Библиотека Ошо: Притчи старого города

— Тебе, сидящий на муравейнике, осталось так мучиться еще две жизни.

Поник головой аскет.

— А тебе, созерцающий, еще десять жизней созерцать воду, чтобы получить освобождение.

Тяжело вздохнул второй аскет.

— Тебе же, танцующий, столько жизней танцевать, сколько листьев на этом прекрасном дереве.

— Так это же совсем ничего! — вскинул руки аскет и запел еще радостнее.

В этот момент все листья осыпались с дерева, и он получил освобождение.

Одна молитва за всю жизнь

В Бенгалии жил один очень ученый человек Звали его Бхатгоджи. Он был известен тем, что никогда не ходил в храм. Он уже состарился, ему перевалило за шестьдесят, когда его девяностолетний отец сказал:

— Ну, это уж слишком! Я ходил в храм и молился каждый день! И я ничего не говорил тебе, думая, что сам придешь к пониманию себя! Но теперь тебе уже шестьдесят! Пора бы пойти и подготовиться к миру иному! Так когда ты пойдешь в храм молиться и возносить хвалу Всевышнему?

Бхатгоджи сказал в ответ:

— Я столько раз видел тебя идущим в храм и столько раз видел тебя возвращающимся оттуда таким же, как и прежде! И вот я усомнился: в том ли вопрос, сколько лет и сколько раз ты молишься? Кажется, весь вопрос в том, как ты молишься, вопрос лишь в качестве.

Я долго наблюдаю за тобой и не могу понять — что же, молитва не действует? Нет, что-то здесь не так! Завтра мой день рождения. Я пойду в храм и сделаю все, что будет в моих силах. Я постараюсь вложить в молитву всего себя, всю свою душу. Я помолюсь только однажды — но я ничего не оставлю внутри. Я постараюсь полностью войти в это — но только однажды. Уж если что-то должно произойти, оно произойдет. Если же ничего, то на этом я закончу. И зачем тогда идти опять, раз в этом не будет никакой пользы? Тогда это просто бессмысленно!

Отец его рассмеялся и сказал:

— Господи, ну и дурак! А еще слывет за ученейшего человека! Да молиться нужно целые жизни подряд, чтобы что-то произошло! Ну да Бог с тобой, да просветит Он мозги твои! Давай, давай! Посмотрим, что у тебя получится!

Бхатгоджи пошел в храм и больше не вернулся. Сотворив свою единственную молитву перед божеством храма, он умер. Он действительно целиком вошел в это — и от него не осталось ничего.

Ком снега

Комочек снега лежал на верхушке скалы, находящейся на крайней высоте высочайшей горы. Стал он размышлять и говорить себе так

— Вот, не надлежит ли считать меня зазнавшимся и гордецом из-за того, что я, малый ком снега, нахожусь на столь высоком месте, и допустимо ли, что такое великое множество снега, какое отсюда видно мне, лежит ниже меня? Поистине, ничтожная моя толика не заслуживает этой высоты, о чем хорошим назиданием служит мне то, что сделало вчера солнце с моими сверстниками, которые были им так быстро растоплены. А произошло это потому, что заняли они более высокое место, нежели им приличествовало. Я же хочу спастись от гнева солнца и принизить себя и найти место, соответствующее бедной моей значительности.

И вот ринулся он вниз и стал спускаться, катясь с высоких откосов поверх другого снега; но чем ниже искал он себе место, тем больше росла его величина — в такой степени, что, когда кончил он свой бег, на холме лежала едва ли меньшая масса его, нежели сам холм, который держал его; и был он последним, которого в то лето растопило солнце.

Сказано для тех, кто смирен: те и вознесены будут.

Сила веры

Однажды поздним вечером в одном из домов, стоящих на окраине города, вспыхнул пожар. Вся семья — отец, мать и дети, потрясенные происходящим, — выбежали на улицу и смотрели на разгорающийся огонь. И вдруг они обнаружили, что среди них нет самого младшего члена семьи — пятилетнего сынишки. Скорее всего, он, испугавшись пламени и дыма, вместо того, чтобы спуститься вниз, взобрался по лестнице на самый верх.

Нельзя было уже и мечтать найти его. Неожиданно открылось окно, и в нем появилось искаженное страхом лицо ребенка. Отец в отчаянии закричал:

— Прыгай!

Малыш, видя перед собой только клубы дыма и языки пламени, крикнул:

— Папа, я тебя не вижу!

— Зато я тебя вижу, не бойся, прыгай сейчас же! Мальчик, набравшись мужества, прыгнул —

и оказался прямо в объятиях отца.

СУХИЕ ЛИСТЬЯ. О смысле Жизни и смерти

История человеческой жизни

Некогда в Китае жил один император. Он был молод и любознателен, считал себя очень ученым человеком, да, пожалуй, и был таким. За всю свою недлинную жизнь он успел перечитать множество книг и изучить множество наук, но ему все казалось мало и хотелось узнать еще больше.

Часами молодой император бродил по дворцовой библиотеке, разглядывая бесконечные ряды книг и сознавая, что за всю свою жизнь он не сможет их все прочитать.

Как-то раз он позвал придворного мудреца и дал ему задание изложить в манускриптах всю историю человечества. Долго трудился мудрец. Прошли годы и десятилетия и вот наконец, слуги внесли в библиотеку пятьсот томов, в которых содержалась вся история человечества. И хотя император был уже не молод, тяга к знаниям не покинула его. Но и в этот раз он понял, что не может тратить оставшиеся годы на прочтение этих пятисот томов. Тогда император попросил историка сократить повествование, оставив только самое важное.

...Проходили годы, мудрец трудился не покладая рук, и наконец слуги принесли императору пятьдесят томов уже сокращенной истории человечества. К этому времени император стал уже совсем пожилым человеком, и опять он понял, что ему не успеть прочитать даже эти пятьдесят томов.

И снова он попросил мудреца сократить содержание книг, оставив только самое главное.

И мудрец продолжил свои труды. Спустя некоторое время он сумел свести всю историю в единственную книгу. Ее торжественно внесли императору, но тот даже не смог сам раскрыть ее — настолько он одряхлел.

Находясь уже на смертном ложе, он попросил историка, не откладывая ни единой минуты, выразить все еще короче. Мудрец написал на обрывке всего лишь одну фразу: «Человек рождается, страдает и умирает»...

Притча о кресте

Решил как-то один человек, что у него слишком тяжелая судьба. И обратился он к Господу с такой просьбой:

— Спаситель, мой крест слишком тяжел и я не могу его нести. У всех людей, которых я знаю, кресты гораздо легче. Не мог бы ты заменить мой крест на более легкий?