Библиотека Дон Кихота

По дороге в Барселону.

Пристально вглядываясь в быстро мелькающие за окном автомобиля испанские пейзажи, Воронов неожиданно вспомнил кадры кинохроники 11 сентября 2001 года. Это был необычайно жаркий день. Домой он вернулся лишь под вечер, и дети его встретили с таким выражением лица, будто они только что стали свидетелями начала III-ей мировой.

— Папа! Торговый центр взорвали! Смотри! По телевизору показывают!

— Какой торговый центр? Кто взорвал?

Эти вопросы вихрем пронеслись в голове, и он, увлеченный общей паникой, кинулся с сыновьями к телевизору.

А там на экране происходило нечто невероятное, как бой со стадом овец Дон Кихота. Пассажирский лайнер-гигант, Боинг, снижался на уровень одной из башен торгового центра и входил в эту стеклянную конструкцию, как входит нож в масло, оставляя за собой клубы черного дыма и пламень.

Следом за первым самолетом в синем жарком сентябрьском небе появилась еще одна гигантская серебристая птица. Она стремительно приближалась ко второй башне.

Следующий эпизод, вмонтированный в общий ролик международной хроники, был снят где-то в арабских странах. Какая-то жирная арабка в платочке и в больших, в пол лица, очках улыбалась и показывала язык прямо в камеру.

Затем мелькнуло лицо Усана бен Ладена: вытянутый нос, аскетичный овал лица, бородка клинышком — ни дать ни взять Дон Кихот.

Показали и то, как обрушиваются башни-гиганты. Весь Манхэттен словно снегом засыпало — это была строительная пыль. Пожарные в беспорядке принялись разводить руками, а жирные нью-йоркские полицейские просто не знали, что делать. По миру, который просто забыл, чем ему может грозить пассионарность Дон Кихота, был нанесен сокрушительный удар копьем. И это карающее рыцарское копье пронзило жирную овечью тушу.

«Овцы — это мы, европейцы, — невольно подумал Воронов, — а террористы-смертники — это духовные дети Дон Кихота. Они и разят нас своим копьем, копьем веры. Мы агнцы, беззащитное, блеющее стадо обывателей.

Я ехал в Испанию с целью отыскать Книгу, которая смогла бы вновь оживить и потрясти мир. Наивный. Она давно ожила без моего вмешательства. А точнее — Она никогда толком и не умирала. Эта Книга всегда вдохновляла всех революционеров и экстремистов, для которых не был писан ни один закон общеустройства, которые всегда существовали вне закона и жили лишь своими пассионарными донкихотовскими иллюзиями, собираясь подчинить им весь окружающий мир.

Сама идея Дон Кихота — это и есть Книга, Книга, сжатая до пределов одной личности. Прав Унамуно: личность Дон Кихота настолько сложна, глубока и, на самом деле, настолько реальна, что она все вербует и вербует на свою сторону новых и новых адептов, проповедуя веру в Возвышенное Безумство, для которого нет и не может быть никаких преград даже в форме элементарной морали.

Никакое это не секретное средство, никакой это не новый источник энергии, о котором мне все толковал испанец».

И при этой мысли Воронов жадно впился взглядом в затылок своего водителя. Эх! Дать бы ему сейчас чем тяжелым по голове и дело с концом. Нельзя. На такой скорости обязательно разобьешься. А жаль. Ничего. Подождем до ближайшей бензоколонки.

Так о чем это я? Ах, да! Вновь о книгохранилище. Так вот. Не было там среди ящиков спрятано ничего необыкновенного. Это мог быть просто кусок камзола, куртки, или часть кожаного отворота ботфорты — неважно. Иными словам, предмет одежды или часть мощей самого реального, жившего когда-то Алонсо Кихано Доброго, с которого все и началось. Но что это конкретно? Кусок одежды или мощи? Нет! Скорее мощи! Они и были спрятаны в одном из ящиков с книгами.

Господи! Как я раньше-то не догадался? Это мощи! Правильно! Длань рыцаря! Его правая рука! Она-то и есть Книга! А как же иначе? Затем и Грузинчик им так понадобился. Он под влиянием этой самой Книги, ощущая, что Она вот-вот грядет в наш мир в виде старого доброго ультра-насилия, руку-то правую себе и хватанул, бедняга.

Это та самая длань — карающая, которая и нависла сейчас над всем западным миром, пребывающем теперь в трепете и ужасе.

Прав, прав Унамуно! Дон Кихот — реальность, а не выдумка. И любая часть этой реальности может быть очень опасна для мира. Мы с Грузинчиком оказались нос к носу с этой дланью карающей. Вот что они и хранят там. Вот чего жаждет эта длань! Она без сердца, без ума, без души Дон Кихота. Она лишь может сжимать меч или копье и карать, карать, карать!

Водитель включил радио. Передавали сводку новостей. В Испании террористы взорвали несколько железнодорожных составов, погибло около двухсот человек.

— Длань, длань, длань, это она, — судорожно думал Воронов, пытаясь уловить на испанском суть сообщения.

— Что же делать? Что же делать? Сначала надо бежать из-под стражи. Надо оказаться на свободе, а там будь что будет, — решил про себя Воронов.

Испания. Конец XVI века. Недалеко от венты де Квесада

— Пойми, Мигель, — начал доверительно Алонсо Кихано после того, как они остались совсем одни, — во всем виноваты клопы!

— Мне трудно понять вас, Учитель, — почтительно переспросил будущий великий писатель. — Какие клопы? Причем здесь эти паразиты?

— Нет, нет, Мигель, я не заговариваюсь. Во всем действительно виноваты клопы.

— Я не могу так, Учитель. Я нуждаюсь в пояснениях, потому что мне не дано понять всю глубину ваших помыслов.

— Все очень просто, Мигель. Клопы — это паразиты, живущие кровью и соками людей. Клопы не способны видеть мир таким, какой он есть. А мир сложен и разнообразен. И за внешней стабильностью и ясностью скрывается целая буря, непрекращающаяся битва, в которой участвуют только избранные, как ты да я. Под клопами я понимаю тех, кого мы благополучно оставили на венте де Квесада, Мигель. Это простые люди. Они в основном, как паразиты, живут чужими мыслями. А мыслить нельзя только мозгом или еще каким-нибудь органом. Например, хозяин венты мыслит даже не мозгом, а брюхом. Он весь мир воспринимал лишь посредством пищеварения.

Мы же с тобой, Мигель, мыслим всем телом и всей душой, мыслим всем существом своим, Мигель. Слышишь меня?

— Слышу, Учитель, слышу.

— Мы мыслим кишками, кровью и всей своей жизнью. А клопы только высасывают кровь из нас. Мир для них — Закрытая Книга. А мы эту Книгу пытаемся открыть и кладем на это усилие все наши жизненные силы.

Я тебе больше того скажу, Мигель, мир существует только для сознания. Сознание и цель жизни суть одно и то же.

Если бы у Солнца было сознание, то скорее всего оно думало бы, что живет для того, чтобы светить мирам; но при этом оно думало бы, что и миры существуют для того, чтобы оно их освещало и находило бы удовлетворение в том, чтобы им светить, и в этом состояла бы его, Солнца, жизнь. И такой образ мыслей был бы вполне нормальным.

Вся эта трагическая борьба человека за свое спасение, этот бессмертный голод по бессмертию и есть не что иное, как борьба за сознание. Если сознание это, как говорил один бесчеловечный мыслитель, всего лишь мгновенная вспышка света между двумя вечностями мрака, то тогда нет ничего отвратительнее, чем наше существование.

Но Сознание — это не мгновенная вспышка. Оно вечно и даже предвечно. Сознание и Книга Вселенной — это синонимы, Мигель. В Книге Вселенной Сознание только и может существовать.