Билет на ладью Харона
Шрифт:
А так нормально, получив приказ, капитан двумя ротами уничтожил банду, освободил город…
– Что ж, может, так и лучше будет. Богу богово… При случае я вспомню твое ко мне доброе отношение. В Москве надежные парни пригодятся. Как?
– Да я бы… Надоело в училище, и перспектив маловато.
– Договорились. Только того, кто там, я заберу с собой. Дашь бойца проводить до места?
– Какие вопросы. Забирайте. Хлопот меньше.
– А там, в городе, среди пленных ничего интересного?
Капитан развел руками:
– Хрен поймешь. По-моему –
– То есть?
– Какое «то есть»? Все перевернуто, шкафы и сейфы выпотрошены, подвальные камеры внутренней тюрьмы пустые. И – никого. Даже следов крови нет. Значит, цель была именно там. Кого им нужно, освободили и уехали, может, в первые же полчаса. А остальное – либо маскировка, либо просто автоматическое развитие процесса…
– Ну, может, и так, командир. В общем, вся слава тебе, а я забираю клиента, свою невесту и поехал.
– Какую невесту? – слегка оторопел капитан.
– Так ты что же думаешь, я тут вправду спецоперацию проводил? Я в отпуск приехал, невеста у меня в интуре работает. Вчера все нормально было, потом она в ночную смену заступила, я пообещал ее утром с работы встретить. А тут это…
Ну, и пришлось немного пострелять, чтобы девушку выручить.
– И?..
– Так выручил же! Хочешь, пойдем познакомлю.
– Что, только поэтому? – Кабанец выглядел совершенно ошарашенным.
– А ты думал? Я просто не люблю, когда мне поперек дороги становятся.
Капитан, кажется, поверил ему, только когда Тарханов действительно представил ему Татьяну. А также и буфетчицу Марину, в первую же секунду его покорившую. Да и странно было бы, если иначе. Капитан тут же начал за ней ухаживать в лучших традициях горно-егерского корпуса.
Девушка вроде и не отвергала знаков внимания, но в коротких взглядах в свою сторону Тарханов улавливал нечто большее, чем благодарность человеку, сдержавшему слово.
Разумеется, немножко выпили коньяка из особого шкафчика.
– Пятидесятилетней выдержки. Изготовлен в Эривани в честь юбилея добровольного присоединения Армении к России. Называется – «Навеки вместе». Отпускается особо важным гостям по личному распоряжению хозяина. Но под это дело спишем…
Марина была сама любезность, и мимолетно Тарханов пожалел, что он сейчас вроде бы как не свободен…
Похоже, и Татьяна что-то такое чувствовала.
Пригубив действительно изумительный напиток, она начала расспрашивать Сергея (то есть Арсения, конечно) о подробностях случившегося.
– Когда поднялась настоящая стрельба и взрывы, мы тут вообще обмерли… Я, честно, думала, ну как один человек в такой заварухе выжить может… А ты вот сумел… Не представляю даже…
– Вы, Танечка, зря так думаете. Мы с господином полковником вместе учились. – Кабанец правильно делал, переводя разговор в плоскость гусарского трепа. – Для горного егеря полсотни абреков – тьфу! И не такое видали.
Он щедро плеснул себе и Тарханову юбилейного коньяка, словно бы это была обыкновенная
водка.– Нет, я больше не буду. Мне еще ехать. Далеко. Ты мне того юнкера, Плиева, в распоряжении пока оставь. Я его отпущу, когда за город выеду. Хорошо?
– Да какие вопросы. Хочешь, он тебя до Ставрополя сопроводит, а там ты его возле училища высадишь?
А что, хорошая мысль.
– Договорились. А из Москвы я тебе позвоню. Глядишь, что-нибудь и сладится.
Все-таки еще с полчаса они вместе посидели. Как-то не получалось расстаться сразу и, возможно, навсегда. У Марины с Татьяной, пусть и давно знакомых, возникли какие-то новые отношения, что и не удивительно, и капитан Кабанец будто боялся вдруг остаться с понравившейся ему девушкой наедине раньше, чем образуется настоящий контакт.
– Знаешь, Паша, – сказал ему Тарханов, когда все они выпили на брудершафт, – пошли-ка ты кого из ребят за моей машиной. Чего я буду по городу таскаться? Вот адрес, вот ключи. Если хозяин вернулся, пусть скажут, что дочки его мне позволили остановиться. Те, что вам записку мою продиктовали. Если нет – сосед Николай наверняка нарисуется. Ему тоже привет. «Мерседес» пусть к дверям подгонят, а мы потом спустимся…
И в полном приятствии они провели следующие полчаса.
Когда Татьяна вдруг встала, не то собираясь в туалет, а может быть, чтобы дать повод Тарханову выйти вслед за ней, Сергей поступил именно так.
– Тань, ты со мной поедешь? – спросил он, нервно разминая папиросу.
Она улыбнулась несколько растерянно.
– Куда, в каком качестве? Это ты мне руку и сердце, что ли, предлагаешь? Или – что?
Смешно, но Тарханов тоже не до конца понимал, что он делает.
Дружил с девушкой полтора года, точнее – по два дня в месяц на протяжении полутора лет. Им было хорошо. И гулять, и разговаривать, и в постели. Расстался десять лет назад.
Снова встретился с ней в другой совершенно роли.
Что она чувствует теперь, уставшая ждать рыцаря на белом коне и капитана на алых парусах?
Верит, что вправду встретилась с двойником старого друга? Или – делает вид, что верит?
Кабанец вот сразу его узнал.
– Знаете, Таня, – вновь перешел на «вы» Тарханов, – я предложил бы вам руку и сердце прямо сейчас, но…
– Но – боитесь, – подсказала Татьяна.
– Именно. Боюсь. Мне тридцать два года, я старый холостяк и человек не самой спокойной профессии. Вы это видели только что. Привык отвечать только за себя. Но вы мне очень нравитесь…
– Хорошо. Я, возможно, тоже сумасшедшая. Не знаю почему, но я готова принять ваше предложение. И все же хотела бы знать, на что именно я соглашаюсь…
Так вдруг Тарханова потянуло напомнить ей хотя бы о об одном из вечеров далекого девяносто третьего года, но снова он сдержался. Потом, может быть, и скажет. Но не сейчас…
– Жалованье полковника. Доплаты за ордена и звание Героя России. Очень приличная квартира в Москве…
– Какой вы циник, Арсений. Ну хоть что-нибудь о чувствах вы могли бы сказать…