Бичеватель

— Имя Терри Вуда и его адрес.

— Зачем?

— Чтобы найти его и убить, вот зачем!

— Как вы узнали о смерти Вуда?

— Ну-ну! — нетерпеливо прорычал Линдерман. — Прочли в утренней газете.

— Должно быть, прозевали строку, где сказано, что, когда его нашли, он был мертв уже тридцать шесть часов?

Наступила длинная неловкая пауза, затем Монахан снова вскинулся:

— Это еще не доказывает, что ты его не убивал, Холман.

— Да, конечно, — презрительно заметил я. — Я убил его, а через пару дней решил выбить его имя и адрес из тебя и при этом не забыл назваться своим настоящим именем. — С беспечным видом я обратился к Линдерману: — Может, все-таки зайдем и выпьем?

Может, я и убедил Монахана, но по выражению лица Линдермана понял — нужно расстараться куда больше, чтобы заронить в него даже тень сомнения. Внезапно я почувствовал, что катастрофически старею, просто стоя рядом с этими парнями.

— Ладно, — буркнул Линдерман. — Но, как я предупредил, без шуток.

Когда мы вошли в гостиную, Монахан вскрикнул, схватил с крышки бара пустой пистолет и с ликующей ухмылкой оглянулся на меня.

— Потерял бдительность, Холман! Или рассчитывал успеть первым? — Он взглянул на пистолет, и его глаза расширились. — Это… это мой!

— Из него ты вчера прострелил картину, — кивнул я.

— Дай сюда, — коротко сказал Майкл.

— Он же мой, — возразил Монахан.

— Говорю, отдай! — В голосе Линдермана звучала ярость.

Лицо коротышки потемнело, однако в конце концов он нехотя протянул пистолет другу рукояткой вперед. Линдерман выхватил оружие из руки Монахана и спрятал в карман пиджака.

— Не собираешься представить меня своим друзьям, Рик? — вежливо спросил Тео Олтмен.

Друзья молча уставились на него, и через несколько секунд их пристальное разглядывание привело режиссера в замешательство. Тео заерзал в кресле, потом решил, что, возможно, будет лучше, если он встанет.

— Олтмен! — Слово прогремело как выстрел, потому что Линдерман почти выплюнул его.

— Неудобно как-то получается, — мягко сказал Тео. — Мы разве знакомы?

— Майкл! — Глаза Монахана вспыхнули. — Ты ошибался! Настоящий расклад в этой комнате, оба вместе, сразу, как на тарелочке! — Он почти истерически расхохотался.

— Заткнись! — Линдерман не сводил глаз с Олтмена с того самого момента, как его увидел. — Майкл Линдерман. Это мой друг, Шон Монахан.

— Рад, что мы наконец вернулись к началу, — едко заметил Тео. — Но разве мы уже встречались?

— Недооцениваете свою известность, — иронично произнес Линдерман. — Кто не знает блестящего кинорежиссера Тео Олтмена? Самого Бичевателя! Еще на пороге я услышал свист бича!

— Мы сто раз снимали эту сцену, и ты сто раз играл неправильно, так что будем снимать еще сто раз, пока не сыграешь, как надо! — дико захихикал Монахан.

Тео разглядывал их с озадаченным выражением лица. Я посочувствовал ему: он видел, что над ним смеются, но не понимал почему.

— Что будете пить? — спросил я, идя к стойке бара.

— Шотландское, — сказал Линдерман. — Оба. Мистеру Олтмену — мартини, восемь к одному, с привкусом лимона.

— Мистер Олтмен скрупулезен во всем, от спиртного до секса, — подавился смехом Монахан. — Человек, который заставляет жену полчаса мыться, прежде чем пустит в свою постель, поистине скрупулезен, правильно?

На лице режиссера появилось выражение загнанного зверя.

— Как вы узнали?.. — Он судорожно сглотнул. — Я хочу сказать, что это? Если шутка, может, посвятите в нее?

— Вот краткая версия, Тео, — объяснил я. — У Флер Фалез был роман всей жизни с Майклом. Она открывала ему сердце и душу, он задавал наводящие вопросы, а его друг Монахан в это время записывал все на магнитофон.

— Кто тебя просил? — хмуро обернулся ко мне Майкл.

— Кажется, только что прозвучали прямые цитаты с одной из лент, — продолжал я, игнорируя грубость Линдермана. — Послушай и посмейся, Тео. Ребята знают о твоей жизни с Флер все, до самой последней интимной детали.

— До самой последней встречи в Малибу, — тихо добавил Линдерман. — Сколько Терри Вуд просил за фотографии, Бичеватель? — Он стиснул зубы. — Просто хочется знать, во сколько он оценил свою жизнь!

Красные пятна вспыхнули на лице Олтмена, он посмотрел на меня.

— Вуд? Ты только что упоминал это имя, Рик! Я еще сказал, что даже не слышал о нем. Что за чертовщина здесь происходит? — Его рот на миг приоткрылся, и я понял, что сейчас он приходит к какому-то неизбежному идиотскому выводу. — Еще одна часть заговора!

Я не встречал этих двоих, а ты говоришь, что они знают все детали моих отношений с Флер! Чего вам надо? — Теперь его язык заработал вовсю. Тео просто давился словами и брызгал слюной. — Хотите довести меня до безумия?!

— В ту ночь Флер позвонила и назначила встречу на вершине скалы, — сказал Линдерман, все еще очень тихо. — Не отрицайте, Бичеватель, потому что звонил я.

— Он никуда не пошел, если бы сообщение якобы от Флер передал какой-то незнакомец, — возразил я.

— Правильно, — засмеялся Монахан.

Наконец до меня дошло.

— Вы отдали отцу не все записи, — сказал я Линдерману, — некоторые придержали?

— Лучшие, — бесстрастно отозвался он. — Те, что приятно послушать дождливым вечером. Особенно понравился рассказ о том, как Олтмен вставал на колени и просил отхлестать его кожаным ремнем, а когда она отказалась, он разрыдался!

Я увидел, что лицо режиссера приобретает ярко-фиолетовый цвет, и тут же вмешался.

— Вы вырезали из лент нужные слова и монтировали их! А потом позвонили и, как только он ответил, пустили смонтированную ленту, а потом повесили трубку.

— Жизнь скучна; захотелось взбодриться, — равнодушно произнес Майкл. — Добрая старая Флер пригодилась еще раз. Мы послали Терри на скалу, чтобы он спрятался в кустах и запечатлел трогательную сцену для потомства.

— А в последний момент позвонили Флер и предложили встретиться над обрывом?

— Эта баба перерезала бы горло ради меня, — самоуверенно заявил Линдерман. — Только попроси.

— Но ее падение со скалы немного осложнило ситуацию? — продолжал я.

— Когда Терри вернулся, то сказал, что пришла только женщина. Она потеряла равновесие и упала с обрыва. На единственном кадре только она — после того как ее вытащили. Блум предложил за него двести долларов, и, если бы я захотел, негатив был бы мой. Но я сказал, пусть продает.

— Терри, конечно, соврал, — сказал я. — Кто-то все же появился, и он сделал хорошие четкие снимки. Именно поэтому его и убили. Кто бы ни пришел в ту ночь к обрыву, ему не понравилась перспектива платить Терри Вуду всю оставшуюся жизнь.