Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

— Зачем так говоришь, начальник?! Я никого пальцем не тронул и никогда не бывал в Челобитьеве!

— А сюда зачем приперся? — напирал Иван.

— К девчонке знакомой шел, начальник!

— К какой еще девчонке?

— В доме напротив живет. — Роман показал на сруб, что темнел через дорогу от дома инвалида Липового. — Только прошу: родителям ее не говори! Отец у нее больно строгий! Убьет! Сначала ее, а потом меня!..

Еще минуту назад Старцева переполняла уверенность, что перед ним, по крайней мере, один из тех преступников, которые были причастны к смерти отца Иллариона. Теперь же, глядя на растерянного парня и полагаясь на приличный опыт сыскаря, Иван склонялся к его невиновности.

— Как зовут девушку? — на всякий случай поинтересовался Старцев.

— Катерина Куницына.

— Отца?

— Куницын Матвей Федорович.

— Проверь, — приказал Иван стоявшему рядом Горшене.

Кивнув, Игнат направился к указанному дому…

* * *

Небо окрасилось в светло-голубые тона — на востоке вставало солнце. С восходом просыпались и окрестные деревеньки.

Посовещавшись с Егоровым, Васильковым и Бойко, Старцев принял решение завершить операцию в селе Бородино. Ранним утром по звонку из сельсовета в Бородино прибыл служебный транспорт — старый скрипучий автобус «ГАЗ-03-30». В его салоне разместилась вся оперативно-следственная группа, включая переодетого в церковное платье Василькова и временно задержанного цыгана по имени Роман.

По сути, задерживать паренька было не за что — Горшеня подтвердил сведения об обитателях дома напротив. Главу семейства звали Игнат Федорович, его восемнадцатилетнюю дочь — Екатерина. Мальчишка познакомился с ней пару месяцев назад, и теперь они тайком от ее родственников встречались по ночам. Нечасто — раз или два в неделю. Одним словом, ничего криминального.

Однако отпускать цыгана Старцев не торопился. Зачем? Ведь при определенном подходе с его помощью можно было получить интересные данные.

— …Никто в нашем таборе в это не верит, — отрезал Роман после вопроса о возможном убийстве православного священника руками погибшего Чернова.

— Но ведь его труп обнаружен рядом с убитым священником, — настаивал Старцев.

— Ну и что! Может, он его защищал от настоящих убийц! А по-вашему выходит: если цыган — значит обязательно преступник!

— Ты не кипятись, — успокоил парня сидящий на соседнем сиденье Васильков. — Мы как раз занимаемся этим делом, чтобы выяснить истину. Вот и помоги нам разобраться. Помоги отвести подозрения от своих сородичей.

— Как помочь-то?

Иван воодушевился:

— Для начала расскажи, что говорят об этом убийстве в таборе.

— Плохо говорят. Нехорошие, злые люди отняли жизнь у священника. А дядя Яша Чернов таким не был. Он давно знал Иллариона.

— Давно? — вскинул брови Старцев. — Ну-ка, расскажи об этом подробнее.

— Я не могу об этом рассказать, потому что мало знаю. Кхамало знает. Он как-то ночью у костра рассказывал историю про их давнюю дружбу.

— Кто такой Кхамало?

— Уважаемый человек в нашем таборе. Правда, очень старый — скоро девяносто лет исполнится.

— Это интересно. Сейчас в управлении все подробно изложишь, и мы тебя отвезем обратно, — пообещал Иван.

Раскачиваясь и скрипя на кочках рессорами, старый автобус вырулил с проселка на асфальт пригородной улицы. Далеко на востоке полыхало зарево рассвета, а за истертыми ветошью стеклами автобусных окон медленно проплывали коробки просыпавшихся кварталов…

* * *

Время поджимало. На все расследование комиссар Урусов выделил пять дней, два из которых уже пролетели.

Допрос задержанного длился полтора часа. Сыщики методично вытягивали из цыгана сведения, способные помочь в расследовании убийства.

В конце концов они узнали, что старик Кхамало долгое время был цыганским бароном, но за год до окончания войны добровольно сложил с себя полномочия в пользу Якова Чернова. Молодой барон имел в таборе немалый авторитет. Его уважали, любили и даже побаивались. Он не хотел неприятностей с милицией и строго запрещал противоправные действия, хотя и закрывал глаза на мелкие проступки соплеменников: гадание, карманное воровство, попрошайничество. И, напротив, всячески поощрял честный заработок. К примеру, во время долгой стоянки под Владимиром он сговорился с местной артелью и силами молодых мужчин из табора помогал валить строевой лес. А на стоянке у Покрова знакомый мастер из местных обучал цыганских мальчишек плотницкому делу.

Скорее всего, Роман говорил правду. Сомнения в его искренности оставались у недоверчивого Старцева только в первые минуты допроса. Но чем дольше он слушал паренька с горящими глазами, тем меньше оставалось этих сомнений.

— Едем в табор, — приказал он около восьми часов утра. — Мне не терпится поговорить со стариком Кхамало.

Подчиненные его хорошо понимали: разговор по душам с Кхамало может многое прояснить. Как бы это ни выглядело странно, но встреча со стариком оставалась едва ли не единственной путеводной ниточкой в расследовании преступления.

Свободных служебных автомобилей в гараже не нашлось — все находились в разъездах. Пришлось снова воспользоваться видавшим виды автобусом. Расселись по местам, поехали в сторону северной окраины. Лица сыщиков были сосредоточены; молодой цыган не скрывал радости близкого освобождения и, глядя в окно, улыбался началу солнечного дня.

Проехав часть пути вдоль знакомой железной дороги, автобус остановился на краю поля сразу за станцией. Внимание Старцева и Василькова привлекло суматошное движение в цыганском стане. Сутками ранее они скрытно наблюдали за табором и ничего подобного не замечали. Жизнь здесь текла спокойно, размеренно.

— Что у вас там происходит? — спросил Иван растерянного паренька.

Тот удивленно пожал плечами:

— Сам не пойму.

— Ну-ка, пошли…

Старцев вышел из автобуса первым, за ним с подножки спрыгнул цыган, следом высыпали остальные.

Табор снимался, цыгане в спешке покидали обжитую стоянку.

— Марко, что случилось? — крикнул Роман своему ровеснику.

Тот запрягал лошадь. Увидев друга в окружении незнакомцев, замер.

— Марко, со мной все в порядке! Скажи, что происходит?

— Ночью кто-то пробрался в шатер Кхамало и зарезал его, — ответил тот. И, помолчав, добавил: — Мы решили уйти отсюда. Навсегда.

Глава пятая

Смоленск

Сентябрь 1941 года

Прихрамывая, отец Илларион спустился по каменной лестнице и покинул здание райкома. Канонада на западной окраине города стихла, теперь то в одной части города, то в другой слышались одиночные винтовочные выстрелы.