Безжалостный соперник

А потом он стал водить пальцами по мне. Его пальцы скользили в меня и из меня, изгибались, когда были внутри меня, и задевали меня где-то глубоко и чувствительно. Он массировал мой чувствительный бутон, работая со мной, и я с неохотой признала, что он не ошибся - он был хорош во всем. Особенно с его руками.

Мои бедра дернулись вперед, перекатываясь, чтобы встретить больше его прикосновений. Мое дыхание стало быстрым и неглубоким, в то время как я преследовала это неуловимое чувство удовольствия от кого-то другого.

— Кристиан. я . . . я . . . я . . .

— Не можешь составить связное предложение? — прошипел он мне в ухо, тихо посмеиваясь.

— Пошел ты.

— Уже далеко впереди тебя, дорогая.

Он играл со мной быстрее и глубже. Его руки были теперь повсюду — на моей груди, сжимая затылок, блуждая по моим ногам. Но он не целовал меня и не имел, как и обещал.

Кульминация захлестнула меня волнами. Все содрогнулось, и я зажмурила глаза, не в силах смотреть на него, когда он доставлял мне такое чистое удовольствие и радость.

Когда я, наконец, снова открыла глаза, Кристиана там не было.

Единственное, что у меня осталось, это сырость между бедрами, испорченное нижнее белье и пальцы, все еще запутавшиеся в резинке трусиков.

Это была фантазия.

Мечта.

Кристиана здесь никогда не было.

***

— Твой отец хочет тебя видеть.

Мать сообщила эту новость с болезненным унынием. Я полагала, что это было оправдано, так как я следила за ней уже несколько дней. Я не обвиняла ее в том, что она не явилась в суд. Я была первоклассной мазохисткой, потому что сделала это с собой. Однако я винила ее почти во всем остальном, включая (но не ограничиваясь этим) пренебрежение моим существованием вплоть до последних нескольких недель, когда все с папой рухнуло. Теперь ей нужна была моя компания. Чтобы загладить свою вину. Это был классический случай слишком мало, слишком поздно.

— А разве он не может спросить меня сам? — ответила я, ожидая своей чашки кофе напротив суда и прижимая телефон между ухом и плечом. Моя нога нетерпеливо подпрыгивала, и я взглянула на свои наручные часы. Суд завершился на сегодня, а я до сих пор ничего не ела.

— Поскольку все это происходило, он не был уверен, хочешь ли ты его видеть, — объяснила моя мать. Я знала, что она ни в чем не виновата, и все же я не могла не направить часть своего гнева на нее. Ведь она была участницей распада этого брака.

— Значит, он послал тебя своим рупором?

— Арья, никто не обвинял его в излишней грациозности. Ты идешь или нет? — она спросила.

Очередь двигалась с черепашьей скоростью. Я отчаянно нуждалась в кофе.

— Буду через тридцать минут. Двадцать, если пробок мало. — Я выключила телефон и сунула его в сумку. Моя очередь наконец подошла. — Черный Американо, без сливок, без сахара. Спасибо.

Я полезла за сумочкой, прежде чем почувствовала, как рука коснулась моего плеча, протягивая баристе черный «Америкэн экспресс».

— Она также возьмет вегетарианский ролл с юго-западом и бобы эспрессо в шоколаде.

Я повернула голову, готовая нахмуриться.

— Что, по-твоему, ты делаешь?

— Заполняю открытый счет всех тех ужинов, за которые ты собираешься мне заплатить. — Ухмылка Кристиана была больше похожа на то, как он провел костяшками пальцев по моему позвоночнику. — Прямо сейчас ты в минусе примерно на одиннадцать сотен. Все эти рестораны, которые я посещал в одиночку на этой неделе, стоят не дешево, и я всегда настаиваю на бутылке хорошего вина.

— Питье в одиночестве каждую ночь имеет название. — Я мило улыбнулась. — Алкоголизм.

Его глаза сверкнули ухмылкой. — Не волнуйтесь, мисс Рот, я дарю вино людям, сидящим рядом со мной. Очень щедро с вашей стороны, если позволите.

Надо отдать ему должное - никто не был застрахован от его обаяния. Ни присяжные - как мужчины, так и женщины - ни судебный репортер, ни его младший помощник. Что, опять же, заставило меня задуматься, почему он преследует меня. Конечно, я была красива и успешна в своей области, но Кристиан Миллер мог выбрать себе любую. Зачем тратить время на ту, которая тратит все свои силы на то, чтобы возненавидеть его?

— Не забывай, что я не должна тебе ни копейки, если не сплю с тобой. Что напоминает мне. — Я с улыбкой повернулась к стоявшей перед нами баристе. — Я также возьму чипсы из сладкого картофеля, все ваше песочное печенье и подарочные карты на пятьсот долларов.

— Твой оптимизм похвален. — Кристиан провел кончиком языка по верхней губе.

— Твои заблуждения настораживают, — пошутила я в ответ, кивая в знак благодарности баристе перед нами, которая следующей приняла заказ Кристиана. Кофе. Я торчала рядом с ним, пока мой американо не был готов. — Где мы сегодня не будем ужинать вместе? — спросила я легкомысленно, чтобы сменить тему.

— Я рад, что ты спросила. Сегодня вечером я буду ждать тебя в Sant Ambroeus. Это в Вест-Виллидж. Итальянский. Говорят, касио э пепе - это нечто.

— О, это так? Девушка могла надеяться.

Он ухмыльнулся мне, заставив меня почувствовать себя малышкой, над которой смеется взрослый.

— Перестань улыбаться, — приказала я. — Это портит мне настроение.

— Ничего не могу поделать. Твое отвращение к проигрышу мило.

— Я не милая, — коротко сказала я. Я не была милой. Я была крутой стервой-боссом с карьерой высокого полета. И еще кое-что.

— Ты права, — сказал он почти с сожалением. — А это не входило в мои планы.

Другой бариста назвал мое имя, и я подошла, чтобы принять свой заказ.

— Все, что я прошу у тебя, — это один час, — напомнил мне Кристиан. — И на этот раз я возьму Chateau Lafite Rothschild 1995 года. Это восемьсот долларов за бутылку. Ты ведь не возражаешь?

Я обернулась и топнула своим Jimmy Choos, одновременно заказав Uber на своем телефоне.

Какой придурок.

***

— «Brand Brigade» придется вернуть меня в качестве клиента. Индивидуально, а не как часть корпорации.

Папа откинулся на спинку своего коричневого кожаного кресла перед потрескивающим камином. В его кабинете царил беспорядок. Файлы везде. Включая стопки, которые я просматривала на днях и которые, должно быть, выдали тот факт, что я знала о его романе с Русланой. Не то чтобы это имело значение. Я сомневаюсь, что он собирался объясняться с кем-либо в этот момент.

— И зачем нам это? — холодно спросила я.