Бич Божий

— Это не имеет значения, — женщина взмахнула рукой. — На, держи бриллиант. Да хранит тебя Бог, добрый мальчик. Я твою услугу никогда не забуду.

— Пустяки. Я желаю вам проучить супруга как следует.

— Да уж, постараюсь...

* * *

...Между тем Цимисхий принимал Варду Склера. Чернобровый атлет выглядел гигантом по сравнению с невысоким сидящим василевсом.

— Если б не твой приказ, мы бы взяли Преславу этой осенью, — говорил магистр и стратилат.

— Что поделаешь, Варда, обстоятельства вынуждают. Тёзка твой опаснее Святослава.

— Сила Фоки преувеличена. Войско его непрочно. Если дашь мне достаточно золота и вручишь полномочия награждать и миловать, я перекуплю и переманю всех его сторонников.

— Дай-то Бог! Если избежишь прямых столкновений — это будет прекрасно. Армия пригодится для возврата на север.

— С твоего позволения мы четыре дня отдохнём и понежимся в спальнях своих любимых, а десятого выступим.

— Делай всё, как считаешь нужным, — Иоанн подошёл к магистру и тепло сжал его за плечи; рыжий армянин доходил армянину-брюнету максимум до ключицы.

В это время дверь палаты открылась и, стуча грозным посохом, к Склеру и Цимисхию быстро приблизился евнух Василий. На его морщинистом жёлто-пергаментном лице был написан ужас.

— Чрезвычайное известие, ваше величество, — сообщил паракимомен. — Феофано сбежала с острова Проти. Ей каким-то чудом удалось проникнуть в Константинополь.

Варда рассмеялся, а Цимисхий сморщился:

— Где она сейчас?

— В храме Святой Софии. Требует свидания с вашим величеством. А в противном случае обещает присоединиться к Варде Фоке.

Иоанн стиснул зубы:

— Взять её немедленно. И отправить куда-нибудь... с глаз долой! Видеть не желаю!

— Ваше величество, вы же знаете: тот, кто находится в храме Святой Софии, неприкосновенен.

— Мне плевать на правила!

— Будут осложнения с патриархом. С Полиевктом покойным мы бы договорились, он всегда не любил Феофано, а Василий уж больно прямолинеен, для него церковные догмы — свет в окошке.

Василевс пояснил Варде Склеру:

— Дело в том, что Полиевкт умер вскоре после коронации, а меня нелёгкая дёрнула сделать патриархом рядового монаха, чистого, святого, мученика-аскета из Скамандринского монастыря. А теперь Василий нам проел печёнки: всех извёл постами да службами.

— Как же поступить с Феофано? — нервничал председатель сената.

— Делай с ней что хочешь. Склер тебе поможет. И сегодня же к вечеру быть её в Константинополе не должно.

— А куда отправить? Вновь на Принцевы острова?

— Пет уж, хватит. Выбери какой-нибудь монастырь, из которого нельзя приплыть даже за неделю.

— Например, Дами в Армении, — пошутил Варда Склер.

— Кстати, да. Уж оттуда Феофано не убежит.

— Ты суров с ней, Цимисхий, — покачал головой магистр и стратилат. — Как-никак, Феофано — императрица, мать наследников и твоей родной дочери.

— Это никого не касается, — огрызнулся тот. — И прошу называть меня не на «ты», а на «вы» и «ваше величество». Хватит! Все свободны! Вы мне надоели.

Евнух с полководцем вышел из палаты.

— Что, поехали к храму? — обратился к первому министру Склер.

— Да, пожалуйста, помоги выманить её. Феофано ненавидит меня, и реакция на мои слова будет однозначной. Может быть, с тобой станет говорить. Чтобы не возникло трений с патриархом, надо убедить её выйти добровольно.

— Ну, попробую...

* * *

В храме было полутемно, горели свечи. Свет струился из узких окон — в основании купола, сзади за алтарём и на боковых галереях. Слабо золотилась мозаика. Солнечные блики медленно ползли по мраморному полу, по высоким колоннам нижней и верхней галерей, по изображению Девы Марии с Младенцем на руках. Каждый шаг был усилен мощной акустикой.

— Феофано! — сказал гигант. — Это я. Варда Склер. Выходи — потолкуем.

Голос её раздался сверху; из полумрака: женщина была на втором этаже.

— Я прошу прийти Иоанна. Буду говорить только с ним.

— Иоанн не придёт: он себя плохо чувствует... Если хочешь, я доставлю тебя к нему.

Смех задребезжал в каждой сфере храма: злой, ехидный.

— Ишь, чего захотел! Если я покину стены Святой Софии, ты меня арестуешь или даже убьёшь.

Варда переждал и ответил веско:

— Ну, во-первых, было бы наивно полагать, что охранники Василия Нофа не осмелятся осквернить Божий храм. Если ты не выйдешь, так оно и будет. Во-вторых, пойми: шансов у тебя никаких. Если ты доверишься мне, выйдешь без насилия, я тебе гарантирую не только жизнь, но и встречу с Цимисхием. Остальное — зависит от тебя и от Господа.

После паузы голос произнёс:

— Дай немного подумать, Склер.

— Хорошо. У тебя имеется четверть часа, — и магистр покинул церковь.

Выйдя за ворота и сощурившись от яркого солнца, он сказал первому министру:

— Будет всё нормально, и она согласится. Только при условии, что Цимисхий попрощается с ней перед ссылкой в Армению.

Евнух покусал коричневую губу:

— Иоанн снова озвереет. Он, как сделался василевсом, стал такой капризный...

— Ничего, потерпит. Дипломатия выше чувств. Но зато получится без скандала, тихо. Отправляйся в Вуколеон и сумей Цимисхия убедить. Мне оставь трёх своих гвардейцев. Я императрицу доставлю.

Председатель сената перекрестился:

— Ладно, будь что будет! Лучше так, чем поссориться с патриархом.

Склер опять скрылся в храме и довольно скоро вышел оттуда вместе с пленницей. Женщина шагала понуро, голову закрыв капюшоном, руки запустив в прорези накидки, так что даже дочери вряд ли бы узнали в этой скромной даме, запорошенной пылью, собственную мать — первую красавицу Византии.

* * *

Во дворце они поднялись по лестнице, у которой ступени были покрыты золотыми пластинами, миновали ряд великолепных палат (дерево, слоновая кость, позолота, бронза), и вошли, наконец, в Хризотриклиний. Феофано сбросила капюшон и увидела Иоанна, как-то боком притулившегося на тропе, и коварного паракимомена, беспокойно моргавшего рядом с ним.

— Ваше величество! — чуть насмешливо поклонилась императрица. — Благодарна вам за такую честь — лицезреть великого василевса. Хоть спасибо, что не убили сразу, как своих друзей — Льва Валантия с Иоанном Ацифесдоросом! Вашей человечности нет предела!

— Что ты хочешь, Фео? — выкрикнул Цимисхий.

— Ах, вы помните, как меня зовут? Или же, вернее, как меня называло ваше величество, занимаясь со мной любовью? Может быть, и мне называть вас, как прежде, Ио?

— Хватит издеваться! — оборвал её Иоанн. — Я не потерплю. Или говори, что тебе угодно, или убирайся немедленно.