Безжалостный

Элли с трудом могла представить Дрю Лолесса в таком амплуа. Этот человек источал силу и волю.

Она разгладила юбку.

– Что ж, постараюсь сильно не привыкать. Я уже выходила замуж. В тот раз на этом событии не было столько людей.

– Только ты и твоя семья, так?

– Скорее только я, Колин и слегка пьяный священник Вегаса. Отца это не интересовало, а сестре было все равно, пока она не решила, что Колин – идеальный мужчина для нее.

– Ты не пригласила отца?

– Я мечтала о большой свадьбе.

Глупо, но она хотела белое платье и все эти свадебные штуки. Элли казалось, что она создает свою собственную семью, и все должно быть идеально.

– Он дал нам билеты в Вегас и сказал, чтобы я была на работе в понедельник, иначе буду уволена. Боже, я совсем не скучаю по отцу.

– Что ж, он был убийцей. Поэтому никаких сожалений. Ну-ка, дай я поправлю твои волосы. Ветер их хорошенько взъерошил, – Миа встала позади нее.

Элли стояла неподвижно, пока Миа распутывала ее пряди. Так странно: эта девушка почти ее золовка. И она уже сделала для нее больше, чем Шари когда-либо.

– Отец не заслужил сожаления. Но он считал меня умной и оставил мне «СтратКаст». Кажется, ему захотелось проводить со мной время только в последние дни. Наверное, поняв, что умирает, он начал бояться одиночества. Именно тогда он открыл мне свой секрет.

– Но он не упомянул Касталано и Патрисию Кейн?

Элли взглянула на Мию в отражении зеркала. Подбородок девушки напрягся, но руки по-прежнему двигались с нежностью. Вряд ли она была в гневе.

– Нет. Я спрашивала, потому что знала, что они начинали все вместе. У Патрисии была большая часть акций, пока она не продала их, чтобы начать шоу.

– Он не рассказал ничего, что могло бы связать их с убийством моих родителей?

– В конце он был не совсем в себе, – Элли постаралась не думать о тех днях.

Она сидела рядом с его больничной койкой, как прилежная дочь, которую никогда не любили. Прошло много лет, прежде чем она поняла, что нельзя определять свою жизнь тем, как относятся к тебе люди. Нет, главным было только то, как она относится к ним. Она не могла оставить отца в одиночестве.

– Иногда я сомневаюсь, понимал ли он, что говорит со мной. Он сказал, что может отвечать лишь за себя. А затем поведал о подземелье, в котором хранятся все грехи. Тогда я поняла, что обезболивающие ослабили его разум.

Миа усмехнулась.

– По-моему правильно, что ты проводила его. Иначе бы сожалела. Неважно, что он сделал, он твой отец. Боюсь, что однажды мне придется говорить себе то же самое про братьев.

– Что ты имеешь в виду?

Миа закончила и отодвинулась.

– Я очень их люблю, но мне кажется, месть стала для них важнее, чем семья или любовь, или что-либо еще. Дрю стал одержим. Хотя почему «стал»? Всегда был. Раньше он был одержим тем, как собрать нас всех вместе, а теперь тем, как разделаться с теми, кто причинил нам боль. Он думает, что справится. Но что, если ради цели придется продать частичку души? Я боюсь за него.

– Дело не только в том, что Стивен сделал с вашей семьей, хотя этого вполне достаточно. Я всегда хотела прийти к Дрю и рассказать, что узнала.

– Но ты собиралась сделать это после выкупа компании, чтобы твои люди были в безопасности.

Похоже, Миа понимала ее.

– Да. Стивену наплевать на них. Его всегда заботила только выгода. Он обкрадет «СтратКаст». Заберет все, над чем трудились мои разработчики, и продаст по частям, словно это просто железки, которые не могут принести никакой пользы, которые ничего не значат для мира.

– Если ты так думаешь, он наверняка так и сделает. Он украл код моего отца, чтобы построить бизнес. Запросто украдет и у твоих разработчиков. Тебе кажется, он не даст жизнь твоему проекту?

Элли пожала плечами.

– Думаю, этот проект не начнет приносить деньги, даже спустя десятилетия. Может, принесет, а может, нет. Стивену выгоднее продать его втихую. Тем, кто в мире бизнеса на вершине пищевой цепочки.

– Было бы здорово, если бы мы могли это доказать, – заметила Миа.

– Уверена, они натворили много дел, которые мы были бы рады доказать.

Элли тянула время. Дрю удалось найти дружелюбного судью, который отменил двадцатичетырехчасовое ожидание и согласился поженить их днем.

– Я хочу заверить тебя, что мое пребывание с вами будет едва заметным. Райли сообщил мне, что не хочет, чтобы я искала квартиру. Видимо наше прикрытие сейчас важно. Не хочу, чтобы ты считала, будто я пытаюсь извлечь какую-то выгоду из вашей семьи.

Миа кивнула.

– А я хочу, чтобы ты знала, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе понравилось с нами. Черт, сестренка, здесь какой-то фестиваль сосисок, в этой семье не хватает эстрогена. По крайней мере, когда мы гостим у Кейза, там полно женщин.

– Женская армия, – видимо.

Теперь Элли стало интересно узнать вторую часть семьи со стороны Таггартов.

– Даже не представляешь. Я дам тебе пару минут, но не задерживайся. Райли переживает, что ты сбежишь. Я заверила, что никто не убегает на таких каблуках, – Миа подмигнула и оставила Элли одну.

Второй брак. Скоро будет и второй развод. Все это только, чтобы вернуть компанию. Братья Лолесс разберутся с Касталано и со всем остальным.

Ее телефон зазвонил, и она взглянула на экран. Стивен. У ублюдка хватило смелости звонить ей?

Она не собиралась игнорировать. Элли провела пальцем по экрану.

– Что тебе нужно?

– Слышал, тебе удалось выскользнуть из тюрьмы. Довольно быстро. Скажи-ка мне, дорогая. Как ты смогла позволить себе Генри Гаррисона? Может он стряхнет грязь с твоего имени, но ему придется заплатить в конце.

Зачем он позвонил? Посмеяться над ней? Так этот человек наслаждался триумфом?

– Не твое дело. Знай, команда юристов уже работает над партнерским соглашением. Я не продам тебе акции.

На другом конце трубки раздался невеселый смешок.

– Еще как продашь. Единственный вопрос – как дешево. Если я прижму тебя прямо сейчас, ты не получишь ни гроша. Или можешь пойти на сделку со мной, тогда останется хоть какой-то шанс на будущее. Сукин сын, которого ты называешь Райли Лэнг – сын моего старого противника.

– Бенедикта Лолесса.

– Чудесно. Значит, я оказался прав, это они заплатили Гаррисону.

Женщина моргнула. Так он просто собирал информацию. Вряд ли можно сожалеть об этом. Через час пресса все узнает.