Бич времен

Больше они не разговаривали. Только прощаясь с Павлом, инженер задержал его руку в своей, но так ничего и не сказал. Если бы Павел догадался его спросить, дальнейшие события повернулись бы иначе…

В своем кабинете он задержался ненадолго. Инк вдруг высветил над столом оранжевый восклицательный знак, означающий нечто похожее на человеческий жест: внимание! Павел остановился посреди кабинета, продолжая переодеваться, сказал негромко:

– Чего тебе?

– Вам звонили только что.

– Кто?

– Абонент не идентифицирован, канал связи нащупать не удалось, были применены спецмеры против пеленга.

Павел мгновенно насторожился, ощущая всей кожей спины липкий угрожающий взгляд. Резко обернулся – никого.

– Крути запись.

Инк включил прослушивание, и в комнате зазвучал незнакомый слегка гортанный голос:

– Инспектор, еще раз предупреждаем: не суй нос куда не следует. Расследуй происшествие тихо, медленно, без рвения – и проживешь долго. Третьего предупреждения не будет.

Запись кончилась.

Павел посидел за столом, раздумывая, сообщать ли комиссару о своих контактах с «санитарами» сразу или погодить, и решил не спешить. Рутинное расследование причин катастрофы явно переходило в фазу активного сопротивления следствию, хотя и на низком уровне. Следовало подождать более грозных шагов «санитаров», чтобы понять, что им, в конце концов, требуется.

Дома Павел привел свои размышления в систему, попил чаю с малиной и лег спать, справедливо полагая, что мочить его сразу после предупреждения не будут.

Наутро он снова полетел в Центр защиты и не узнал местности вокруг Ствола: угрюмая чернота и ржавые полосы исчезли, холмы, равнина, речные террасы поросли сочной изумрудной травой, преобразившей ландшафт в удивительно опрятный, чистый и веселый уголок природы. Ствол смотрелся на этом зеленом фоне естественно и даже празднично, не вызывая привычной тревоги, – незатейливая белая колонна диаметром в километр и высотой в два. На Земле много сооружений, больших по масштабам и сложности.

В зале контроля инспектор встретил Златкова.

Начальник Центра казался ушедшим в себя. На приветствие инспектора только кивнул, продолжая смотреть на панель контроля среды.

– Говорят, вы ночью спускались в преисподнюю. Это правда?

– Правда, – смущенно признался Павел. – Глупо и несерьезно, конечно, но так уж получилось.

– Марич умеет заражать своей энергией других.

Павел не ответил, думая, что инженер виноват не больше, чем он сам.

– В бункер независимой аппаратуры пройти, к великому сожалению, невозможно. Хронопена просочилась и туда. А теперь, после вашего похода, весь тоннель заполнен аморфным временем, субстанцией с максимально возможной энтропией… Вы ко мне?

– Простите, что отвлекаю, – встрепенулся Павел, ощущая себя мальчишкой, которого выдрали за уши. – У меня всего два вопроса.

– Валяйте, – без выражения сказал Златков.

– Можете объяснить непосвященному, почему хроноускоритель в ходе некоторых запусков резко увеличивал энергопотребление и тут же уменьшал до нуля?

Златков перестал глядеть на пульт, но глаза его по-прежнему оставались равнодушными.

– Для нас это пока тайна. Теоретики разработали любопытную теорию, но проверить ее оказались не в состоянии.

– Вы можете поделиться идеей хотя бы вкратце?

– Нет ничего проще. В ней утверждается, что Ствол наткнулся на встречную хроноскважину древней цивилизации Земли, основанной предками дельфинов около двухсот миллионов лет назад. – Златков еле заметно усмехнулся, заметив растерянность Павла. – Вы сами этого хотели. Теоретики не скованы цепями здравого смысла, тем более что их расчеты сходятся с фактами. Другая гипотеза и вовсе экзотична: Земля вмещает бесконечное количество цивилизаций, не имеющих контакта между собой, потому что живут они во времени, повернутом относительно друг друга на определенный угловой квант, а наш Ствол где-то соприкоснулся с таким же Стволом другого временного угла.

Павел невольно покачал головой.

– Вы меня ошеломили. Неужели такое возможно?

– Кто сказал нет? Теоретически можно создать любой континуум с любым ходом времени и даже вообще без времени. Еще сто лет назад считалось, что инвертировать время невозможно, а сегодня Ствол пробурил его на миллиарды лет в прошлое!

– У меня остается последний вопрос. Однажды хроноускоритель включился сам, ночью. Есть мысли по этому поводу?

– Были, сейчас нет. В рамки двух последних гипотез, с которыми я вас познакомил, укладывается и этот случай.

– А в вашу собственную гипотезу он укладывается?

Златков поднял глаза. Глаза у него были все еще равнодушные, но мелькавшие в них иногда огоньки иронии, сарказма, превосходства говорили о том, что бывший заведующий лабораторией времени далеко не так прост, как может показаться с первого взгляда.

Павел тихонько отошел, посмотрел на часы. Марич обещал прийти в десять утра, но шел уже одиннадцатый час, а его не было. В это время в зале прозвучал гудок.

– В зоне человек! – доложил автомат. – Тревога!

В первый момент Павел, как и все в зале, подумал, что человек вышел из лаборатории, но потом понял: тот шел к зданию, а не от него. Видеокамеры поймали его и показали крупным планом в главном виоме.

Человек в толстом голубом комбинезоне с ранцем и непрозрачным конусовидным шлемом спокойно приближался к Стволу.

Несколько операторов связи начали вызывать незнакомца, в воздух поднялись пинассы аварийного патруля. Но тут неизвестный оглянулся, помахал рукой, словно знал, что за ним наблюдают, и в зале раздался характерный глуховатый, с легкой хрипотцой голос Игоря Марича:

– Не надо меня спасать, Атанас, я все рассчитал. Слишком долго мы ждем, пока изготовят скафандры, пока не отыщется доброволец или не взорвется Ствол. Надо прекращать эксперимент, стрелка которого давно выскочила за шкалу риска. И я надеюсь, что в лаборатории кто-нибудь остался жив.

– Что ты делаешь, безумец! – изменившимся голосом сказал Златков в микрофон. – Ты же знаешь, никто не может пройти по зоне хронопены, где время и пространство квантуются на макроуровне. Никого не спасешь и сам погибнешь напрасно!