Билет в один конец

— Нет, отказаться от бани я сейчас не смогу. Так что, можно и подождать. Что ты там, кстати, про чай и бутеры говорил?

— Момент! — я достаю из шкафа небольшую электроплитку, чайник и сахарницу с крупно наколотым коричневатым сахаром, а потом из соседнего ящика на свет божий появляются свежий, только утром купленный по дороге на службу в маленькой пекарне батон, примерно четверть круга желтого ноздреватого сыра и кусок копченого мяса.

— Вот, другое дело, — с довольным видом потер ладони Исмагилов. — А то накинулся сходу, как ирод какой: «Происки кровавой гэбни, кругом враги…», а покормить старого друга — не судьба была.

— Ты не выпендривайся, а лучше нарезать помоги, а не Шива, у меня не шесть рук, — протягиваю я Олегу нож. Заодно рассказывай, какие дома новости.

— Да какие там новости… — отмахивается, ухмыляясь, хитрый татарин. — Так, по мелочам все больше… Станицу восстанавливают, в Ханкале гарнизон увеличили наконец-то, танков дали всего пять, зато бронетранспортеров пригнали аж два десятка, новеньких, только с завода. На модернизированные БТР-152 похожи сильно, и морда у них прикольная такая, народ их сразу «свинобразами» окрестил. У Сергеича в «Ратнике» новая фишка — производство «глушаков» наладил и боеприпасов к ним. Говорят — неплохо идут, в основном вояки берут, что через нас на фронт едут. Абы плохо — свой ПБС иметь? А, вот еще новость — Ильяс твой, Байсаров, приподнялся здорово. Он ведь в горах на бывшей территории Непримиримых сейчас самая серьезная, если не сказать — единственная, сила. В других-то тейпах даже намека на вооруженные отряды не осталось. С Ханкалой уже контакты наводит официально, да и выше заглядывает…

— Вы, Олежек, построже с ним, но и палку не перегибайте. Он мужик правильный, но на своей волне. В набеги не ходил, только потому, что сам это неправильным считал. Мне помог потому долг чести за ним был, ну и в память о былой дружбе. В остальном же он ни под кого гнуться не будет. То, что против Югороссии не воевал, когда остальные воевали — лишнее тому доказательство. Так что, если с ним лишнего заигрывать — сядет с наглой физиономией на шею. Оно вам надо? Проходили уже, хватит! Со строгостью переусердствуете — обидится. А противник он очень серьезный, а его людей в деле видел.

— Сообщу о твоих выводах, но, думаю, у нас тоже не дураки сидят и все уже поняли и просчитали.

— Слушай, — не выдерживаю я. — может хватит уже? Неужели не понимаешь, каких новостей я от тебя жду?

— Да все я понимаю, — хитро щурится Олег. — На вот, все тебе интересные новости сам читай, Настя письмо передала…

— Эх ты, морда татарская, вот надо было кота за хвост тянуть! — я буквально выхватываю конверт из его рук. — Жуй давай, пока чай не остыл! И меня не отвлекать, занят я!

* * *

М-да, похоже, напрасно мы с Олегом вчера вечером на праздничном ужине лишнего усугубили. Не стану лукавить, с моей стороны это была банальнейшая попытка подпоить приятеля, в надежде, что у него язык развяжется. Угу, щаз, два раза! Исмагилов вполне убедительно доказал, что особисты водку пить могут чуть ли не ведрами, но о делах службы при этом продолжают молчать с упорством белорусского партизана на допросе. Словом, провалился мой хитрый план с треском и поэтому сейчас, на импровизированном совещании в кабинете Лапшина, сидим мы оба понурые и скучные. Не сказать, что сильно страдаем, я так вообще похмелью не сильно подвержен, но чувствуем себя все равно не самым лучшим образом. Мне-то полегче, я по утру уже успел с бойцами на зарядку сбегать. «Трешку» пробежал, на турнике повисел, разогнал кровь по жилам, а вот Олег, похоже, к совещанию только и успел, что душ принять, да побриться. В лучшем случае — стакан чаю выпить. Самого хозяина кабинета нет, он накануне по какой-то срочной надобности в Волгоград убыл, а вот начальник разведки подполковник Бурляев и начальник Особого отдела майор Грачев присутствуют. Оба смотрят на нас с легким осуждением, но вслух не высказываются. То ли статус Олега и субординация не позволяют, то ли (и это более вероятно) просто понимают, что не могло оно быть иначе. Все ж таки два боевых товарища встретились, это вам не хухры-мухры.

— Итак, товарищи офицеры, — берет быка за рога Исмагилов, — надеюсь, что про секретность никому напоминать не нужно. Кроме присутствующих, полковника Лапшина, который будет поставлен в известность сразу после возвращения, и непосредственных исполнителей, до которых суть и цели операции доведут в свое время и в части, их касающейся, ни одна живая душа в округе не должна знать, о чем мы тут с вами говорили. И еще, зная любовь лейтенанта Тюкалова задавать якобы наводящие вопросы в самый неподходящий момент и тем самым уводить беседу очень далеко от первоначальной темы, предлагаю ему зашить себе рот и молча выслушать все, что я скажу, а уж потом расспросы начинать. Идет?

— Дык, герр оберст, ёлы-палы. Вы ж знаете: Тюкалов когда можно балабол, а когда не можно — нем, как гробница Тутанхамона, — обиженным голосом заканючил я.

Все-таки присутствие Олега на меня благотворно влияет, опять же Лапшина своим присутствием не давит, вон, даже ерничать могу. Вот только неодобрение в глазах офицеров Бригады начинает переходить в раздражение. Ну, да, они ж люди военные, субординация, выслуга лет, все такое. А тут какой-то наемник с лейтенантскими погонами над подполковником глумится. Надо их успокоить малость, а то вскипят, как чайники.

— Успокойтесь, товарищи офицеры. Просто так жизнь сложилась, что совсем недавно в Червленной я господину подполковнику кишки его назад в пузо затрамбовывал. Так что, имею право на некоторые вольности. И то, если обстановка позволяет.

— Так, все, хорош трепаться, Миша! — слегка прихлопывает по столу ладонью Исмагилов.

Я принимаю некое подобие стойки «смирно», только в положении сидя и делаю максимально серьезное лицо.

— Что ж, будем считать, что договорились. Итак, цель операции — добраться до Самары и вывезти оттуда изделие П-26/17-бис, предположительно находящееся в развалинах МИК Военно-космических Сил РФ.

— Ну, спасибо, что хоть в Самару, а не сразу в Подмосковье, в бывший штаб РВСН в ЗАТО Ногтево [24] …

— Миша! — грозно повышает голос Исмагилов.

— Олег, — извини бога ради, — прижимаю руку к сердцу я. — тогда вопрос по делу: что такое МИК? И что за изделие такое с этой абракадаброй вместо названия?

Исмагилов тяжело вздыхает, мол, кто бы в тебе, трепло, сомневался. Но на вопрос все же отвечает.

— МИК — это монтажно-испытательный комплекс. Сначала, еще при Советском Союзе он принадлежал научно-производственному объединению «Энергия». Потом был практически заброшен, работы по проекту «Энергия»-«Буран» были свернуты, персонал разбрелся кто куда. А за несколько лет до Тьмы весь комплекс передали в ведение ВКС. Так вот, судя по имеющимся в распоряжении Службы Безопасности сведениям, за два месяца до начала войны в МИК на испытания было доставлено это самое изделие — новейшей военный спутник наблюдения и связи «Вихрь-2ТМ». По ним же известно, что спутник прошел весь цикл предстартовых испытаний и был готов к запуску. После ядерного удара вывезти его не успели. По крайней мере человек, отвечающий за организацию эвакуации, к МИКу пробиться не смог из-за сильнейших пожаров и покинул Самару вместе с беженцами. Именно благодаря ему у нас и есть вся эта информация. Сам спутник упакован в специальный защитный контейнер и, по идее, пострадать был не должен, ну, при условии, что прямо на него какая-нибудь бетонная плита или стальная балка не упали. Вот держи…

24

ЗАТО — Закрытое территориальное образование. Специально для осведомленных в вопросе читателей: автор прекрасно знает, что штаб Ракетных Войск Стратегического Назначения находится совсем в другом подмосковном ЗАТО. Но так ли важно настоящее название и нужно ли оно в этом тексте?

Исмагилов передает мне несколько листов машинописного текста на скрепке. Бегло пролистываю. Ага, понятно, это — описание контейнера: внешний вид, маркировка на стенках, вес брутто. Ох, ни черта себе! Девятьсот семьдесят кило! М-да, увесистая штука, в карман не спрячешь. Так, а это что? Рекомендации по маскировке автотранспорта, рекомендации по внешнему виду, особенности поведения… Вопросительно смотрю на Исмагилова.

— Это отчет полковника Удовиченко, — совершенно правильно истолковывает он мой взгляд. — Год назад группа под его руководством прорвалась аж до Тверского Анклава. По пути успели полюбоваться на тамошние реалии, да и тверичи дельными советами помогли. Так что изучи и обдумай. Вам в качестве прикрытия лучше всего небольшой, но зубастой бандой себя выставить… Итак, продолжим. Задача ваша — найти спутник и вывезти его в Югороссию.

— А смысл? — скептически хмыкаю я. — Спутник без средства доставки — просто куча высокотехнологичного железа.

— Средство доставки есть. На Байконуре смогли сохранить один «Протон», его как раз перед войной к старту готовили, он должен был очередной спутник ГЛОНАССа на орбиту выводить. Сначала он там, в ангаре просто лежал, никому не нужный, потом, когда все более-менее успокоилось и в норму пришло понемногу, тамошние сообразили какая это ценность. И обеспечили полную консервацию всего, что там могло накрыться и просто бережно хранили все остальное. Так что ракетоноситель вполне исправный. С гептилом для него украинцы помогли. Подробностей и я не знаю, и тебе они не нужны совершенно. Одним словом — проект этот совместный, и Югороссия вносит в него свою долю спутником. Потому-то и нужно его найти любой ценой.