Безжалостный

***

Земля словно выскользнула из-под ног Райли. Что, черт возьми, только что произошло? Элли вывели из зала заседаний в наручниках. Повели в проклятую камеру предварительного заключения, будто она преступница.

Все вокруг него пожимали друг другу руки и утверждали, что это к лучшему. Что избавление от Элли решит все их проблемы.

Он повернулся к Касталано. Каким же дураком он был. Он попал в ловушку. Как это случилось? Ведь он сам расставлял ее.

Райли ни на секунду не поверил, что Элли могла присвоить деньги. Чутье подсказывало, что она непричастна. Хотя голова все еще обрабатывала произошедшее. Когда он серьезно задумался, то не смог найти ни одного аргумента, доказавшего бы, что виноват Стивен Касталано. Он с братьями видел то, что им хотелось видеть. Они знали, что Касталано не святой и подозревали любое его действие.

Если бы у него была хоть половина мозгов, он бы разобрался в ситуации. Он сдержал бы суждение до тех пор, пока не нашел бы абсолютного доказательства о невиновности Элли.

Но здесь ему не нужен мозг. У него есть проклятое сердце, подсказывающее, что девушка не сделала ничего криминального. Даже, если бы он зашел в ее комнату и увидел по колено в деньгах, он бы спокойно спросил, откуда они. Он никогда не сомневался в ее неподкупности. Эта женщина была надежна как скала.

И печально, что вокруг нее столько слепых мудаков. Включая его самого.

Он анализировал. Теперь Райли видел, как этот вор в другом конце комнаты все обыграл. О, если бы можно было это предвидеть. Это спасло бы их всех.

Его взгляд впился в Касталано.

– Ты сделал это, чтобы выкупить акции Элли по дешевке.

Касталано вздохнул.

– Джентльмены, думаю, мне стоит поговорить с мистером Лэнгом. Он не понимает, как устроен мир, и мне нужно объяснить ему кое-что. Если вы не возражаете, отправляйтесь в мой кабинет. Там вас ждет бутылка отличного скотча после сегодняшнего трудного дня. Мой сын встретит вас там.

Чтобы отпраздновать победу над милой, умной, спасающей мир Элли. У нее были безумные идеи о справедливости и о том, как должен быть устроен мир.

Этот мир только что отломил от нее кусок.

Райли должен был быть тем, кто защитит ее. Должен был быть чертовым рыцарем, который принял бы на себя все удары, чтобы она не узнала, каким дерьмовым бывает мир. Он не справился с этим. Он стал причиной, по которой ее мир рухнул.

Как он мог не заметить камеру? В ту ночь по мобильному он говорил с Брэном. Тот объяснял, как испортить настройки. А Райли говорил об Элли все это время. Будто он не вносил разгром в ее компанию, репутацию, жизнь. Он рассказал брату, как водил ее на обед, а потом прошмыгнул в офис, чтобы захватить кое-какие бумаги. И он пропустил чертову камеру.

Это все его вина. Все рухнуло, и это была его вина. Все: план мести за отца, надежды и мечты Элли. Все это умерло, потому что он вел себя как тупой мудак.

Куда ее увезли? В какой участок? Федералы позволили копам арестовать ее, значит, она должна быть в местной тюрьме. Они часто позволяли совершать аресты местным властям. Но потом они наверняка допросят ее и переведут в федеральное учреждение.

Они наверняка оставят ее в городской тюрьме, пока она не внесет залог.

Боже, они собираются посадить Элли в тюрьму. Настоящая паника растеклась по его телу.

Касталано хотел засадить ее на годы, и все ради того, чтобы заполучить компанию целиком.

– Так все это было, только чтобы выкупить акции? – дверь захлопнулась за людьми, которых созвал Каталано, дабы прилюдно унизить Элли.

Райли кинулся бы за ней, но его бы не пустили. Они не подпустят его и на метр.

Касталано улыбнулся.

– О, я думаю мы оба знаем, что дело не только в этом. Знаешь, забавно, но я собирался выдвинуть против нее обвинения только за растрату.

Она не имела к этому никакого отношения, но высказывание Касталано напомнило Райли о кое-чем.

– Зачем ты требовал от нее два миллиона долларов? Пытался угрожать ей.

Что за этим стояло? У Стивена целое состояние награбленного, но Райли нельзя было раскрывать, что он знал об этом. Должно же остаться хоть одно преимущество.

– Кто? Я? Зачем мне это делать? Я собирался на пенсию. Это она хотела откупиться от меня. Теперь, когда мне придется разгребать последствия расхищения, я буду требовать, чтобы Элли компенсировала ущерб. Двадцать процентов послужат прекрасным началом.

Это объясняло все. Если бы не действия Райли, Элли погубил бы тот чек. Для федералов те два миллиона стали бы признанием вины. Для Касталано – авансом.

– Твою мать, ты собирался откупиться от Элли ее же собственными деньгами? Сукин ты сын! – Они попались в огромную ловушку.

Касталано не собирался на пенсию. Он притворялся стареющим джентльменом. Распространялся о посещении врачей. Он проделал все, чтобы каждый считал, будто он счастлив, что, наконец, скоро оставит бизнес следующему поколению.

Даже заставил сына сообщить Элли о проблемах с бухгалтерией.

У него не было денег, чтобы выкупить ее долю. Поэтому он терпеливо ждал, убеждая ее, что сделка состоится.

– Это ты поместил то условие в контракт, – подытожил Райли. – Я должен был понять это. Мне следовало догадаться, что никто не будет настолько глуп.

Многоходовка. А деверь предупреждал. Кейс предупреждал, что в любой ситуации есть причины, которые не лежат на поверхности. Он был прав. А они высокомерно считали себя единственными хищниками в этой гонке.

На лице Касталано расплылась улыбка. Это почти добило Райли.

– Не понимаю, о чем ты. Но знаю, что гнев и неразбериха отбросили нас на несколько недель назад. Я сочувствую Элли. Правда. Я знаю эту девочку с малых лет. В каком-то роде она мне как дочь. Если бы вопрос был лишь в деньгах, я бы просто выкупил ее акции и двигался бы дальше. Я бы сделал это в знак уважения ее отца. Он был грязным подонком, но все же мы с ним были партнеры. Он мог и не знать, что она крала у компании.

– Кражи начались, когда ей было семнадцать. Хочешь убедить меня, будто Элли создала холдинги на свое имя и умудрилась незаметно похитить огромную сумму денег, будучи стажером? – это было просто смешно.