Библия улиток

– Где бабы???

– Завались! – рявкнул пират и снова повернулся к Сэтто. – Не удивляйся, парень, мы с другом просто очень долго болтались по морю, и некоторые штуки кажутся нам в новинку.

– Мне не кажутся, Мафит, – проворчал простуженный, закашлял и захрипел. – Очень практично – все свое ношу с собой. Я к месту употребил?

– Очень! В точку, Денни, – восхитился Мафит и сдернул с затылка капюшон.

Он оказался небритым, скуластым. Ровный ряд колечек полностью закрывал верхнюю губу, в нижней торчал серебряный шип. На маленьком лбу красовалась надпись «Беглый раб», выполненная в готическом стиле и с большим вкусом. Серые пристальные глаза смотрели сердито, ресницы на обоих были обожжены, а брови над ними выбриты.

Примятый капюшоном ежик белых волос медленно распрямлялся.

Сэтто посмотрел на татуировку, на ежик и нехотя выговорил:

– Картридер встроят за полтинник, дело на пять минут.

Денни, подавившись кашлем, прикончил остатки лимонных долек, сходил за свой столик за ледяным пивом и снова вернулся.

Дверь распахнулась, впустив холодный ветер и запах гари.

Держась рукой за косяк, в «Креветку» ввалился Кальд. Сэтто оглядел его мельком и отвернулся. Не его это дело: выяснять, почему братец сюда приперся и почему он в таком виде – правая сторона лица отекшая, уголок рта оттянут вниз, один глаз осмысленно оглядывает зал бара, второй прикрыт и тоже словно сполз. В волосах запекшиеся кровавые прядки.

Билл проследил, как Кальд, спотыкаясь, бредет к столику, и задумался, медленно вращая тряпку внутри мутной кружки.

– Задаром нельзя! – прогремел он наконец.

Кальд не обратил на него никакого внимания, зато в углу встрепенулся желтый. Выпутался из своих одеял и побрел к Кальду на тонких подламывающихся ногах.

– Баб не будет, значит, – бормотал он, – хорошо…

Он цапнул Кальда за плечо и развернул к себе. Тот вяло мотнулся, но не сделал попытки высвободиться.

– Тогда пусть будет мальчик, – продолжил желтый, – хорошо… все молодое мясо на ощупь одинаковое.

Сэтто аккуратно положил на стойку свою фляжку и искоса глянул на Мафита. Тот наблюдал за происходящим с неподдельным интересом.

Над ухом как-то покашливал.

– Если я возьму вот это… – сказал желтый, зябко сворачивая плечи, – и заплачу за него тебе, Билли, он может остаться?

Билл молча выложил на стол ключи и отвернулся.

– Дети… – непонятно сказал Мафит, но глаза у него по-прежнему оставались строгими и жестокими.

Он отодвинулся, пропуская длинную желтую руку, протянутую за ключами.

А у мужика-то гепатит, отвлеченно подумал Сэтто. Только этого не хватало в нашем семействе…

Пальцы загребли связку ключей и медленно поползли назад. Длинные, словно бескостные, пальцы-змейки с надтреснутыми панцирями ногтей.

Сэтто снова взял в руки фляжку, задумчиво покрутил ее, нашел самый острый угол и обрушил ее вниз, особо не целясь.

Что-то хрустнуло, темные капли взметнулись и опали, заляпав только что вымытую стойку.

Сэтто не стал дожидаться крика, неловко, но быстро, уронив высокий табурет, подпрыгнул и вцепился желтому в шею. Тот согнулся, размахивая перебитыми пальцами, и успел локтем отпихнуть Сэтто, чувствительно проехавшись по скуле.

На пол скатились вместе. Сэтто затылком приложился об ножку табурета и на мгновение пожалел, что во все это ввязался. Расклад теперь был не в его пользу – придавленный костлявыми коленями, он ерзал туда-сюда, но не мог увернуться – острая боль искрами рассыпалась то в переносице, то во рту, то на скуле. Губы быстро стали мокрыми и липкими, случайно коснувшись кончиком языка, Сэтто нащупал влажный лоскут мяса и взвыл от злости.

Желтый методично бил и бил, нависнув над Сэтто, и останавливаться не собирался. Его глаза остекленели – такие бывали у матушки, когда она ловила кого-то из братьев на воровстве.

Сдохну я тут, отчаянно подумал Сэтто.

Он снова попытался отползти, но смог только повернуться на бок, нащупал в кармане шарик-кактус, сумел поднять руку и запечатать ладонью распяленный злобой рот желтого. А шарик проскользнул внутрь, затянутый хриплым дыханием, и сначала перекрыл его, не щадя случайно попавшейся на пути жизни, а потом выполнил свое предназначение – с легким шипением раздулся и выпустил ядовитый газ.

Сэтто отполз к стойке, сел, вытирая лицо кулаком. Кровь лилась отовсюду, и почему-то было по-детски обидно и хотелось зареветь.

Отерев залепленный краснотой глаз, он успел увидеть, как чудовищно пухнет горло желтого, как цепляется он за него переломанными пальцами, а потом вываливается черный, съеденный ядом язык и исчезает на глазах, распадаясь на обгорелые комочки.

– Кто это хоть был? – отдышавшись, спросил Сэтто.

– Наш шкипер, – ответил Мафит – Приболел немного, вот мы и выгрузились его подлечить…

– Я же говорил – сам его вылечу, – тоскливо сказал Денни. – Есть у меня такие травки…

Билл вылез из-под стойки, под которой шарился все это время, с легким системным «бэттером» в руках.

«Бэттер» сиял. Его явно держали в порядке и извлекали часто.

Дуло «бэттера» Билл направил между пиратами и сказал:

– Еще пива, господа?

Мафит покрутил в руках опустевшую кружку и ответил задумчиво:

– Пивом не поминают. Тащи ром, но только хороший ром, ты понял?

Билл с легкостью перекинул «бэттер» в одну руку, а второй потянулся к шкафчику.

Он нацедил из каких-то особых потайных кранов отменного черного рома, пахнущего жженой карамелью.

– Убирайся вместе с падалью, – глухо сказал Билл Сэтто, ставя стаканы на стол.

Сэтто поднял голову. Прямо над ним безмятежно попивал ром Мафит, снова надевший капюшон. Край стакана позвякивал о металлические кольца в его губе.

– Увидимся, парень, – негромко попрощался он, когда Сэтто, волоча за собой труп, ударился в дверь боком.

Сэтто облизнул разорванную губу, кивнул и перетащил труп через порог, в холодную ветреную мглу.

Он не стал особо мудрить. Протащил тело по прямой до парапета, подтянул повыше и сбросил в серые жирные волны.

Труп отозвался легким «плюх» и исчез навеки. Или до тех пор, пока его не раздует и он не вздумает выбраться на поверхность снова. Была у утопленников такая особенность – погостевать под водой, а потом снова тащиться к берегам, словно соскучившись по дому.

Дальнейшие приключения трупа Сэтто волновали мало. Он вытер руки о плащ и выпрямился.