Безжалостный король

В моей жизни было так много горя и боли. Слишком много потерь и опасностей. Я не хочу, чтобы Мия жила в опасности, поэтому я должен положить этому конец.

Поскольку никому еще не удавалось успешно спрятаться от меня так, как El Diablo, мне приходится учитывать все возможности.

Чтобы спрятаться от меня, нужно меня знать. Чтобы узнать меня, нужно сблизиться со мной, а я был близок со всеми мужчинами в своей семье. Из-за этого трудно представить себе кого-то, кто мог бы ненавидеть Эдуардо и меня настолько, чтобы желать нам смерти, но деньги, как я знаю, делают людей жадными.

Желания владеть нефтяной компанией Petroleo достаточно, чтобы настроить человека против своей семьи.

Petroleo — крупнейший производитель нефти в Бразилии. Пока Эдуардо и я не взяли под контроль, правительство владело правящим пакетом акций, а остальное было разделено между частными агентствами. Мой крестный был одним из этих агентов.

Когда он умер, он оставил нам свои акции. Мы заключили сделку с остальными, от которой они не смогли отказаться, и выкупили их. Затем настал день, когда мы увидели возможность забрать всю гребаную компанию. Мы уже владели Equibras, двухсотлетней многомиллиардной газовой компанией, которую наша семья построила с нуля, и у нас была BioCina, фармацевтическая компания, которая составляет основу картеля. Владение Petroleo должно было стать воплощением семьи Рамирес. Нашим наследием.

Это я раскрыл, что пятеро министров и губернаторов были вовлечены в сеть проституции. Я пригрозил публичностью или замолчать за определенную плату.

Вот так мы с Эдуардо стали владельцами Petroleo.

Мы разделили собственность поровну, но он разделил свою между собой, Присциллой и Мией. Мы хотели, чтобы наше владение держалось в тайне, потому что знали, какие проблемы это вызовет, если слухи об этом выплывут наружу.

Я не уверен, кто с кем связался первым, но моя теория такова: поскольку El Diablo следил за нами, он должен был знать о сделке, и именно в этот момент он завербовал Мика Санта Марию.

Конечно, ему помогли мои друзья из правительства, которые могли бы заключить какую-нибудь сделку, которая бы принесла пользу всем им. Единственный способ вернуть компанию — если мы умрем и не будет наследников. Соглашение было таким: в таком случае компания вернется к правительству.

Вот откуда я знаю, что они тоже должны быть вовлечены. Я просто не знаю, кто из них. Для них всегда лучше владеть частью такой компании, чем вообще ничем.

Единственный министр, с которым Мика переписывался, предположительно покончил с собой через несколько недель после того, как я начал расследование. Остальные ничего не знают, и я оставляю их в живых только на тот случай, если они смогут привести меня обратно к El Diablo.

Помимо того, что я убрал Мику со сцены, единственное, что мне удалось сделать, это принять юридические меры для защиты Мии. Таким образом, если я умру, у нее будет защита до ее восемнадцатилетия.

Я создал безотзывный прижизненный траст для нее, чтобы она владела моими акциями в Petroleo. Я также заблокировал условия передачи, так что если она умрет до того, как ей исполнится восемнадцать, все перейдет к Синдикату. Я оставил все остальное, чем владею, ей после своей смерти.

Это был последний туз, оставшийся у меня в рукаве, и никто не должен об этом знать.

Раздается стук в дверь, прерывая мои мысли. Я выпрямляюсь как раз в тот момент, когда дверь распахивается, и входит Криштиану, неся большой коричневый конверт.

Улыбка сползает с его лица, когда он замечает мое суровое выражение.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Это. — Я протягиваю ему кольцо, чтобы он его взял. Когда он это делает, его глаза выпучиваются, и он проводит рукой по своим густым темным кудрям.

— Блядь. Где ты это взял?

Когда он придвигает стул, я рассказываю ему о выводах Эрика.

— Что, черт возьми, нам теперь делать? — Он выглядит таким же сбитым с толку, как и я.

— Мы все еще следим за всеми. Это все, что мы можем сделать на данный момент.

— Но я чувствую себя легкой добычей.

— Я знаю это чувство, но бдительность — это то, где нам нужно приложить все усилия. Мы изменим ситуацию, как только нам понадобится нанести удар.

— Хорошо. Я буду готов к этому. — Он кивает, выглядя таким же готовым к войне, как и я.

Я знаю, что он чувствует себя преданным, как и я, тем, кто нас обманывает. Криштиану получил пять выстрелов в доме Эдуардо. Он пролежал в больнице четыре месяца, и потребовалось еще два, прежде чем он смог нормально ходить. Он чуть не умер.

— Что-нибудь случилось сегодня на работе? — спрашиваю я, меняя тему.

Его лицо смягчается, превращаясь в того беззаботного друга, которого я знаю.

— На работе ничего, amigo, но я нашёл тебе няню. — Он кладет конверт на стол между нами и указывает на него. — Посмотри.

Я был бы рад услышать эту новость, если бы не знал, что в его извращенном сознании слово — няня переводится как — игрушка для секса.

Криштиану сделал объявление о работе и воспользовался возможностью побаловаться нашими более темными вкусами. Объявление было похоже на стандартный тип, который вы видите для няни с проживанием, но затем он добавил пункт о том, что она должна делать все, что я захочу. Со списком сексуальных действий. Полмиллиона долларов США в год, чтобы в основном трахнуть меня.

— Нет, Криштиану. — Я качаю головой. — Я слишком стар для такого дерьма. И я должен быть родителем и подавать пример в своем доме. Я также хочу, чтобы кто-то присматривал за Мией все время, так что это не может быть секс-игрушкой.

— С каких пор ты слишком стар? Что, черт возьми, с тобой?

— Я сам найду няню.

— Алехандро, эта девушка идеально подходит.

— Я уверен, что ты так думаешь.

Может, я и тот самый горшок, который называет чайник черным⁴, потому что в вопросах женщин мы с ним не так уж и различаемся. Оба — закоренелые холостяки, ни разу не имевшие рядом женщины за наши 48 лет. Но, по крайней мере, я был на шаг ближе к свадьбе.

Криштиану уверен, что брак — это смертный грех, и использует любую возможность, чтобы заполучить доступную девушку. Но теперь, когда у меня есть ребенок, о котором нужно заботиться, все изменилось. Он показывает мне средний палец и улыбается. — Ее заявление пришло сегодня утром. Я думаю, она была бы идеальным отвлечением.

— Конечно, секс-игрушка, которая может заботиться о Мии днем и обо мне ночью? — Его слова, не мои.

Он смеется. — Алехандро. Я просто пытаюсь облегчить ношу. Все и так достаточно плохо. Нелегко пытаться заменить Эстель в этой ситуации.

— Это не так. — Это единственное, с чем мы определенно можем согласиться.

Эстель была моей няней, когда я был мальчиком. Она продолжала работать на меня.

Проблема в том, что ей почти девяносто, и с ее ухудшившимся здоровьем она хотела бы выйти на пенсию и провести остаток своих дней с семьей в Аргентине. Я был бы ублюдком, если бы не понимал этого.

Я знаю, что она никогда этого не скажет, но я уверен, что она хотела бы прожить остаток своей жизни свободной от картеля. Она и ее семья служили нам многие поколения. Пришло время освободить ее. Неважно, насколько она мне еще нужна.