Биг Сюр (Big Sur)
Шрифт:
И по дороге подбрасываем Монсанто до лавки, а ко мне внезапно приходит идея поехать всем втроем с Дейвом и Коди в хижину и провести там крутой сумасшедший уик-енд (как?), но когда это слышит Монсанто, он тоже загорается, на самом деле он еще привезет туда своего маленького приятеля китайца Артура Ма, а в Санта-Крузе мы захватим с собой МакЛиара и навестим Генри Миллера, и вдруг заваривается очередная огромная попойка.
Так что «Вилли» ждет на улице, я иду в магазин, беру бутылку, Дейв колесит на «Вилли» вокруг, Рон Блейк и теперь еще Бен Фаган сидят на заднем матрасе, я в своем кресле-качалке впереди, и широким полднем мы вновь с болтовней мчимся по шоссе Бей Шор повидать старину Коди, а за нами Монсанто в своем джипе и с Артуром Ма, теперь уже два джипа, и как вы увидите, еще два прибавятся – К середине дня добираемся до Коди, у него уже полно гостей (местные лос-гатосские литераторы и целая куча других людей, да еще телефон постоянно звонит), и Коди говорит Эвелин:» Я просто пару дней проведу с Джеком и этой бандой, как в прежние времена, а с понедельника выйду на работу» – «О'кей» – И вот все
18
Это знакомо так, как старое лицо на старой фотографии, словно я уехал миллион лет назад от всех этих солнечно-тенистых кустов на скалах и бездонной синевы моря, что белой пеной омывает желтый песок, от тех потоков желтого «arroyo», что струятся с мощных плеч утеса, тех дальних голубых лугов, от этого тяжеловесного стонущего смещения горных пластов, которое так странно видеть после нескольких дней любования маленькими личиками и ротиками людей – Словно у природы гигантское лицо прокаженного Гаргантюа с широкими ноздрями, здоровенными мешками под глазами и ртом, способным поглотить пять тысяч джипов и десять тысяч Дейвов Вейнов вкупе с Коди Помереями, даже не вздохнув с сожалением при воспоминании об этом – Вот они, печальные контуры моей долины, ущелья, увенчанная шапкой гора «Мьен-Мо», дремучие леса, к которым спускается наша дорога, и внезапно, ну конечно же, бедняга Альф, снова пасется в обеденное время у коралловой изгороди – Вот и ручеек подпрыгивает, как будто ничего никогда не было, и даже днем выглядит немного мрачным и скудным среди переплетения трав.
Коди никогда раньше не видел этот край, хотя на сегодняшний момент он уже старый калифорниец, и я вижу, все это произвело на него сильное впечатление, и даже рад, что он выбрался с нами на эту маленькую прогулку и любуется грандиозным видом – Он снова как маленький мальчик, впервые за несколько лет, его как будто отпустили из школы, работы нет, счета оплачены, и ничего не надо делать, только меня развлекать благодарно, глаза его сияют – На самом деле с тех самых пор, как он вернулся из Сан-Квентина, что-то в нем постоянно было мальчишеское, как будто стены тюрьмы выбрали из него всю мрачную взрослую натянутость – На самом деле каждый вечер после ужина в камере, которую он делил с тихим бандитом, он склонял свою серьезную голову над ежедневным, или по крайней мере еще-одно-дневным посланием к своей подруге Билли, полным философских и религиозных размышлений – И если не спится в тюремной койке, когда свет уже погашен, появляется достаточно времени, чтобы вспомнить мир и, конечно, ощутить его сладость, если таковая имеется (хотя в тюрьме мир вспоминать всегда сладостно, как бы ни было тяжело, как это показывает Жене), в результате он не только понес наказание жестокой горечью ( и, разумеется, всегда полезно на два года оторваться от алкоголя и чрезмерного курения) (а также регулярно спать) , он вновь стал как подросток, но как я уже сказал, думаю, что все уголовники так мальчишески выглядят, когда только вышли – Общество, стремясь сурово наказать преступников, помещая их за охранительные стены, на самом деле обеспечивает их бoльшей силой для будущих преступлений, славных и не очень – «Ну, чтоб меня черти взяли», повторяет он при виде этих утесов и скал и свисающих лиан и мертвых деревьев – «ты хочешь сказать, ты один тут жил три недели, а почему бы и мне не осмелиться… ночью-то тут должно быть жутко… глянь-ка на того старого мула внизу… мужик, ты врубись в ту страну красного дерева позади… и'богу напоминает мне старую Колораду, когда я каждый день по тачке угонял и уезжал в холмы типа таких с какой-нибудь свеженькой из колледжа» – «Юм-юм», говорит Дейв Вейн, поднимая на нас от своей «баранки» взгляд большого увальня, свои огромные сумасшедшие возбужденнные сияющие глаза, полные юм-юма и ябъюма тоже – «'начит парни, нет у вас далеко идущих планов, типа взять сюда компанию школьниц и поразвлечь там этот предмет нашей беседы», говорит Коди расслаблено и печально.
Позади нас неотступно колесит джип Мосанто – В Монтерее Монсанто уже позвонил Пэту МакЛиару, тот на лето остался с женой и ребенком в Санта-Крузе, МакЛиар уже следует за нами в своем джипе, всего в нескольких милях – Это большой день «Большого Сюра».
Мы скатываемся с холма, чтобы пересечь ручей и у коралловой ограды я гордо выхожу, чтобы официально открыть ворота и впустить процессию – Мы трясемся по двухколейной грунтовой дороге к хижине и паркуемся – Сердце мое вздрагивает при виде нее.
Видеть хижину такой печальной и такой словно по-человечески вечно ждущей меня, слышать как вновь и только для меня заводит свою песню мой маленький аккуратный бурливый ручеек, видеть тех же самых голубых соек, что ждут меня среди ветвей дерева и, может быть, с ума сходят оттого, что я снова вернулся, потому что не было меня здесь, чтобы класть им каждое благословенное утро, ах, «Чериос» на перила крыльца – И фактически первое, что я делаю, это врываюсь в дом и отыскиваю для них немного еды – Но вокруг так много народу, что они боятся ее попробовать.
Монсанто весь разодет в свои старые тряпки и предвкушает винопитие и, пока мы целый уик-енд разговариваем в чудесной хижине, снимает с гвоздей
на стене большой симпатичный топор, выходит и принимается стучать по огромному бревну – На самом деле это половина дерева, оно упало здесь давным-давно, и время от времени его пытаются расколоть, но сейчас он уверен, что сможет расколоть его на две части, потом еще на четыре, так чтобы позже мы могли, наконец, наколоть из него здоровенных поленьев, как для костра –Тем временем малютка Артур Ма, который никуда не отправляется без своей бумаги для рисования и фломастеров «Желтая лихорадка», уже сидит в моем кресле на крыльце (и еще надел мою шляпу) и рисует одну из своих бесконечных картин, коих он производит по двадцать пять штук в день, и на следующий день еще столько же – Он разговаривает и продолжает при этом рисовать – У него есть фломастеры всех цветов, красный, синий, желтый, зеленый, черный, он рисует чудесные всплески подсознания и может создавать отличные объективные сценки, и вообще все, что захочет, вплоть до карикатур –
Дейв забирает наши с ним рюкзаки из «Вилли» и бросает их в хижину, Бен Фаган слоняется неподалеку у ручья, попыхивая трубочкой со счастливой улыбкой бхикку, Рон Блейк распечатывает стайки, которые мы купили по дороге в Монтерее, а я уже отколупываю пластиковые пробки с бутылок с такими мастерскими манипуляциями «дерни-крутани», каким научаешься лишь после долгих лет винопитие на бульварах Запада и Востока.
Все то же, туман реет над стенами каньона, затмевая солнце, но солнце не сдает позиций – Нутро хижины и огонь, в конечном итоге разведенный, суть все то же дорогое возлюбленное жилище, это особенно ясно сейчас, в момент, когда я вижу его как необыкновенно удачно закомпонованный снимок – Ветка папоротника все еще стоит в стакане с водой, там и книги – Аккуратные банки с бакалеей выстроились вдоль полок – Я возбужден своим прибытием сюда с компанией, но и грусть тоже притаилась, та, что позже зазвучит в словах Монсанто:» Это место из тех, где нужно быть одному, ты знаешь? Когда привозишь сюда большую тусовку, что-то оскверняется, не то что бы я имел в виду нас или кого-нибудь конкретно? в этих деревьях такая печальная нежность, что воплями не стоило бы оскорблять ее, или даже разговорами» – Я и сам это чувствую.
Всей тусовкой мы спускаемся к морю вниз по тропе, проходящей под «этим сучьим мостом», как обозвал его Коди, с ужасом глядя вверх – «Да, эта штука кого угодно отпугнет» – Но хуже всего для такого старого водителя, как Коди, да и для Дейва тоже, те погибшие старые шасси в песке; они полчаса рассматривали обломки в песке и качали головами – Тем временем мы обошли весь пляж и решили вернуться сюда ночью с выпивкой и фонариками и разжечь огромный костер, а сейчас пора обратно в хижину, готовить бифштексы и выпивать, и джип МакЛиаров уже прибыл и припарковался, да вот он и сам, МакЛиар и его прекрасная блондинка жена в обтягивающих синих джинсах, что заставляет Дейва сказать: « Юм-юм», а Коди:» Да, правильно, да, правильно, ох мда, милый, да».
19
Глубоко в каньоне начинается большая шумная пьянка – Туманные сумерки холодом сочатся в окна, и эти дуралеи требуют закрыть деревянные ставни, так что всем нам приходится сидеть при свете единственной лампы, кашляя из-за дыма, но им наплевать – Они думают, это от бифштексов дым – Один из кувшинов у меня в руке, и я его не выпущу – МакЛиар, красивый молодой поэт, он только что закончил самую фантастическую поэму в Америке, называется «Темно-коричневая», в которой описаны все детали его тела и тела его жены в их экстатическом единении и причастности, все нараспашку, и так далее, и много еще чего, он настойчиво порывается прочесть ее вслух – Но я тоже хочу почитать свое «Море» – А Коди с Дейвом Вейном говорят о чем-то левом, а глупыш Рон Блейк поет в стиле Чета Бейкера – Артур Ма рисует в углу, и все это приблизительно вот так:
«Вот что делают старики, Коди, они медленно задом наперед въезжают на участок для парковки у Спасительного Супермаркета» – «Да, верно, я рассказывал тебе о моем велосипеде, но что они делают, да, видишь, это потому, что пока старуха делает покупки в той лавке, они рассчитывают припарковаться поближе к выходу и таким вот образом они полчаса продумывают свой великий маневр и медленно пятятся со своего участка, с трудом могут даже обернуться, чтобы глянуть, что там сзади, а обычно ничего и нет, потом они очень медленно и с дрожью рулят к тому участку, который наметили, но какой-нибудь случайный мужик в тот же миг занимает его своим пикапом, а старики чешут репу и скулят:» Оууу, эта нынешняя молодежь», ах, да, но этот мой ВЕЛОСИПЕД в Денвере, скажу тебе, он у меня сумасшедший был, и колесо вихлялось так, что поневоле пришлось изобретать новый способ управляться с ним, правила, понимаешь…» – «Эй Коди, выпей», ору я ему в ухо, а МакЛиар тем временем читает:» Поцелуй мое трико во тьме, огненная впадина», а Монсанто хихикает, обращаясь к Фагану:» Так вот, этот сумасшедший спускается по лестнице и спрашивает экземпляр Алистера Кроули, а я не знал ничего о нем, пока ты мне не рассказал, потом я вижу, как он на выходе тырит с полки книгу, а на ее место ставит другую, которую вынул из кармана, и это роман некоего Дентона Уэлша про паренька в Китае, который бродит по улицам, как настоящий романтический Труман Капоте, только это Китай», а Артур Ма вдруг орет: « Замрите вы, банда сволочей, у меня дыра в глазу», и в общем, как проходят все вечеринки, и так далее, заканчивая ужином из бифштексов (я даже не притрагиваюсь к еде, только пью); потом огромный костер на пляже, куда мы маршируем единой размахивающей руками командой, мне в голову приходит мысль о том, что я во главе отряда партизан и марширую впереди лейтенанта, отдавая приказы, со всеми нашими огнями и воплями мы рвемся по узкой тропе на счет «Ап-раз-два– три» и бросаем врагам вызов выйти из укрытия, в общем партизаны.