Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

«Руководить – значит делегировать. И нечего тут ныть, что хочется лично кого-нибудь поймать, раз уж маньяка не получается».

Прощаясь, Дмитрий пришел к мысли, что нужен компромисс с собой. Завтра в засаде посидит Иван с группой, послезавтра, в самое вероятное время, – он сам, а после-послезавтра – Михаил.

На этой мысли заверещал уже дверной звонок. Кошка черной кометой унеслась в большую комнату и забилась под диван.

«Хорошо, что не на коленях сидела, а то как с тигрой дикой живу. Но, однако, какой социальный вечер».

IV. Ольга и письмо

Только глянув в глазок, Дмитрий тут же откинул цепочку: за дверью стояла Ольга.

«Вот что значит завести кошку. Сразу женщины приманиваются! Зараза, а у меня ж не убрано… нет, даже не так. Непохоже, чтобы у меня убирались в этом году. Эх».

Когда он открыл дверь, фривольные мысли улетучились: девушка выглядела белой, как снег. Дмитрий невольно глянул ей за спину – не преследует ли кто, – но коридор был пуст. Да и где-то там должен был мяться Михаил, потому что сегодня была его очередь стеречь приманку.

«А если он филонит – душу вытрясу!»

Едва зайдя в прихожую, Ольга резко протянула ему белый прямоугольник – конверт.

– Нашла, когда вернулась с работы. Наверное, надо приобщить к делу, потому что это от убийцы. Я думаю, что от убийцы, потому что больше некому. А еще говорят, девушки любят, чтобы им стихи дарили. Но не так же! Прости, я его заляпала, но я же не знала, что там, пока не открыла. Не догадалась перчатки надеть. Дура. Если не приобщишь, то и поделом мне. Сама виновата, что…

Дмитрий вскинул руку, останавливая монолог, и Ольга вздрогнула. Рука, державшая конверт, видимо дрожала.

– Чай? – миролюбиво предложил Дмитрий.

Ольга непонимающе моргнула, так и протягивая конверт.

– Сладкий, – уточнил он. – Там же холодно, на улице-то, к вечеру. А сладкое – оно помогает… от холода. Проходи. Разувайся. Мои тапочки тебе великоваты, зато тоже теплые. И кошка их еще не сожрала. А конверт на стол клади. Я его не трону, пока не найду перчатки. После того как чай приготовлю. Тебе с лимоном?

– Да?

– Значит, с лимоном.

Простые, понятные фразы, отвлекающие внимание от конверта. Дмитрия тянуло схватить перчатки, достать содержимое, но… но сначала надо было успокоить Ольгу.

Усадив ее на стул, он включил плиту, налил в чайник воды и поставил на конфорку. Словно невзначай прикрыл конверт кухонным полотенцем, чтобы не бросался в глаза. Подумав, положил перед Ольгой начатую пачку печенья, до которой кошка каким-то чудом пока не добралась.

«Кстати. Кошка».

Ксюша, словно услышав мысли, материализовалась на пороге. Понюхала воздух, подошла к Ольге и потерлась о ее ногу. Девушка вздрогнула.

– Ой! Не знала, что у тебя есть кошка.

Настоящего интереса в голосе не прозвучало, но Дмитрия пока устраивал и такой. Все лучше, чем фиксация и ступор.

– Это я есть у нее, – неуклюже пошутил Дмитрий. – Это же кошка, они сами по себе ходят. Совсем как ты. Расскажи мне, что в театре делала?

– Сидела. Смотрела. Слушала. Что еще в театре делать?

Ольга замолчала, и Дмитрий решил было задать ей дополнительные вопросы, но, кажется, девушка просто собиралась с мыслями.

– Режиссер неплохой, но актеры, честно говоря, мне не очень понравились, особенно тот, что играл Подхалюзина. Постой… А откуда ты знаешь про театр?

– Я же следователь, – с улыбкой ответил Дмитрий ее же словами, наливая заварку в чашку, и побольше, покрепче. Долил воды, бросил три ложечки сахара. – Работа такая – все знать. Жаль. Не понравилось, значит?

– И да, и нет, – призналась Ольга, обхватывая чашку пальцами. – Тепло… спасибо. Может, больше понравилось бы, но сидела как на иголках. Постоянное чувство, что на меня кто-то смотрит. И женщина эта у газетного киоска… полное ощущение, что я ее где-то видела, но где, как? Ведь не знаю же, а – знаю! И она на меня тоже посмотрела! Я не придумываю! Значит, попадалась. Может, следила… я вроде бы оглядывалась, посмотреть, не пойдет ли следом, но нет, не пошла. Тем страшнее. Проводила, передала еще кому-то. Все-таки это, наверное, культ. Их много, и мужчины, и женщины, поэтому и не найти так легко, не увидеть, и я…

Дмитрий тяжело вздохнул.

– Дай честное октябрятское, что все сказанное здесь останется между нами. Нет, лучше честное экспертное.

– Что?.. Даю, конечно, но…

– Это был Игорь, – прервал ее Дмитрий, без сожаления расставаясь со служебной тайной. Такой страх сыграть, так симулировать реакции и нервную болтовню было невозможно, даже если бы Ольга была звездой Мариинки и гордостью театрального училища, а не меда. – Засада на убийцу. Твоя записка хорошо сработала.

– Игорь?.. А… а как же: «ничего особенного», «игра вдолгую»?! – Вот теперь эмоции в голосе точно прорезались настоящие. Даже природные. – Да ты представляешь, чего мне это там, у театра и внутри, стоило?! А…

– Пей чай… – вздохнул Дмитрий. – Вон пальцы бледные какие, замерзла же до смерти. – Откуда я знал, что ты туда Сергея Александровича поведешь?

– Он меня, – поправила Ольга и с удовольствием сделала глоток. – Вкусно… а ты чего нос тянешь? – обратилась она к Ксюше. – Горячо. И чай кошкам нельзя. Давай лучше за ухом почешу. Ага, нравится! А как ее зовут?

– Ксюша… Что Сергей Александрович поведет – я тоже как-то не подумал, – признал Дмитрий.

«Хотя и мог бы. Должен был начать подозревать раньше, но все – ревность слепа, ревность глупа!..»

– Значит, без удовольствия сходила в театр, вернулась домой, утром на смену, – продолжил он мягко, – и конверта еще не было?

– Нет. – Ольга по-девчоночьи мотнула головой. – Но я и не проверяю, это хозяйка все. Я даже не знаю, может, она через день ящик проверяет, а спросить не догадалась. Вылетела из дома, как дура…

Дмитрий погрозил пальцем:

– Это не по порядку. Значит, увидела конверт, когда с работы вернулась?

– Ну да. Хозяйка на стол положила, отдельно от прочего. На конверте ведь напечатано просто «деве». Галина Павловна еще посмеялась, дескать, ее девство тридцать лет как позади осталось, точно не ей. И мне бы сразу подумать, что…

– Просто факты, – попросил Дмитрий, не желая очередного проявления эмоций.

– Тиран, – пробурчала Ольга, едва заметно улыбнувшись. – Я взяла конверт за верхний правый уголок, открыла, достала единственный лист, развернула и прочитала. «Сады души» Гумилева, с подписью. Вырвано из книги, неаккуратно. После этого я сложила лист, убрала в конверт, надела туфли и сбежала из дома. Сюда приехала на Михаиле. На его машине. В машине то есть. И все заляпала, потому что перчатки забыла.

«Значит, Шабалин предложил сам пойти в театр, и именно когда убийца назначил там свидание. Опять же, косвенная улика. Возможно, – просто совпадение, потому что если я знаю, что Ольга любит театр, то и Шабалин, конечно, знает об этом. Но эти совпадения надоели мне до чертиков! Почему их нельзя пришить к делу? Идешь такой к судье и говоришь: товарищ, а вот у подозреваемого сестра и мать на убитых похожи, ну точно же он виноват. И судья такой: да вышку ему! А за то, что театр любит – две. Зануда? Ну, тут еще и контрольный, на всякий случай».