Библиотекарь государя

Лишь через минуты две он додумался и достал из кармана телефон. Стал кому-то звонить. Очевидно — пожарным.

Я тем временем пошёл домой.

Мне больно было думать о том, сколько зла сотворили эти ублюдки. И я понимал, что они — лишь небольшая ячейка, занимающаяся этим, а за ними стоят люди покрупнее.

Беда состояла в том, что я ничего не мог с этим поделать. Нет, конечно, можно избрать следующий вариант: выслеживать подонков и без конца убивать, убивать, убивать. Но… это лишь капля в море. Меня одного не хватит для того, чтобы истребить всю эту погань.

Чтобы навести порядок, нужно получить рычаги управления. Власть. Только дорвавшись до неё, я смогу исправить положение. И рациональнее было бы двигаться в этом направлении, тем более, учитывая весь мой огромный опыт.

И поэтому, как бы тяжело не было осознание того, что от моего бездействия страдают, и будут продолжать страдать люди, нужно сжать кулаки и не поддаваться апатии. Рано или поздно я исправлю положение. Чего бы мне это не стоило. Терять то — нечего.

Перед тем, как зайти в дом, снял с себя одежду, и выкинул её в ближайшую мусорку. Потом, когда тщательно вымылся, уселся на диван и включил телевизор. Но отрубил его уже через несколько минут. Было невыносимо это слушать.

Несмотря на то, что информационное поле было полно бахвальством, дела, тем не менее, у государства шли отвратительно. Западный альянс во главе с Францией мутил воду на Балканах. Отожравшиеся американцы тормошили японцев и корейцев. Очевидно, что враги наступали со всех сторон.

Но что при этом делал наш доблестный император?

Да ни черта он не делал. Бездействовал. И своим бездействием подталкивал страну к распаду. Рано или поздно нас начнут кусать, и кусать больно. И что тогда?

В общем, денёк сегодня подкинул немало грустных размышлений. Этот мир катится в тартарары. И кто, если не я, спасёт его?

* * *

Вообще, Соня уже несколько лет как жила отдельно. Но как только она узнала, что у брата рак, вернулась обратно. Она помогала по дому, потом нашла ту самую работу. Учится она на вечернем отделении в не особо престижном месте. Но, тем не менее, учится. Кажется, на третьем курсе.

Мама, по имени Светлана — работает. Бухгалтером, или что-то вроде того. Мужа нет.

Если послушать всё вышесказанное, можно сделать вывод, что данная семья — из числа бедных простолюдинов. Ведь не могут же родовитые люди жить в таком дерьме. Не могут же, верно…?

Как оказалось, могут.

Андрей (то есть теперь — я), Соня и Светлана имеют довольно звучную, аристократическую фамилию. Они принадлежат к хоть и не самому древнему, но к одному из относительно старых родов, который берёт своё начало ещё со времён становления московского государства.

Воронцовы.

Но почему же Воронцовы живут так плохо?

Всё дело в их отце. А именно, в Николае Воронцове. До того, как он взял в свои руки бразды правления родом, жизнь шла прекрасно.

Роду Воронцовых принадлежало несколько крупных портов в Чёрном и Каспийском морях. Через эти порты каждодневно проходили многотонные грузы. Торговали с Ираном, с османами, с румынами.

Воронцовы половину платили государству, а всё остальное оставляли себе. Бизнес процветал. Процветал ровно до того момента, пока Николай не совершил непоправимое.

Он связался с французами. А как известно, именно французы сейчас владеют всей Европой. И, надавливая на османов, суют свои ручонки к Чёрному Морю.

Торговля в Чёрном Море приносила Воронцовым девяносто процентов дохода. И когда Николай чересчур обнаглел, выдавая космические скидки и огромные преференции французам, то даже такой слабохарактерный государь, как наш, не выдержал, и отобрал к чертям собачьим все порты.

По итогу осталось лишь Каспийское Море и торговля с Ираном. И всего десять процентов от того дохода, что был раньше.

Казалось бы, что даже и на эти деньги, несмотря на все потери, можно жить припеваючи, но… беда не приходит одна, и в Иране случается революция. К власти приходят профранцузские силы, и торговля накрывается окончательно.

Воронцов старший — молодец. Так бездарно профукать доставшееся в наследство богатство — надо уметь. По-моему, за настолько чудовищный провал нужно медаль какую-нибудь выдать.

Ах, да… кому её выдавать-то теперь? Ведь Николай не выдерживает, прыгает с корабля прямо в злосчастное Чёрное Море, и тонет. Скорее всего — специально.

Произошло это примерно в тот момент, когда Соне было около пяти лет, а Андрею — два годика. То есть, дети почти с самого начала жили в не особо благополучной атмосфере.

После себя Николай оставил семье несколько поместий. Но и их пришлось продать, дабы расплатиться с долгами…

На оставшиеся деньги Светлана купила небольшой четырехкомнатный домик и с того момента жизнь не менялась.

Вот таким образом когда-то богатейший род превратился в пустое место. Нашу семью возненавидели почти все, кроме дяди Олега и его близких. Из всех членов рода более-менее приемлемое общение оставалось только с ними. Остальные же затаили на нас обиду.

Всё, что лично для меня осталось в наследство от Николая — это титул. Я был князем. Молодым, восемнадцатилетним князем. Как бы смешно это не звучало. Князем, во владении которого спортивные штаны да кофта.

Впрочем, это хорошо. Потому что, если бы государь-император лишил нас ещё и дворянского титула — пришлось бы совсем худо. А так… я ещё попытаюсь копнуть в этом направлении.

Когда Светлана с Соней вернулись домой, с порога их встретил приятный запашок с кухни. Я специально встал пораньше, сбегал до рынка, и купил картошку с… осьминогом. Согласен, сочетание необычное, но ужасно вкусное! Приготовленная еда была великолепна.

Меня тут же попытались расспросить по поводу произошедшего вчера, но я лишь молча сопроводил родных до стола и усадил обедать.

Наша кухня была соединена с гостиной, поэтому, когда женщины кушали, то обыкновенно включали и ящик. По новостному каналу показывали всякую ерунду — самое то под еду.

Один из сюжетов сильно заинтересовал сестру. Она перестала жевать осьминога, не отрываясь от экрана нащупала пульт, и прибавила звук.

Рыжеволосая женщина с микрофоном стояла напротив сгоревшего дотла магазина и бубнила дикторским голосом. О погибших ничего не сообщалось. Судя по всему, для широкой общественности их не было.