Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Знаете, у меня родилась прекрасная идея, – оживился Генри. – Мы просто обязаны закрепить наше знакомство. У нас есть маленькая яхта, она стоит в бухте Ногайо…

– Ногайская бухта [318] ? – удивился Вадим.

– Я сказал что-то смешное? – растерялся Генри.

Вадим объяснил.

– О нет, что вы, ни в коем случае… – Генри понял про игру слов, но желание перекреститься все же возникло. – Я слышал про ваш Магадан, это страшный город, не говоря уже о том, что там зверски холодно…

318

Бухта Нагаева (разг. Нагаевская бухта) – бухта в Тауйской губе Охотского моря (Магаданская область).

«Город как город, – подумал Вадим. – Ну да, с некоторой спецификой. Но не все же туда едут по этапу – хоть у Высоцкого спросите».

– Я вот о чем. – Генри ухватил убежавшую мысль. – Мы часто выходим в море на этой яхте… О, вы только не подумайте, что это судно какого-то миллионера или что-то подобное. Небольшой скромный катер, можно развернуть парус. Мы с Уолли арендовали эту посудину на полгода – уверяю вас, это недорого. Любим в выходной день выходить в море, ходим вдоль берега, от причала далеко не отдаляемся – разве что миль на пять. В море замечательно, можно порыбачить. Уолли обожает загорать на палубе – ведь там приятно, вообще никого… Завтра у нас выходной, мы собирались выйти в море. Составьте нам компанию, Вадим. Только вы и мы, больше никого, договорились?

Можно сказать, удивили. Зачем им это? Ежу понятно, что он об этом сообщит начальству. Предложение заинтриговало.

– Прямо даже не знаю, что ответить, друзья…

– Согласиться, – подмигнула Уолли. – Это будет самый лучший ответ, Вадим. Вы любите поджаренные на гриле королевские креветки?

– Обожаю… – Стыдно признаться, но знакомым оказалось только слово «королевские».

– Отлично, – потер ладони Генри. – Значит, договорились, и возражения не принимаются. Подходите на пирс часикам к трем – как раз жара начнет спадать. Посудина называется «Эспарелла» – не бог весть какая красавица, но главное, что не тонет. Пару часиков в открытом море, и вернемся, обещаю. Вам понравится – ручаюсь на все сто. – При этом супруги как-то странно переглянулись.

– А то мы видим перед собой одни и те же лица, – добавила Уолли. – Надоели, просто бесят. А вы такой свежий интересный человек, уверена, мы замечательно проведем время.

В этом было что-то не так – нелогично, абсурдно, не по правилам. Но чувство опасности тактично помалкивало. «Почему бы и нет? – подумал Вадим. – Есть множество способов избавиться от человека, не привлекая внимания. Выход из порта на яхте при всем скоплении народа явно не был одним из них».

– Признаться, неожиданное предложение, – подметил Вадим. – Эх, считайте, я с вами, господа.

Американцы дружно заулыбались. «Какие милые люди, – мрачно подумал Светлов. – И куда ты лезешь, майор?»

– Ну давай, консультант, излагай, что думаешь по этому поводу?

Виталик Сотников, кряхтя, как старый дед, перевернулся на бок и задумался.

– Генри Кларк работает на ЦРУ, в этом нет сомнений… Входит в число лиц, с которыми надо быть начеку. Наши его разрабатывали; одно время даже парочка прикормленных местных парней, бывших полицейских, его пасла. Именно этот тип выявил кубинского агента в американском посольстве, за что кубинская ДИ на него страшно взъелась. Тот латинос из Сан-Педро, считавшийся кубинцем, бежавшим в Майами от ужасов Фиделя, работал в техническом отделе. Насчет жены ничего не знаю, но баба у него точно есть… Так что поздравляю, Вадим, ты на крючке.

– Ну это мы еще посмотрим… Что думаешь по этому поводу?

– А хрен его знает, товарищ майор… Если собирали по тебе информацию, то понимают, что вербовать тебя бессмысленно. Впрочем, не знаю, Кларк действует не сам, выполняет распоряжения сверху, того же Гриффина. А у этого гаврика собственные командиры в Лэнгли, которые все видят иначе и решили тебя завербовать. Кларк-то не дурак, но вынужден для галочки проводить мероприятия… Сходи, товарищ майор, развейся, проведи время, говорят, что в прибрежных водах иногда встречаются прожорливые акулы…

– Ну спасибо тебе, дорогой. Ладно, разберемся, что замышляют наши американские коллеги…

Перед отъездом он отправил в центр шифровку. Пришлось подождать, пока в Москве подтвердят решение. Видимо, долго смеялись. «Действуйте, – пришел ответ. – И будьте осторожны». Он, кажется, начинал постигать, что такое соблазны буржуазного общества и как они разлагают доверчивых людей.

Вадим оставил «Фалькон» на стоянке, спустился по широкой лестнице к причалу, смутно напоминающей Потемкинскую в Одессе. Шагал, беззаботно насвистывая, придерживал спортивную сумку, стучащую по бедру. Ветерок раздувал широкие парусиновые штаны. Вдоль причала выстроились морские средства передвижения – в большинстве невзрачные катера, вельботы, парочка старых яхт малого водоизмещения. Жители Гвадалара ходили в море охотно – кто развлечься, кто по рыболовной нужде. Богатые мира сего, которых перемены, затеянные мадам Монтейро, изрядно потрепали, тоже владели собственными плавсредствами. Это были не яхты класса суперлюкс, но вполне приличные суда. Члены правительства и чиновники государственных департаментов тоже в дураках не ходили. Впрочем, местные небожители имели собственный причал в соседней бухте Эль-Кариба, где имелась охрана и простые смертные строем не шастали. На причале было людно. Неподалеку раскинулся пляж, работали кафе, сувенирные лавочки. О тяжелом кризисе в стране напоминали лишь усиленные наряды полиции да БТР на далеком пригорке.

Генри Кларк был демократичным парнем, от народа не прятался, не роскошествовал. Но благами цивилизации не брезговал. Яхта «Эспарелла» была, мягко говоря, невелика. Рубка, небольшая палуба на носу, у кормы – пространство для отдыха со столиками и изогнутым диваном – шумную компанию явно не примешь. Там же находилась лестница вниз, в судовые помещения – в тесноте, да не в обиде. С трапа грациозно сбежала Уолли, сияя белозубой улыбкой, – в коротких шортиках, в спортивной полосатой тенниске. Рыжие волосы были распущены, едва поспевали за хозяйкой. К своим без малого сорока она сохранила практически идеальную фигуру, а легкомысленный наряд еще сильнее ее молодил.

– Вадим, вы пришли, это супер! – воскликнула Уолли. – Поднимайтесь на борт, ничего не бойтесь, вы в хороших руках! Через пару минут отплываем!

Высунулся из рубки голый по пояс Генри, приветливо помахал рукой.

– Посудинка старая, – ворковала Уолли, пропуская гостя вперед. – Не одно поколение моряков на ней утонуло… Я шучу, Вадим, эта яхта еще вполне боевая, к тому же на борту есть полный комплект спасательных кругов…

– Не слушайте ее. – Генри радушно протянул руку, похлопал Вадима по плечу, покосившись на шумную компанию, проходящую по причалу. – Располагайтесь на диване, держите. – Он сунул гостю запотевшую пивную банку. – Это «Будвайзер», производится, кстати, в вашей Чехословакии, пиво премиум-класса, но для ваших людей оно, наверное, не в диковинку.

«Издевается», – подумал Вадим, присаживаясь вместе с банкой. Холодный пенистый напиток отлично зашел, приятно зашуршало в голове.

– Вы тут хозяйничайте, – заторопился Генри. – Можете спуститься вниз, проинспектируйте, так сказать, наше с Уолли походное жилище, прогуляйтесь на бак – там у нас барбекю и рыболовные снасти. А я попробую запустить машинку – посмотрим, поплывет или нет. – Генри добродушно хохотнул. – Вы не обращайте на нас внимания, Вадим, мы иногда шутим.

Он удалился в рубку, и вскоре завелся двигатель, ожила вода под гребным винтом. На палубе между рубкой и бушпритом возвышалась мачта со свернутым парусом, но в семействе Кларков, видимо, было не принято все усложнять. Двигатель работал на холостом ходу. Уолли приятно улыбнулась, спрыгнула с трапа и стала отвязывать швартовочный трос от чугунного кнехта. Вадим отставил пиво, отправился помогать, вежливо отстранил женщину.

– О, да вы у нас джентльмен, – оценила его действия Уолли. – Так трогательно. А вот Генри считает, что я должна развивать свою мышечную массу, и эта обязанность всегда на мне. Держите крепче канат, забросьте его на борт… О, да вы прирожденный мореход, Вадим…

Она посторонилась на трапе, и Вадим, протискиваясь, зацепил ее бюст, обтянутый тенниской, – выпуклость была такая, что не задеть невозможно. Стало неловко, но Уолли не смутилась: подумаешь, какая ерунда. Генри что-то переключал на своем мостике. Вадим поднял трап, перебрался на корму. Судно медленно отходило от причала, пенилась вода за кормой.