Билл — герой Галактики на планете Бутылочных мозгов [на планете закупоренных мозгов]

— Нет теряй мужества, мон энфант [мой дорогой], — произнёс Разрушитель. — Всегда существует ещё одна альтернатива.

— Что это значит?

— Если ответ — ни одна из двух, значит обязательно есть третья.

— Но ведь третей альтернативы не было! — закричал Билл.

— А теперь есть, — ответил ему Разрушитель.

И Билл оказался где-то ещё.

* * *

Планета Ройо была известна людям по их самым заветным мечтам, так как Ройо ничто иное, как одно из воплощений человеческого рая. Билл оказался на длинном изогнутом морском побережье. Насколько мог видеть глаз, кругом сверкал белый песок. Над головой описывали круги чайки, а на песке загорали стройные девушки. Разве можно представить себе более райское местечко? И плюс к этому Билл увидел, что по всему побережью были разбросаны уютные бары, сделанные из плавника и с очаровательными названиями, вроде «Грязный Дик». Кто мог мечтать о чем-нибудь более прекрасном, чем жизнь среди культурных пиратов? И по всему побережью конечно же были разбросаны гамбургерные киоски, приятные небольшие местечки, сделанные из плавника и меблированные полногрудыми дамами, носящими цветные платки и жарившими восхитительные жирные гамбургеры с луком и массой приправ, которые могли бы оказать честь даже дворцу султана. У них был не только обязательный кетчуп, и пять сортов острых пикулей с пряностями, сальза трёх оттенков, каждый последующий сильнее предыдущего, а также маринованные кусочки манго, полоски бекона и нарезанные ломтиками сочные бифштексные помидоры и много, много других вещей, некоторые из которых были омерзительны на вкус, так как к этой мечте имели доступ существа с разных планет. И каждое из этих мест предлагало высокие охлаждённые бутыли рома, так что Билл чувствовал себя просто обязанным попробовать парочку их, прежде чем продолжить прогулку.

Люди на побережье были красивыми и статными, с белозубыми улыбками ослепительной чистоты. Женщины обладали миловидным очарованием юных кинозвездочек. За пляжем располагались танцплощадки, кинотеатры, в которых демонстрировались потрясающие фильмы, а также роликовая площадка и множество аттракционов, а также искусственные динозавры, на самом деле являвшиеся гостиницами.

Прекрасная молодая женщина с длинными тёмными волосами и слишком миловидная, чтобы быть рождённой простыми людьми, подошла к Биллу и сказала:

— Ты ведь Обещанный?

— Может быть, мисс, — ответил Билл, со старой как мир учтивостью, являвшейся его причудой на той отсталой планете, где ему была дарована жизнь. — И с кем я имею честь беседовать?

— Я — Иллирия.

Билл изумлённо уставился на неё. Её красота требовала не меньшего.

— В последний раз, когда я видел тебя, — произнёс он, — ты была маленькой зелёной ящерицей.

— Как ты наверное заметил, я слегка изменилась, — с кислой улыбкой ответила Иллирия.

— Да, действительно, — произнёс Билл ломающимся голосом. Он потянулся было к ней, но внезапно передумал и сунул руку подмышку.

— В чём дело? — надула губки Иллирия, так как она уже наклонилась вперёд в предчувствии объятия.

— Чинжер. Он был там. С ЦРУ в голове. И крошечный ЦРУ, не более пяти сантиметров ростом.

— Не нужно вспоминать былое, — сказала Иллирия. — Все уже в прошлом.

— И хорошее тоже. Но куда подевался чинжер?

— Дорогой, разве это имеет значение?

— Не думаю, — ответил Билл. — Просто меня, видишь ли, немного беспокоит то, что я не знаю, где упустил ЦРУ и чинжера.

— Вероятно они отправились куда-то ещё, — сказала Иллирия, — и не хотели расстраивать тебя этим сообщением.

— Не самая лучшая идея, но пока сгодится и это, — сказал Билл. Это продолжало его беспокоить, но он решил не вдаваться в подробности.

— Итак, это Ройо? — спросил он, потянувшись, чтобы её обнять. Она ловко увернулась, находя весьма интересным его поворот разговора.

— Это так, дорогой. Пойдём, я покажу тебе окрестности, — ответила она и повела сердито надувшего губы Билла на обзорную экскурсию.

* * *

Не проявляя ни малейшего интереса, Билл тем не менее вскоре узнал, что на планете Ройо был единственный клочок суши, да и тот был не очень большим. Ройо состояла из единственного острова среди покрывавшего всю планету океана. По земным стандартам остров был раем. Каждый день был идеальным, солнечным и ясным, достаточно жарким, чтобы получить великолепный загар, но недостаточно для того, чтобы сгореть. Ройо населяла одна единственная раса — ройонцы. Это были прекрасные люди, проводившие все своё время в сёрфинге и получении удовольствия. Так как они достигли своей цели ещё на заре истории, их мозг впоследствии атрофировался, следуя закону природы, гласившему, что всё, что вы не используете, теряется. Там где раньше у ройонцев был мозг, теперь находилась полость, в которую можно было проникнуть через ухо. У ройонцев была церемония. Когда ребёнку исполнялось шестнадцать — а может тринадцать, ройонцы не сильны были в счёте после двух — полость в голове заполнялась ароматным кокосовым маслом, в которое помещались определённые травы. Точная пропорция честно передавалась от поколения к поколению, конечно же устно, так как у пустоголовых не было письменности — по этой же причине они кстати и с трудом могли говорить — и это знание составляло практически всю расовую память, не говоря уж о культуре. Это масло придавало волосам натуральный блеск, предохраняло от плешивости, поддерживало кожу здоровой и придавало блеск глазам. Благодаря этой чудесной субстанции ройонцы всё время выглядели отлично, а это для них было высшей ценностью.

Так что для Иллирии было достаточно просто, раз уж она попала сюда, завладеть телом прекрасной молодой ройонки с помощью своего прекрасно адаптирующегося разума и таким образом занять его.

— Билл, разве это не прекрасно? — спросила его Иллирия. Они находились на побережье, уплетая бифштекс, а хор ройонцев исполнял какую-то свою собственную мелодичную печальную песню. Хотя, если честно, ей недоставало лиричности и мелодичности.

— Ещё как, — ответил Билл, обнимая одной рукой плечи Иллирии в жесте, который он пытался изобразить не таким уж неудобным, каким тот был. Первая волна гетеросексуального восторга уступила место нерешительным сомнениям. Билл с трудом воспринимал Иллирию как прекрасную женщину. Кое-что в том способе, каким она стала такой, вызывало в нём подсознательное отвращение.

— Несколько жестоко по отношению к ройонке, разве не так? — произнёс он с невольным высокомерием человека, всегда имевшего своё собственное тело.

— Не совсем, дорогой, — ответила Иллирия. — Я спросила её: «Лиза, ты не будешь возражать, если я на время займу твоё тело?»

— Ну не совсем! — ответила Лиза после десятиминутной паузы, всегда сопровождающей любую попытку размышлений у ройонцев. — Ты ведь когда-нибудь вернёшь его?

— Конечно, — ответила Иллирия.

— Тогда валяй, занимай его. Какой это будет историей для малышей.

— Малышей?

— Так ройонцы обращаются друг к другу. «Малыш».

— А, — произнёс Билл.

— И вот мы здесь. Секс и еда. Как я и обещала.

— Даа, — сказал Билл, откладывая говяжье ребро, которое до этого грыз. Иллирия прижалась к нему, и Билл почувствовал, как в нём нарастает волна желания. В конце концов, она была прекрасной женщиной; во всех нужных местах она была округлой и мягкой; она хотела его; другая девушка сказала, что согласна; почему это должно беспокоить его?

Так началось пребывание Билла на Ройо. Вскоре он втянулся в ленивую жизнь острова. Ройонцы собирались каждое утро на поклонение его его когтистой аллигаторской ступне и выражали восхищение его клыками, которые он лениво обнажал для них. Билл считал, что это глупо, но Иллирия сказала, что потворство им в проявлении религиозных чувств не повредит. Билл мог бы найти в себе кое-что более достойное, чем аллигаторская ступня, которая и появилась то у него в результате несчастного случая, но такова слава; вы не выбираете, как или почему она к вам приходит. Ройо была действительно превосходным местечком. Не слишком интеллектуальным, конечно же, но это не беспокоило Билла, разве что ему было жаль отсутствия комиксов. И он обнаружил, что даже с ностальгией вспоминал свою службу. Было забавно, что в бытность свою военным он мечтал о чём-то подобном: очутиться в уединённом тропическом райском уголке на отдалённой планетке, изобилующем едой и выпивкой, с любящей его прекрасной молодой женщиной и большим числом других, готовых стать его по мановению руки...

Но конечно же это было бы несправедливо по отношению к Иллирии. К тому же она была самой прелестной из всех девушек. Не говоря уж об элементарной вежливости, он просто был обязан ей...

Хорошо, чем он ей обязан? Когда всё происходило, никто не спрашивал у Билла, что он думает об этом соглашении. И удивительно быстро приелся вкус рома. Слишком сладко. На самом деле Биллу все начало надоедать. Трудно сказать, что бы он стал делать, если бы, вскоре после его прибытия, странное свечение в небе не сказало ему о заходе на посадку космического корабля.