Билет на ладью Харона

«Нет, парень, – думал Тарханов, прогуливаясь по дорожке перед домом Чекменева и ожидая приезда начальника, – ты у меня получишь разборку по полной средневековой программе. Какой там у вас сейчас, одна тысяча триста восемьдесят третий год Хиджры? Для нас это как раз времена Куликовской битвы и сожжения Москвы Тохтамышем.

Вот из этого и будем исходить.

А то – цивилизация, гуманизм! Никто и никогда за пять тысяч лет писанной истории об этом гуманизме и понятия не имел. Французские просветители сдуру придумали, а теперь все носятся с ним, как с писаной торбой, не желая замечать, чем все это на практике оборачивается. Нет уж, увольте».

Но ведь и оформить соответственный подход к такому герою надо поэффектнее. Чтобы раз и навсегда отбить желание и возможность думать по-своему.

Помочь в реализации этой справедливой, но достаточно абстрактной мысли мог единственно старый дружок. Вадик Ляхов, умеющий с равным эффектом класть пулю в пулю на полверсты и к месту цитировать афоризмы Марка Аврелия.

…Когда Вадим, привычно вложив полтинник в ладонь швейцара, поднялся лифтом на свой шестой этаж и вошел в квартиру, телефонный звонок, похоже, охрип, а сам аппарат перегрелся, надрываясь.

Его дребезжание было слышно уже на площадке, не смолкало, пока он отпирал закрытую на два замка дверь, шел в кабинет, первый в его жизни и обставленный в полном соответствии с мечтами и вкусами.

Надеялся – не успеет, поскольку ничего хорошего от этого звона не ждал.

Но телефон продолжал добиваться своего и все-таки добился. Стоя рядом с аппаратом, не взять трубку Ляхов не смог.

Рефлекторно.

– Слушаю вас.

– Ты, Вадим? – Голос Тарханова, с его неистребимым ставропольским акцентом, он узнал сразу.

– Нет, Лиза Черная, – неизвестно почему назвал он имя популярной в этом сезоне цыганской певицы. В смысле – не задавай дурацких вопросов.

– Так я хочу тебя видеть, – Сергей на шутку не среагировал.

– Подъеду. А куда? Может, лучше ты ко мне? Я еще и портянок не размотал после вчерашнего боя.

– В курсе. Мне уже доложили. Я же теперь большой начальник… – Тарханов оборвал фразу. – Не по телефону.

– Поздравляю. И все равно приезжай, Серега. Посидим, согреемся, шестой этаж, стены толстые. Нет, правда, надо.

– Согласен. Еду. Тем более я неподалеку.

Тарханов появился буквально через десять минут, как всегда, в безупречно сидящем на нем кителе, с кобурой пистолета на поясе, что означало – полковник находится при исполнении.

Обнялись, похлопали друг друга по плечам и спинам, то есть – рад видеть тебя живым, и больше не будем сентиментальничать.

Вадим увлек друга к бару, но Тарханов отказался, что было странно.

– Ко мне подскочим, вот тогда, – не вдаваясь в подробности, сказал Сергей. – Давай лучше кое-что уточним на свежую голову.

– Надо понимать, допрос с меня снимать будешь?

– Какой допрос? Дежурный по базе и исполняющий обязанности командира группы мне доложили, что смогли.

Пленников твоих пока изолировали по одному, но допрашивать их оснований нет, пока от тебя соответствующего рапорта не поступило. Вот и расскажи мне с возможными подробностями, что и как. Тогда и думать будем.

Ляхов рассказал не только строго фактическую сторону, но и свои соображения по поводу каждого эпизода.

– Знаешь что, я бы хотел, чтобы о задержании Герасимова по официальным каналам прокурору не сообщалось. А если вдруг обратится – не в курсе, мол.

– Что, может обратиться?

– Вполне может. Дочка ж его там присутствовала, все папаше доложила, а он, как ни крути, официальное лицо, в некотором роде по отношению к нам – вышестоящее. Сотрудник его арестован, и все такое…

– А может и не обратиться? – Тарханов, закинув ногу за ногу, вроде бы полностью поглощенный рассматриванием солнечного блика на носке своего сапога, держался сейчас не только как старый друг. Явственно в нем ощущался начальник отдела спецопераций разведуправления штаба Гвардии. Ну а как же? Служба службой.

– Вполне, – легко согласился Вадим. – Поскольку я его об этом попросил. Оно же еще и так и так может повернуться.

– Свою игру затеял?

– Почему свою, нашу. Мы с Василием Кирилловичем по определенным вопросам взаимопонимания уже почти достигли. Считаю – он может оказаться человеком чрезвычайно полезным.

– Я и говорю – своя игра. Ну, пусть так и будет. Выйдет – хорошо. Нет – ты для нас лицо совершенно постороннее. Академия к разведупру отношения не имеет.

Вдруг Вадим увидел, а еще точнее – ощутил, что несгибаемый полковник словно чем-то смущен.

Собирается сказать – и никак. Вначале ему показалось, что это касается нынешней ситуации. Вроде бы должен, но не может произнести фразу типа: «А теперь, господин Половцев, сдайте оружие и следуйте за мной».

Однако нет, тут – другое.

А если так: «Ты знаешь, Вадим, я встретил в Кисловодске твою Елену, и мы…»

Тоже не похоже, но несколько ближе.

– Давай-давай, говори, что собрался, – поощрил он товарища и кивнул ободряюще. – Про женщин я пойму. Про остальное… – после легкой заминки, словно не зная, как бы это получше сформулировать, Ляхов усмехнулся, скорее, сочувственно, – в меру сил постараюсь.

В который уже раз этот несложный фокус Тарханова удивил.

– Как тебе всегда удается… Ладно, короче, так… Остановился я ночью в Пятигорске возле входа в гостиницу, курева купить, и вдруг окликает меня девушка, моим исходным именем. Обернулся – вот черт! Оказалось, тогдашняя еще подруга…

Когда Сергей закончил излагать историю своей встречи с Татьяной, плавно перетекшую в описание боя в отеле, и вплоть до возвращения в Москву, у Ляхова уже были наготове уточняющие вопросы.

– Значит, говоришь, предварительно ты о чем-то подобном подумал?

– Именно о чем-то, но совершенно неконкретно. Вспомнил наши с тобой разговоры насчет предчувствия и предвидения…

– Так. И твоя встреча с Татьяной здорово смахивает на мою с Еленой. Даже очень здорово.

– Ну?

– И мы практически одновременно попали в очередную заварушку. И успешно из нее выкрутились, хотя и по-разному. Да, забавно.

Ляхов закусил нижнюю губу. Его гипотеза насчет страдающего отсутствием оригинальных идей режиссера получила еще одно подтверждение.

– Нет, Серега, тут так сразу не скажешь. Фактов интересных много, но пока недостаточно. И этот господин Маштаков, сумасшедший изобретатель… С ним тоже побеседовать надо.