Биография нечисти

— Понятно! — Паха скептически улыбнулся и в ожидании уставился на собеседника. — Ты хотя бы знаешь кто эти гориллы?

— Главного зовут Боря Железняк. Насколько убедился это редкостная сволочь, по которой плачет виселица.

— Вот оно как! — присвистнул Паха. — Твоё счастье, что они не пустили кровь, прежде чем спустить в овраг.

— Мне говорили, что у этого Железняка, где-то на просторах «Зоны» своя пыточная…

— Прежде всего Железняк наёмный убийца. Тебя не убили только потому что выродку было лень, но это не значит что при следующей встречи ему не захочется доделать начатое.

— Ты что же, с ним знаком?

— У таких субъектов как Борька своя слава. Правда с душком. Как у заразной болезни, о которой предупреждают врачи. Нет-нет, а что-то да просочится. Там кто-то скажет, здесь трепанётся. В общем тип он скользкий и запросто может ударить в спину, когда ты меньше всего ждёшь. Так что делай выводы.

Макс не сомневался, что его новый приятель говорит правду. Другой вопрос стоило ли раньше времени паниковать, ведь наверняка этот Железняк сейчас на всех парах мчался к своему боссу. Мчался высунув язык, чтобы выслужится и получить обещанную подачку.

На всё это требуется время. Пробиться через бандитские кордоны к «Узловой», дождаться аудиенции у своего хозяина, доказать, что принёс пользу, наконец банально отдохнуть, даже у мразей здоровье не железное. А задерживаться в «Зоне» Макс не собирался. Впрочем, для начала ему нужно раздобыть деньги на обратный билет, а это тоже требует времени.

— Никакой уверенности, что Борька свалил из «Эдема» нет, — словно прочитав мысли, сказал Паха. — Зашхерился где-нибудь и ждёт, пока ситуация на дорогах устаканится. К тому же заказчик может оказаться родом из «Эдема», тогда Борьке и выходить из убежища не придётся.

Оптимизм, который начал было прорастать в душе журналиста мигом угас. Он рассеянно посмотрел на Паху, поелозил подбородок и уселся на койку рядом.

— Вот такая, брат, ситуация! — сказал Сержант. — Надо тебе из «Эдема» убираться подальше от людских глаз.

4

Они зашли в небольшую забегаловку на задворках «Эдема» и сразу же навострились в дальний угол. Здесь располагались несколько столиков с фанерными перегородками между ними. За одним из столиков уже сидели приятели Пахи.

То что Сержант нагнетал ситуацию не без выгоды для себя, Воробьёв уже не сомневался. Его откровения про то, что Железняк не оставит Макса в покое, что отморозок в любую минуту может выстрелить в спину выглядели чересчур драматичными, и накручивание напряжённости в первую очередь должно было подвигнуть журналиста подвизаться на непонятную пока работу. Он слишком явно хотел чтобы Макс присоединился к его отряду. Доверие, которое Воробьёв поначалу испытал к этому парню, неожиданно поколебалось.

«Спасал для того, чтобы отправить на погибель? — подумал он. — Или ему нужен расходный материал, для какой-то рискованной операции, благоприятный исход который зависит от количества её участников?».

Задуматься было о чём. Не хотелось снова оказаться в безвыходный ситуации — игры с судьбой итак далеко зашли. И всё же его подозрения противоречили здравому смыслу.

«Чёрт его знает, может он и в самом деле проникся ко мне отеческой заботой, — подумал Макс. — Бывают же исключения из правил».

Характерно и то, что Паха не стал пытать его про содержимое планшета, даже не намекнул на какой-либо интерес. То ли здесь все были такими равнодушными к чужим тайнам, то ли скрытность диктовалась инстинктом самосохранения. Как говорится: меньше знаешь, крепче спишь. Но так или иначе противоречивые мысли, заполнявшие голову, вызывали неприятное послевкусие.

— Устраивайся! — кивнул на столик Сержант. — А я сейчас что-нибудь пожрать принесу.

Паха отправился к раздаче.

— Привет! — отодвигая стул, воскликнул Макс. — Неплохой сегодня денёк, верно…

Зотов и Сеня Галич уже вовсю угощались пережаренным шашлыком. Даже не удостоив кивком, они молча посмотрели на Макса, как заговорщики переглянулись и с тем же безразличием на физиономиях, продолжили жевать жёсткое мясо.

«Аж холодком повеяло, — подумал Макс. — Сдаётся, здесь мне не рады».

Вернулся Паха. В руках он держал потёртый поднос, с двумя алюминиевыми мисками, крупно порезанной буханкой белого хлеба и литровой бутылкой водки.

— Заказал нам гуляш, — сказал он. — Отвратительное месиво, но всё остальное ещё хуже. Хороший повар в этих краях краснокнижная редкость.

Макс подхватил свою тарелку с едой и благодарно кивнул.

— Давай сначала за твой второй день рождения выпьем! — усаживаясь сказал Паха. — А потом поговорим о перспективах твоего трудоустройства.

— За третий!..

— Что за третий!?

— За третий день рождения. Первый раз я чуть не сдох в Красных Бережках.

Выпили. Пару минут жевали молча.

— И что же было в Красных Бережках? — нарушая молчание, спросил Зотов.

— «Ведьмы» чуть мозг не выжрали, — поглощая гуляш, отозвался Воробьёв. — Мне повезло больше, чем приятелю. Тот в меню тварей оказался первым и в отличие от меня ему вырваться не удалось.

— Интересный опыт, — подал голос Паха. — Значит, бодался с телепатами? Не многие могут похвастаться такими подвигами. Большинство хантеров стараются с ними не пересекаться. Говорят, даже если уцелеешь, всё равно через годы могут догнать последствия вредоносного воздействия. У тебя как с головой? Всё в порядке?

— Пока никаких признаков помешательства за собой не наблюдал, — усмехнулся Макс. — Ну ещё же не вечер.

Снова воцарилось молчание. Макс понимал, что неразговорчивость приятелей Пахи определяется скорее поведением их командира. Как опытный психолог тот активно подводил базу к важной для него теме.

— Как у тебя с финансами? — участливо поинтересовался Паха.

— На мели, — откровенно ответил журналист. — Пару дней назад хотел свалить из «Зоны», но теперь придётся задержаться. На жратву не осталось, не то что на проводника до «Периметра».

— Понимаю! Деньги вещь эфемерная: сегодня есть — завтра испарились…

— Может перестанешь темнить и скажешь, наконец, какое у тебя ко мне предложение? — напролом пошёл Макс. — Сколько!?

— Хорошо! — невозмутимо улыбнулся Паха. — Получишь две тысячи!