Биография smerti
Шрифт:
– А если мне надо позвонить в Москву?
– Только со спутникового. Он у Марины Евгеньевны в кабинете, – вздохнула прислуга. Понизила голос и добавила: – Мне ни разу не разрешила...
Ох, интересную жизнь ведет госпожа Холмогорова!
Тане всегда нравились необычные люди, и сейчас она сгорала от нетерпения: как, интересно, работодательница выглядит вживую?
Конечно, видела немало ее фотографий в Интернете, и все они изображали очень холеную, хотя и несколько полноватую даму. Гордо вскинутая голова, всегда массивные серьги в ушах, цепкий взгляд стальных глаз, безупречный, будто художник картину писал, мэйк-ап... Единственное, к чему бы
– Ужин у нас в девять вечера, – тем временем сообщила горничная. – Столовая на первом этаже. Одеться можно неформально.
«А я формальных костюмов с собой и не брала», – хмыкнула про себя Садовникова.
Впрочем, ее зеленые бриджи и простецкая ковбойка в мелкую клетку оказались почти вечерним нарядом. Потому что хозяйка вышла к столу в спортивном костюме. Дрянном – синтетическом, с лампасами на штанах. Таня еле удержалась, чтобы рот от удивления не разинуть.
«Может, я отстала от жизни, – мелькнуло у нее, – и это какая-нибудь самая последняя модель от „Джуси Кутюр“?»
Присмотрелась повнимательней: нет, обычный китайский «Адидас». К тому же в пятнах от краски. Ну и ну! Вот тебе и бизнесменша, входящая в топ-десятку! Да еще и лицо абсолютно без макияжа, и волосы растрепаны, а под глазами тени залегли. Обычная тетка-неудачница. Подобных – уставших, неприбранных – в стране миллионы. «Раз она хочет свой кредит доверия повысить, ей нужно разок в таком виде для прессы сфотографироваться, – подумала Татьяна. – Сразу популярность взлетит до небес».
Только и выдавали бизнесменшу-миллионершу властный, холодный взгляд да крепкое, будто у прораба, рукопожатие:
– Рада, Таня, что вы приехали. Ну, к делу...
В огромной, метров шестьдесят площадью, столовой они были одни. Горничная заглянула лишь на минуту. Быстро налила вино, внесла уже наполненные тарелки и удалилась. И Холмогорова сразу начала вещать – никаких тебе якобы принятых в богатейских кругах правил, что за едой серьезные разговоры не ведутся.
Таня грустно взглянула на роскошную свиную отбивную и пышущую жаром молодую картошку. Она считала неприличным жевать и одновременно слушать хозяйку. Придется сидеть голодной – и вежливо кивать.
Сама же Холмогорова, нимало не смущаясь, заговорила с набитым ртом:
– График у меня жесткий, специального времени на книжку я себе позволить не могу. Вам придется под меня подстраиваться. Когда возникнет окно, тогда и будем работать. Хоть в два ночи, хоть в семь утра. Вас это не смущает?
Садовникова только кивнула – к ненормированному рабочему дню она привыкла. И быстрым движением отправила в рот молодую картофелинку. Постараемся прожевать незаметно...
– Работу будем строить так: я рассказываю, вы – пишете на диктофон. Потом самостоятельно обрабатываете и главу за главой скидываете на компьютер в моем кабинете. На главу – два дня. Справитесь?
Таня сделала сдержанный глоток приятного, терпкого вина и вновь склонила голову:
– Справлюсь. Только было бы разумней... Если вам предстоит длительная поездка – допустим, час туда, час назад, – берите меня с собой. Будем разговаривать в машине. Сэкономим немало времени.
– Здраво, –
похвалила бизнесменша.«А у меня хотя бы появится возможность из твоего замка вырываться», – порадовалась про себя Таня. И ловким движением ножа (к счастью, тот оказался острым) расчленила отбивную.
Дальше последовали детали. Холмогорова высказала пожелания к стилю и слогу своей автобиографии. Предупредила, что некоторые данные и фамилии придется уточнять в Интернете или даже в архивах. Тонко улыбаясь, заметила:
– Ну и, конечно, кое-что вам додумывать придется. И... приукрашивать. Вы понимаете, о чем я?
«Еще б не понимать. Напиши ты все о своем бизнесе честно – мигом налоговая заявится. Это как минимум».
– И главное... – посуровела бизнесменша. – Строгая конфиденциальность. Все свои мысли, идеи, планы – держать строго при себе. О том, чтобы с журналистами не общаться, я даже не предупреждаю, и так, надеюсь, ясно. Но – никаких разговоров обо мне ни со своими друзьями-родственниками, ни с моими. Ни, тем более, с персоналом. Одно замечание – сразу уволю.
Таня нахмурилась. Она все же не девочка! И по должности творческий директор, не привыкла к подобному тону. Но вспомнила про аванс, про пятьдесят тысяч евро, приятно отяготивших кредитную карточку, и промолчала. Лишь грустная мысль мелькнула: «А ведь я, похоже, в трусливую бюргершу превращаюсь. Еще лет пять назад ни бога, ни черта не боялась, а теперь готова за пятьдесят тысяч евро в рот смотреть да кивать».
Впрочем, сама виновата, что столько кредитов набрала. Вот теперь и приходится расплачиваться. В том числе морально.
«Ладно, привыкну, – беззаботно подумала девушка. – Не зря маман говорит, что надо мной нужна сильная рука... А если совсем уж хамить шефиня начнет – сама уволюсь. Аванс-то все равно при мне останется!»
Холмогорова же тем временем подытожила:
– Тогда мы договорились.
И, повысив голос, позвала:
– Фаина!
В столовую тут же, будто под дверью дежурила, вкатилась шустрая сухонькая особа. Лицо в морщинах, глаза вострые, руки натруженные. Похоже, экономка.
– Это Фаина Марковна, домоправительница и моя правая рука, – коротко представила Холмогорова. И велела: – Подавай десерт и приглашай остальных.
Женщина кивнула и бодро кинулась вон – исполнять. На гостью едва взглянула, но у Тани создалось ощущение, будто сканировала ее всю, а теперь будет оценивать и изучать. Подумалось с неприязнью: «Наверняка и в моих вещах станет рыться».
Пока она разглядывала домоправительницу, из-за спины горничная подкралась. Молча стянула со стола тарелку с почти нетронутым ужином. Вот тебе и роскошная жизнь: поесть с дороги – и то не получилось!
В столовую же, повинуясь приказу всесильной Холмогоровой, начали вплывать остальные.
Возглавлял процессию плохо выбритый, суетливый мужчина. Лицо блеклое, невыразительное. И взгляд забитый. Только жилетка от «Пол энд Шарк» да золотые часы на запястье принадлежность к богатому дому и выдавали.
За ним следовала черноглазая, вертлявая девица в эпатажных кожаных штанах и лакированных туфлях на шпильках. Замыкал процессию уже знакомый Тане Антон Шахов – в очередном дорогом костюме, но куда менее самоуверенный. И «хэндс-фри» из уха уже не торчал.
– Мой муж Игорь Феоктистович, – кивнула на суетливого мужчину хозяйка дома. В ее голосе прозвучало плохо скрываемое презрение. – Мой секретарь Нелли, – небрежно взмахнула рукой в сторону девицы. – Ну, и с Антоном вы уже знакомы.