной, Восточной и Южной Африки, а также страны — традиционные импортеры слоновой кости: США, Япония, Гонконг, Великобритания, Германия, Франция, Китай и Бельгия. Но, за исключением Сенегала, не было представителей от западноафриканских государств. Я указал на это ученому Пьеру Пфейферу, представителю Франции. Он понимающе кивнул.
— Видимо, потому, что страны Западной Африки твердо стоят за запрет торговли слоновой костью, — сказал он. — Зато приглашены все южноафриканские страны, противящиеся ему — Зимбабве, ЮАР, Малави, Мозамбик, Ботсвана и Замбия. Все они здесь. И если честно — секретариат собирается сделать их руками зеленую улицу торговцам костью.
Профессор Пфейфер — выдающийся биолог, тридцать лет проживший в Африке, изучая слонов. Два года назад он был изгнан с поста главы ВВФ за недвусмысленную поддержку запрета на торговлю костью. Но это не сломило его: он начал с большим успехом кампанию «За амнистию слонам» во Франции.
— Секретариат даже пригласил десять французских журналистов в свою штаб-квартиру в Швейцарии на брифинг, чтобы настроить их против запрета, — сообщил мне Пфейфер.
Глядя на секретариат КИТЕС, я только сейчас начал понимать, какая сила нам противостоит. Я, конечно, понимал, сколь сильны здесь интересы наживы, но не представлял, что настолько. В первый раз меня посетили серьезные сомнения, что нам удастся одолеть таких противников.
Махинации генерального секретаря КИТЕС и ряда сотрудников этой организации совпали с мощной атакой Зимбабве и Южной Африки, направленной против запрета. Они мотивировали свой протест тем, что у них, оказывается, еще полно слонов, за которыми установлен надлежащий контроль, так что пусть для них торговля костью остается разрешенной. К этой атаке присоединились Гонконг и Япония, заявляя, что запрет на торговлю костью приведет к потере рабочих мест. Сама Ботсвана, принимавшая конференцию, была ярой сторонницей торговли — она даже развернула выставку бивней и изделий из кости в фойе габоронской гостиницы «Сан», где проходила конференция. Когда в первый день работы конференции я вошел в гостиницу, я заметил нового ответственного за контроль торговли костью секретариата КИТЕС Дуга Хайкла. Хайкл был, как и я, канадцем, и при нашей встрече на конференции КИТЕС в Найроби он оставил впечатление славного, в чем-то даже желторотого малого с университетским дипломом. Тогда с ним было приятно общаться. Теперь же его былая учтивость девалась неведомо куда. Решительным, будто вызывающим, шагом он подступил ко мне и спросил, что я здесь делаю.
— Как что? Сижу на заседаниях, — сухо ответил я.
— У вас есть на это разрешение председателя?
— Есть, есть, не беспокойся, — сказал я и отступил от него прочь, не желая ввязываться в словесную перепалку. К счастью для меня и для других представителей природоохранных групп, на этой неделе председательствовал Ричард Лики, вновь назначенный директор департамента живой природы Кении, который заботился об участии всех заинтересованных сторон — политика, весьма отличная от образа действий секретариата КИТЕС.
У Косты были проблемы с делегацией Зимбабве. С ней работал Хрис Хаксли, бывший чиновник секретариата КИТЕС, который впервые познакомил меня в Лондоне с Йаном Паркером. Зимбабве и Ботсвана оказывали сильное давление на Танзанию. Зимбабве даже предложила ввести годичный мораторий на торговлю слоновой костью, если Танзания отзовет свое предложение к Приложению I. К счастью, Коста проявил решительность. Теперь, когда Танзания настолько укрепилась в своем мнении, ее уже ничто не заставит отступить. Но оппозиция была хорошо организована и представительна, что вызывало тревогу. Сильную команду прислали зимбабвийцы, да и позицию Ботсваны отстаивали десять человек. Главным аргументом являлась все та же потеря выручки от продажи кости, которую Коста называл несущественной по сравнению с возможной гибелью слонов.