Библейский культурно-исторический комментарий. Часть 2. Новый Завет

1:11. Возможно, вестники были доверенными лицами Хлои, богатой деловой женщины из Коринфа или Эфеса (16:8), которые курсировали между этими двумя городами по делам торговли. В таком случае это были либо занимавшие высокое положение рабы, либо *вольноотпущенники, принадлежавшие ее дому. Как члены коринфской *церк-ви, они принесли Павлу эти известия; новости и послания чаще всего доставлялись людьми, которые поддерживали деловые контакты в разных частях страны. (Если бы они были ее детьми, а не слугами, то были бы названы по имени своего отца, даже если он уже умер.)

1:12. Люди обычно оказывали предпочтение определенным учителям. Философы поощряли эмоциональную привязанность учеников к себе, считая это неотъемлемым элементом их нравственного и интеллектуального возрастания. *Раввины имели собственные школы, и ученики обычно распространяли идеи своих учителей. Павел, вероятно, упоминает «Кифу» и «Христа» чисто гипотетически (ср.: 3:5,6); суть его упрека в том, что любое разделение вредно, даже если верующий утверждает, что предан одному Христу и отвергает на этом основании приверженцев Павла и Аполлоса. 1:13. Павел использует здесь прием, известный как reductio ad absurdum, позволяющий свести позицию оппонента к естественному, но нелепому выводу.

1:14,15. Известно, что в некоторых греческих *мистериальных культах посвященный называл того, кто ввел его в этот культ, «отцом». «Крисп» и «Гаий» — латинские имена, и их носители могли занимать высокое положение в общине.

1:16. «Дом», т. е. члены семьи и слуги, обычно исповедовали религию главы дома; из 16:15 явствует, что Стефан был верующим и располагал определенными средствами. 1:17. В иудаизме «крещение» было заключительным актом обращения *язычников, и ранние христиане следовали этому образцу. Но Павел не придает слишком большого значения акту крещения как таковому; его главная цель — донести весть Христа, о вере в Которого крещение всего лишь несет свидетельство. Моралисты обычно отрицали, что используют для убеждения своих слушателей сложные риторические приемы, и утверждали, что просто взывают к истине.

1:18-25 Божья премудрость на кресте

В учении иудаизма важнейшая роль отводилась Божьей премудрости, которую Бог явил в Своем слове; иногда премудрость персонифицировалась (1:30). Учитывая популярность у греков философии и *ритори-ки, можно предположить, что некоторые образованные члены *церкви питали особое пристрастие к «мудрым речам». Вероятно, Аполлос больше удовлетворял их представлениям о красноречии, чем Павел (1:12; см. коммент. к Деян. 18:24).

1:18. Греки верили, что некоторые боги умирали и возрождались (обычно это были боги плодородия, которые возрождались ежегодно), но они связывали происхождения этих поверий с древними мифами, а иногда даже воспринимали их как аллегорию. Римляне рассматривали распятие как казнь, предназначенную для рабов; иудеи также считали распятие позорной смертью (Втор. 21:23). Те, в ком видели «спасителей», обычно были богами, царями, богатыми покровителями или чудотворцами. Римское общество зиждилось на власти и высоко ценило социальный статус; власть была сосредоточена в руках главы дома, в богатых и аристократических семьях и т. д. Связывать силу и власть с распятым человеком — олицетворением слабости — в этом для древнего человека было не больше смысла, чем для современных людей вне Христа.

1:19. Здесь Павел цитирует Ис. 29:14, показывая, что мудрость живущих по человеческим заповедям (Ис. 29:13,14), а не по Божьему откровению (Ис. 29:9—12), приведет их к гибели; о том же ср.: Иер. 8:9.

1:20. Комментаторы справедливо отмечают, что Павел опирается здесь на такие тексты, как Ис. 19:12; 33:18 и Иов. 12:17 (ср. также: Прит. 21:30; Ис. 29:14; 44:25; 47:10; Иер. 8:8,9; 9:12,23). «Совопросник века сего» — вероятно, профессиональный *ритор, которого философы презирали за пустословие и отсутствие мысли. Но Павел бросает вызов и самим философам («мудрецам»).

1:21. В греческой комедии герой притворялся простаком, но в конце его мудрость становилась очевидной для всех; в отличие от этого героя, глупцом был тот, кто заявлял о своей мудрости и, предвкушая грядущий триумф, неожиданно для себя терпел неудачу. *Платон говорил, что человеческая мудрость ничтожна и что люди должны искать божественную мудрость.

1:22,23. Греки были известны своей любовью к познанию. И греки, и иудеи одинаково жаждали чудес, но Павел отделяет здесь греков от иудеев ради риторического эффекта. О «безумии» креста для тех и других см. в коммент. к 1:18.

1:24,25. В древности божественная сила обычно связывалась с чудотворцами. Павел использует выражения «немудрое Божие» и «немощное Божие» в ироническом смысле: самая малая крупица Божественной мудрости превосходит наивысшую человеческую мудрость. Ирония была характерным риторическим приемом.

1:26-31 Изменение статуса

1:26–29. У римлян социальное положение определялось происхождением («благородством»), а не богатством; но большинство коринфских христиан происходили из низших слоев общества, которые составляли его костяк. Тем не менее из осторожно сказанного Павлом «не много» можно предположить, что были среди них и люди более высокого положения, в том числе владельцы домов, в которых проводились церковные собрания. Этот отрывок, отражая мысль Иеремии (9:23), дает Павлу возможность процитировать текст из Иер. 9:24 в ст. 31.

1:30. В еврейской и греческой литературе мудрость иногда персонифицировалась. Христос, будучи воплощением Божьей премудрости (8:6; ср.: Ин. 1:1-18), воздействует на человека как праведность, освящение и искупление, полностью преобразуя его для Бога. *Закон рассматривался одновременно и как мудрость (Втор. 4:6), и как праведность (Втор. 6:25).

2:1-5 Спасаемые крестом, а не риторикой

Павел здесь говорит об обращении самих коринфян. Именно могущественная весть о немощи креста, а не сила человеческой *риторики, спасла их (1:18).

Даже убежденные защитники риторики признавали, что иногда ею злоупотребляют. Но они утверждали, что это необходимо, поскольку истина, которая не в силах убедить других, бесплодна. Философы обычно критиковали риторику, заявляя, что следует заботиться об истине, а не о благозвучии речей; но те же самые философы использовали приемы, разработанные риторами. Павел здесь порицает голую риторику, но в то же время его собственные писания, в том числе Первое послание к Коринфянам, обнаруживают прекрасное знание и искусное владение риторическими приемами. Возможно, Павел не удовлетворил запросы лидеров коринфской церкви и не сравнился в риторическом мастерстве с Аполлосом, но его по праву считают весьма искушенным писателем.

2:1,2. Даже наиболее прославленные ораторы (напр., Ди’он Хризостом) нередко отрицали свой дар красноречия, чтобы публика не ждала от них слишком многого; а затем произносили блистательные речи. Риторы тоже рекомендовали использование такого приема. Судя по тому, что Павел хвалится своей немощью, он был невысокого мнения о своих философских познаниях и красноречии (ср.: Исх. 4:10). Но это вовсе не означает — и об этом свидетельствует изощренность его рассуждений, — что его речи были бледными и неубедительными, даже если манера их преподнесения (голос, жестикуляция) не всегда была выразительной (что весьма вероятно — см.: 2 Кор. 10:10).

2:3. Выражение «страх и великий трепет» встречается и в *Ветхом Завете, и в еврейской литературе; несмотря на устойчивость этого словосочетания, оно использовалось по-разному. В данном контексте оно означает, что слабость Павла заключалась в его манере говорить, а не в том, что он не владел столь ценимым его современниками искусством риторики.

2:4,5. В риторике «демонстрация» («явление») была одним из приемов аргументации, опирающейся на ясные и бесспорные предпосылки; Павел не прибегает ни к силлогизмам (логический прием, который, однако, может основываться на ложных посылках), ни к диалектике (которую *Пла-тон рассматривал как определение и классификацию фактов), ни к риторическим эффектам.