Бич

Примерно сорок минут спустя дверь в подвал открылась, и подземелье осветил луч света мощного электрического фонаря. Сноп света прошелся по стенам подземелья, задержался в дальнем конце его, однако люди у двери в воду не полезли.

— Ничего, ублюдок! — громко крикнул Ковалев. — Если ты здесь, мы дождемся тебя на улице!

Неизвестно, действительно ли собирались полицейские ждать Привольнова на улице или просто припугнули. Скорее всего, последнее. Ибо на массиве не менее сотни домов, и наверняка у трети из них двери в подвалы, а у другой трети — на чердаки не заперты. Нет у полицейских такой возможности, чтобы у каждого из таких домов засаду устроить. Что ж, упустили один раз, пусть пеняют на себя.

Однако Жорик на всякий случай не выходил из подвала в течение полутора суток. С водой проблем не было. Поблизости находилось множество вентилей с горячей и холодной водой, а вот с едой — загвоздка. Пришлось потуже затянуть ремень. Наконец, к исходу второй ночи Привольнов решился выбраться наружу. За время, проведенное в подвале, одежда и обувь у него успели высохнуть, а на лице появилась щетина. Разувшись и закатав брюки, Жорик прошел по воде, выбрался в подъезд и выглянул на улицу.

Было раннее прохладное утро, когда солнце еще не взошло, но на улице светло и ясно, будто днем. Двор был пуст. Привольнов обулся, вышел из подъезда и через несколько минут был у трамвайной остановки. Подозрительных лиц он так нигде и не заметил. Отъехав на несколько остановок от опасного района, Жорик сошел и первым делом отправился в кафе. Он был зверски голоден. Хотя кафе только-только начинало работать и повара приступали к готовке, для Привольнова все же нашлась кое-какая оставшаяся с вечера еда. Жорик наелся до отвала за все то время, что ему пришлось голодать.

Ехать по четвертому адресу нужно было за город. Когда Привольнов добрался до автостанции, выяснилось, что указанное в списке Стражникова местечко Славянка находится в ста пятидесяти километрах от города. Чтобы съездить до Славянки и обратно, потребуется целый день. Что ж, даже лучше — в течение дня Привольнов не будет светиться в городе и убьет время. А его теперь у Жорика валом — девать некуда. Заняться тоже нечем, а самое главное — некуда приткнуться. Лишившись последнего убежища в доме Тамары, Привольнов понятия не имел, куда теперь пойти и где ночевать. Придется, по-видимому, основательно перебираться в подвал. Спать Жорик не хотел — выспался в подвале. Он удобнее уселся на продавленном сиденье и уставился в окно. Город быстро кончился, потянулся пригород, потом поле, поселки, затем началась холмистая местность, и, в конце концов, натужно урча, автобус потащился по горам.

В половине двенадцатого дня Привольнов наконец-то добрался до Славянки. Обдав Жорика облачком выхлопных газов, автобус оставил пассажира на пыльной площадке неподалеку от школы, а сам скрылся за крутым поворотом. Потоптавшись на остановке и не дождавшись никого, кто мог бы подсказать нужный адрес, Жорик отправился в школу. Были каникулы, дети в школе отсутствовали, однако Привольнову удалось разыскать сторожа, который указал, где живет Самохин Виктор Степанович — четвертый человек из списка майора, — личность, как оказалось, в здешних краях известная, ибо Самохин являлся владельцем самого большого в Славянке магазина. Виктор Степанович жил неподалеку, на соседней улице, куда, поблагодарив сторожа за информацию, и отправился Жорик.

Самохин жил в конце улицы, там, где, по-видимому, раздавались новые участки и где строились люди зажиточные, ибо построить в наше время дом не так-то просто.

Особняк был двухэтажный, приличных размеров. Привольнов нажал на кнопку звонка. Одновременно с зазвучавшей где-то в середине двора трелью во дворе залаяла собака. Второй раз Жорик звонить не стал, так как хлопнула в доме дверь, возвещая, что хозяева спешат на зов. Впрочем, спешат — громко сказано. Человек не очень-то торопился. Прошло не менее двух минут, прежде чем к воротам кто-то подошел и калитка в них, щелкнув замком, открылась. На улицу выглянула женщина лет сорока, в меру упитанная, с маленькими глазками, маленьким носом и маленьким ртом, располагавшимися на широченном лице. Женщина уставилась на Жорика вопросительным взглядом.

— Вам кого?

Привольнов достал удостоверение и, раскрыв его, вытянул руку.

— Мне бы хотелось встретиться с Самохиным Виктором Степановичем.

— Опять? — мимоходом взглянув в книжечку, сказала хозяйка дома. — Но с ним же уже беседовали, и не раз.

— Придется еще раз побеседовать, — пряча корочки в карман, заявил Привольнов. — Я из прокуратуры.

— Но позвольте! — запахнув на груди распахнувшийся халат, женщина вышла на улицу. — Мой муж был ранен, он долгое время лежал в больнице. Еле выкарабкался с того света. Ему нужен покой.

— Вы хотите сказать, — веско произнес Жорик, — что я напрасно проехал сто пятьдесят километров, потратив полдня в одну сторону, и еще потрачу столько же на обратную дорогу?

Хозяйка не нашлась что сказать.

— Да-да, вы, наверное, правы, — пробормотала она и открыла калитку шире. — Проходите. Только я вас очень прошу не волновать мужа.

— Я постараюсь, — мягко пообещал Жорик и переступил порог.

Он оказался в проеме дома, с левой стороны которого шла глухая стена, по правую — тянулась терраса вдоль ряда жилых и подсобных помещений. Сопровождаемый хозяйкой, Привольнов прошел в глубь двора. Дальний конец его занимала летняя кухня, середину — бассейн, вокруг него разбит цветник.

Из-за подвального помещения цоколь дома был высок, а потому ступеньки, ведущие в дом, пришлось строить высокими и крутыми. Поднявшись на крыльцо, Жорик вошел в прихожую. Дверь прямо из нее вела в зал, винтовая лестница, расположенная в углу, — на второй этаж. По-видимому, неплохой доход имели хозяева особняка — мебель в доме была дорогая, ремонт — шикарный.

— Я сейчас предупрежу хозяина, — сказала женщина и шмыгнула в зал. Раздалось шушуканье, скрип — лежавший, по-видимому на диване, сел на своем ложе, потом женщина выглянула в прихожую и объявила: — Можете пройти.

Привольнов вошел. В большой прямоугольной комнате работал кондиционер, было прохладно. Громадный телевизор, небольшая стенка, набор мягкой мебели. На полу лежал толстый ковер. На диване, обложенный подушками, сидел в спортивных штанах и майке коренастый мужчина, лет сорока пяти, со звероподобной внешностью. Очевидно, некогда Самохин был цветущим и крепким человеком, да вот с недавнего времени, будто подрубленное дерево, стал чахнуть. Он казался вялым, апатичным человеком, утратившим вкус к жизни. Хозяин, видать, здорово за последнее время похудел. Кожа на его теле обвисла, обвисли и небритые щеки, отчего Самохин казался рыхлым. Когда Привольнов вышел на середину зала, он увидел, что у хозяина дома нет до колена правой ноги. Жорику стало неловко, как порой становится неловко нормальному человеку в присутствии инвалида, будто испытываешь вину за чужое увечье.

Привольнов слегка поклонился:

— Здравствуйте, Виктор Степанович. Ваша супруга, очевидно, уже сообщила вам, кто я такой и по какому делу пришел.

— Да, — кивнул Самохин, — но чем обязан визиту следователя прокуратуры?

Жорик присел напротив Виктора Степановича на подставленный хозяйкой стул.

— Признаюсь вам, — доверительным тоном произнес он, — в последнее время произошли кое-какие трагические события, связанные с вашим делом. А именно: в одном из кафе были убиты три человека. Мы подозреваем, что погибшие — члены банды, напавшей на вас. В связи с новым делом возникла необходимость побеседовать с вами еще раз.

Самохин задумчиво глянул на Жорика из-под кустистых бровей.

— То, что грохнули этих подонков, — хорошо, — произнес он одобрительно. — По заслугам получили. Но, товарищ следователь, я понятия не имею, чем могу вам помочь. Я подробно рассказал вашим коллегам и добавить мне нечего.

— И тем не менее, — подхватил Привольнов, — я попрошу вас еще раз во всех подробностях рассказать о происшедшем с вами случае. — Жорик глянул на севшую было в кресло жену хозяина и нахально заявил: — А вам, уважаемая, придется оставить нас наедине. Разговор с вашим мужем будет конфиденциальным. — Привольнов опасался, что присутствие женщины, рьяно оберегающей здоровье мужа, помешает их разговору.