Билет куда угодно

— Наказание потом. Ты, Джордж, давай в ящик.

Джордж послушно потопал к ящику и присел на корточки у отверстия. Затем неуверенно подпрыгнул; всем присутствующим он напомнил дородную женщину, пытающуюся забраться в маленький спортивный вертолет. Раздался легкий всплеск нервного смеха, быстро подавленный.

Джордж наклонился, втянув большинство своих внешних придатков. Его округлое тело стало приобретать квадратную форму, вклиниваясь в ящик.

Остальные горгоны напряженно наблюдали за действиями Джорджа, их фоторецепторы вытянулись до предела. Среди присутствующих людей воцарилась мертвая тишина.

Джордж вздрогнул и втянулся в ящик глубже. На мгновение он застрял. Горгон вспыхнул синим, затем снова розовым. Его «ноги», почти втянутые, вяло заскребли по дну ящика. Затем он оказался внутри целиком.

Один из двух его сородичей торжественно закрыл крышку ящика и запер ее для верности — и затем снова открыл и помог Джорджу выбраться. Все три горгона стали ритмично покачивать конечностями и прочими придатками. Джордж, как показалось Альваресу, выглядел несколько натянуто. Доктору стало несколько не по себе. Что же он наделал?

— В чем дело? — поинтересовался Несельрод. — Они что, примеряют его к гробу или…

Случайно услышавший его Доминик повернулся к ним и сказал:

— Не думаю. Помните, они сказали, что это панга-ящик. Видимо, у них есть стандарты для размеров. Понимаете, что я имею в виду — они измеряют Джорджа, чтобы узнать, уменьшился ли он ниже минимального стандарта… гм… панга-отношений.

— О Господи, — раздался другой голос. Подал его Урбан из Отдела семантики. Последнее время на Урбана внимания уже не обращали — в нем не нуждались с тех пор, как Джордж выучил английский. Лингвист выглядывал из-за плеча Доминика с видом совершенно огорошенным. Он растерянно сообщил:

— Между прочим, слово, которое мы переводили как «старейшины», буквально переводится: «меньшие по размеру». Боже милостивый…

— Не понимаю… — начал было Доминик, но голос коменданта оборвал его.

— Тише! Тише, пожалуйста! — трубил Карвер. — Наши друзья с Седьмой планеты желают сделать заявление. Прошу вас.

К всеобщему удивлению заговорил Джордж — причем на своем шепелявом горгонском языке. Никто из присутствовавших людей не понимал ни слова — за исключением Урбана. Бледнея сквозь искусственный загар, он что-то неслышно бормотал себе под нос.

Когда Джордж остановился, один из горгонов покрупнее стал переводить:

— Старейшая персона, известная вам под именем Джорджа, желает, чтобы я поблагодарил вас всех за доброту, которую вы проявляли к нему, пока он был незрелым юношей.

— Юношей, — пробормотал Урбан. — Но на самом деле это значит «неуклюжий» — или «жирный мальчик»!

— Теперь, когда он стал старейшиной, высшим удовольствием для него будет отплатить вам за всю доброту в соответствующей, законной форме, — продолжал горгон.

— Что все это значит? — встревоженно спросил Альварес. — Почему он наконец не скажет сам?

— Видимо, теперь это ниже его достоинства, — предположил Несельрод.

— …в том случае, если, — продолжал горгон, — вы сумеете назначить старейшей персоне, известной под именем Джорджа, соответствующее наказание, как было сказано выше.

Пока все остальные разевали рты в немом изумлении, Карвер проворно щелкнул наручным интеркомом.

— Сколько у нас осталось времени до истечения срока горгонов? — запросил он.

Наступила пауза — все так и растопырили уши, чтобы расслышать ответ.

— Чуть менее получаса.

— Призываю собрание к порядку! — барабаня по столу, прогудел Карвер.

Джордж и два других горгона сидели напротив Карвера, а между ними возвышалась орнаментальная ваза с настурциями и папоротником. Вокруг Карвера сгрудились Доминик, Урбан, Вомрат, Альварес, Несельрод, Келли и Ритнер.

— Вот, значит, какая ситуация, — напористо произнес Карвер. — Данный горгон оказался членом их правящего совета — честно говоря, не понимаю, каким образом, но не об этом речь — суть в том, что он весьма дружелюбно настроен по отношению к нам. Можно считать, что мы преуспели в нашей миссии — если только сумеем найти наказание для горгона — иначе мы оказываемся в большом затруднении. Какие будут предложения?

(Доминик вытянул шею, приближая свою лысую голову к Альваресу.

— Доктор, меня тут посетила одна мысль, — прошептал он. — Скажите… есть ли что-нибудь специфическое в строении тела горгона по сравнению, скажем, с нашим?

— Ясное дело, — угрюмо подтвердил Альварес. — Сколько угодно. К примеру, они…)

Бросив на них грозный взгляд, Карвер кивнул Ритнеру:

— Слушаю вас.

— Я вот что подумал. С дыбой, конечно, не вышло, но была в свое время одна интересная штуковина — ее называли Железной Девой. Значит, дверца — или что-то вроде — а на ней такие шипы…

(— Мне кажется, главное, — заметил Доминик, — это выяснить, отчего горгоны уменьшаются.

Альварес нахмурился и обменялся взглядом с Несельродом, который тут же придвинул свой стул поближе.

— Давление… — попытался предположить Несельрод. Они одновременно потерли подбородки и снова переглянулись. В глазах докторов загорелся неподдельный научный интерес.

— Так как насчет давления? — с жаром напомнил Доминик.)

— А сколько времени уйдет на то, чтобы соорудить такую штуковину? — спрашивал тем временем Карвер у Ритнера.

— Ну… часов десять… одиннадцать.

— Слишком долго. Отставить. Дальше!

(— Они действительно одноклеточные, — развивал идею Альварес, — сплошная коллоидная жидкость, при высоком осмотическом давлении. Чем больше они растут, тем большее давление требуется, чтобы поддерживать форму. Когда горгоны становятся слишком большими, вполне можно предположить, что они…

Альварес в ужасе щелкнул пальцами.

— Они лопаются!)

Карвер повернулся к ним, пылая негодованием.