Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги
Шрифт:
И увидел я отверстое небо, и вот конь белый, и сидящий на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует. Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим. Он имел имя написанное, которого никто не знал, кроме Его Самого. Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие».
И воинства небесные следовали за Ним на конях белых, облеченные в виссон белый и чистый. Из уст же Его исходит острый меч, чтобы им поражать народы. Он пасет их жезлом железным; Он топчет точило вина ярости и гнева Бога Вседержителя. На одежде и на бедре Его написано имя: «Царь царей и Господь господствующих».
Как мы уже видели, всадник на белом коне есть Христос-победитель, из уст которого выходит острый меч (Откр 1:16; 2:12, 16). Однако мне кажется, что новозаветный Апокалипсис глубоко неправ относительно участи Рима. Он ошибается и насчет
Во-первых, гибель Рима должна была произойти «скоро», то есть при жизни автора или, во всяком случае, его поколения. Слово «скоро» звучит как похоронный звон от начала и до конца Апокалипсиса. Взять хотя бы начало: «…показать… чему надлежит быть вскоре». Это слово появляется затем в 2:16, 3:11, 11:14 и 22:6–7. И наконец, Христос возвещает: «Ей, гряду скоро!» (Откр 22:20). Однако Западная Римская империя просуществовала до конца V века, а Восточная – до середины XV века.
Во-вторых, Римская империя не была уничтожена Христом, а – к добру или худу – обратилась ко Христу при Константине и его преемниках в IV веке. На такой поворот событий в новозаветном Апокалипсисе нет ни малейшего намека. Гибель – да; обращение – нет. (Лишь автор Луки-Деяний угадал правильно: будущее – за римским христианством.)
В-третьих, согласно новозаветному Апокалипсису скорая гибель Рима знаменует конец мировой истории, явление нового неба и новой земли, брачную вечерю Бога и человека (Откр 21:1–5). Однако и поныне благочестивые люди ждут этого финала. И поныне он очень далек от близкого исполнения.
В-четвертых, как мы уже сказали, Исайя ждал, что установление окончательного мира на Земле ознаменуется великим пиром. Такой пир описан и в новозаветном Апокалипсисе, но это – пир для стервятников.
И увидел я одного Ангела, стоящего на солнце; и он воскликнул громким голосом, говоря всем птицам, летающим по средине неба: «Летите, собирайтесь на великую вечерю Божию, чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и сидящих на них, трупы всех свободных и рабов, и малых и великих». И увидел я зверя (могущественную Римскую империю. – Д. К.) и царей земных и воинства их, собранные, чтобы сразиться с Сидящим на коне (Христом. – Д. К.) и с воинством Его (ангелами. – Д. К.). И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению: оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою; а прочие убиты мечом Сидящего на коне, исходящим из уст Его, и все птицы напитались их трупами.
Вопросы и сомнения, касающиеся образа Христа в новозаветном Апокалипсисе, усиливались в ходе моих церковных лекций двумя современными факторами.
«Что бы с вами ни случилось, не забывайте вытирать свой меч»
Первый фактор: между 1995 и 2007 годом Тим ЛаХэй и Джерри Дженкинс опубликовали серию романов в цикле «Оставленные». Эти книги, а также основанные на них фильмы и игры, связали многочисленные и разрозненные библейские образы Конца в более или менее последовательный сценарий. По сравнению даже с новозаветным Апокалипсисом насилия значительно прибавилось: в великой последней битве участвуют не только Христос и ангелы, но и люди.
Возьмем лишь один пример из предпоследней книги под названием «Славное пришествие: конец дней». Главный человеческий герой – Монтгомери Клеберн Маккаллам (а попросту Мак), который раньше работал летчиком на «Мировое сообщество» (МС) верховного потентата Николая Карпати (т. е. Антихриста), а потом обратился во «Христу» и стал «главным пилотом Отряда скорби на задании в Петре». У Дамасских ворот в Иерусалиме произошел следующий инцидент:
«Господи, прости», – выдохнул он, нажимая на курок «Узи». Десяток с лишним человек из МС остались лежать. Угрызений совести он не испытывал. Все по-честному… И вполне естественно, что команда дьявола одета в черное. Мечом живешь – мечом погибнешь». [4]
4
Tim LaHaye &Jerry Jenkins, Glorious Appearing: The End of Days (Wheaton, IL: Tyndale House Publishers, 2011), p. 27.
Отметим, как здесь обыгрывается и искажается предостережение Иисуса: «Все, взявшие меч, мечом погибнут» (Мф 26:52). Подчеркнем: именно «все». Однако у Мака нет ни тени самокритики. Не ощущает он даже
печального парадокса.И второй фактор: в 2005 году на экраны вышел фильм «Хроники Нарнии: Лев, Колдунья и платяной шкаф», поставленный по одноименному роману Клайва Льюиса, с которого в 1950 году и началась серия книг о Нарнии.
Как и в «Оставленных», люди участвуют в великой последней битве добра со злом. Дело происходит в Нарнии, и добро предстает в виде мужского персонажа, а зло – в виде женского: Христос, «лев от колена Иудина» (Откр 5:5), становится великим львом Асланом, а вавилонская блудница (Откр 17:1, 15–16; 19:2) – Белой Колдуньей.
Более того, раньше чем Аслан (Христос) убивает Белую Колдунью, Питер (старший из четырех детей, которые участвуют в апокалиптический битве) убивает чудовищного Волка. Потом Аслан (Христос) напоминает ему: «Ты забыл вытереть меч… Что бы с вами ни случилось, не забывайте вытирать свой меч». [5] Но снова вспомним слова Иисуса, сказанные им Петру: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» (Мф 26:52).
И книги о Нарнии, и цикл «Оставленные» идут дальше новозаветного Апокалипсиса: в обоих случаях в апокалиптической чистке участвуют люди (в первом случае – дети, во втором – взрослые). Эти произведения породили у моих слушателей вопросы в связи с тем, что я говорил на лекциях о ненасильственном сопротивлении Иисуса римскому владычеству на его еврейской родине. Что ж, при такой моей позиции вполне естественно было спросить об Апокалипсисе с его божественным насилием, которому в романах еще и сопутствует человеческое насилие.
5
C. S. Lewis, The Lion, the Witch and the Wardrobe (New York HarperCollins, 2000), p. 132. (Пер. Г. Островской. Цит. по изд.: Клайв Льюис. Лев, Колдунья и платяной шкаф./Конь и его мальчик. / Принц Каспиан./«Покоритель зари» или Плавание на край света. – М.: Фонд о. Александра Меня, 1999. – Прим. пер.)
Нравилось мне это или не нравилось, приходилось заниматься не только евангелиями, но и Апокалипсисом; не только Иисусом историческим, но и Иисусом апокалиптическим. Приходилось думать, как к этому вопросу подходит весь Новый Завет (да и не только Новый Завет, но и вся Библия). И думать о самом характере библейского Бога.
Учение о двойственном Боге
В своих церковных лекциях об Иисусе я говорил, что его ненасильственное сопротивление насилию основано на идее, что Бог к насилию не склонен. Иными словами, Иисус возвещал ненасильственное Царство ненасильственного Бога. Вспомним Нагорную проповедь: мы должны любить врагов, ибо Бог «повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных». Когда мы не склоняемся к насилию в своей борьбе с насилием, мы становимся «детьми» Отца Небесного, который и сам так поступает (Мф 5:43–48; Лк 6:27–36).
Однако даже независимо от Апокалипсиса и отрывка про изгнание торговцев, вопросы и возражения насчет библейского Бога множились и множились. Разве библейский Бог не столь же двойствен в своем отношении к насилию и ненасилию, сколь и библейский Иисус? Иногда дилемму с неоднозначностью Бога пытались решить следующим образом: в Ветхом Завете
Бог мстит и наказывает, а в Новом Завете – милует и прощает.
Впрочем, последний христианский стереотип почти не находил отклика у моих церковных слушателей. Ведь к этому моменту дискуссии мы уже успевали поговорить об Апокалипсисе, и мои вопрошатели знали: он предвещает такое великое насилие, какому в Ветхом Завете и аналога нет. Идея, что в Ветхом Завете Бог – «хороший полицейский», а в Новом Завете Бог – «плохой полицейский», была убедительна лишь для тех, кто христианскую Библию толком не читал.
Впрочем, было ясно, что так или иначе, библейский «скорый поезд» двигался по двум параллельным рельсам: божественного насилия и божественного ненасилия.
Чтобы лучше разобраться с характером библейского Бога, я подробно обсуждал одну очень важную концепцию: концепцию правосудия. Ведь библейский Бог «суда и правды» (Иер 9:24) требует «суда и правды» от людей (Иер 22:3). Однако здесь нужны некоторые филологические пояснения.
В повседневной речи мы чаще называем «правосудием» (англ. justice) правосудие карающее, которое взыскивает и наказывает (как в органах правосудия). Каждому преступлению соответствует определенное наказание. Однако правосудие бывает не только карающим, но и дистрибутивным. Это различие чрезвычайно важно и для Библии, и сейчас для нашей дискуссии. Я даже пойду на шаг дальше и скажу, что основное правосудие – дистрибутивное, и только потом уже – карающее.