Биография Воланда

Магический жезл или лоза – ветка бука, вяза или ивы, якобы позволяющая определять местонахождение подземных пустот, источников, залежей руды. В 1912 году на заседании Московского археологического общества один из первых советских диггеров Яков Стеллецкий предложил использовать биолокатор для поисков тайников и других археологических объектов. Этот ученый занимался в Кремле поисками библиотеки Ивана Грозного. Его идея была принята на вооружение Борисом Мягковым.

Вот ход его мыслей, снабженных данными волшебной лозы: «Рельсы поворачивали на Малую Бронную <…> и шли по ней вдоль ограды Патриарших прудов <…> и далее до Тверского бульвара <…> был обнаружен и разрыв в ограде, где находился раньше турникет. При этом ясно обозначился участок, где трамвай мог „взвыть и наддать“, и с точностью до метра определилось место гибели злосчастного булгаковского героя» [33] .

33

Мягков Б. С. Адреса «Мастера и Маргариты» // Куранты. Историко-краеведческий альманах. Вып. II. М., 1987. С. 162.

Но дотошная статья С. Пирковского «Виртуальная реальность, или трамвай на Патриарших» [34] ставит под глубокое сомнение существование трамвайной линии на хорде Малой Бронной и Ермолаевского переулка. Резюме автора стоит процитировать: «Чтобы биолокатор „почувствовал“ трамвайные рельсы, они должны были находиться под слоем асфальта. А в это невозможно поверить. Как в течение почти сорока лет на эти рельсы не наткнулись коммунальные службы города в ходе почти ежегодных „раскопок“ проезжей части улиц? И почему за все прошедшее время линию не удосужились демонтировать и сдать рельсы „Вторчермету“? Невероятно. А если так, то трамвайной линии, остававшейся под слоем асфальта, не могло и быть. Значит, и обнаружить то, чего не было, даже методом биолокации невозможно. То же самое можно сказать и о находке разрыва в давно несуществующей ограде („где теперь тротуар“), места „разгонного“ участка линии и рокового турникета. Приходится признать, что выводы из биолокационных поисков, к сожалению, следует отнести к тому часто встречающемуся в подобной ситуации случаю, когда желаемое принимают за действительное. Таким образом, критический анализ рассмотренных выше „свидетельских показаний“ в пользу существования трамвайных линий на Патриарших выявил их неадекватность реальной действительности» [35] .

34

Вопросы литературы. 2004. № 4.

35

Там же.

Но что же тогда это за место такое – заколдованное автором, что пути к нему скрыты и замаскированы? А может быть, это чистая инсинуация писателя-мистика? Было ли оно вообще и здесь ли в действительности располагалось?

Тем не менее в тексте мы можем найти немало намеков на подлинную локацию первой сцены романа. Но главный, пожалуй, находится в эпизоде смерти Берлиоза, предсказанной Воландом. Он говорит: «Аннушка уже купила подсолнечное масло и не только купила, но даже и разлила».

Обычно считается почему-то, что комсомолка Аннушка – это просто соседка по «нехорошей квартире» Анна Федоровна Горячева. Но в своих мемуарах вторая жена Булгакова Белосельская-Белозерская указывает на другое имя, возникшее у автора в набросках: «Начал Воланд также с Патриарших прудов, где не Аннушка, а Пелагеюшка пролила на трамвайные рельсы роковое масло» [36] . Значит, с самого начала этот прототип, который также можно рассматривать как часть агентуры Воланда, был совсем иным, и Аннушка – это из другой области ассоциаций.

36

Воспоминания о М. Булгакове: Сборник. – М.: Советский писатель, 1988.

С криптографическим ребусом связан и образ трамвая, образ комсомолки-вагоновожатой. Они и дают понимание того, где действительно происходит сцена, откуда она выписана и почему.

Трамвай «А», или «Аннушка», ходил по Бульварному кольцу Москвы. Он огибал и сквер на параболе бульвара – в том самом месте, где раньше стоял памятник Пушкину, в тот момент смотревший на Страстной монастырь.

Для того чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на снимки этого места конца 1920-х годов или на картину С. И. Куклинского «Страстная площадь», написанную в 1930 году. «Аннушка» это в действительности именно трамвай, а не комсомолка.

Здесь присутствуют все узнаваемые атрибуты зачина романа: трамвай, трамвайная остановка, ларек с минеральной водой «Нарзан», лавочка прямо у ларька, но вдоль ограды бульвара.

И хотя именно в первой главе памятник Пушкину не описан, он возникнет в тот важный момент, когда поэт Рюхин будет смотреть на него, возвращаясь из психиатрической больницы, после госпитализации Бездомного.

Памятник Пушкину работы Опекушина был установлен в начале Тверского бульвара 6 июня 1880 года. Его положение напротив Страстного монастыря было глубоко символично. Здесь находился павильон представителей Земства. По традиции именно у него и должен был делать остановку кортеж наследника на пути на коронацию в Кремль. В символическом смысле Пушкин склоняет голову перед будущими монархами, напоминая им о принципах народовластия, которые воплощало Земство.

В булгаковском ассоциативном смысле это имело значение. Но гораздо важнее было другое – фигура поэта, которая незримо присутствует в зашифрованном месте. Для Булгакова Пушкин предтеча – он автор перевода сцены из «Фауста», где Мефистофель демонстрирует своему собеседнику власть над миром.

«МефистофельИзволь. Задай лишь мне задачу:Без дела, знаешь, от тебяНе смею отлучаться я —Я даром времени не трачу».

Собственно эту задачу, поставленную не персонажем, а писателем Булгаковым, Воланд исполняет – доказывая Берлиозу и Бездомному существование дьявола. И свое полное всемогущество.

Предтеченский пушкинский мотив и приводит к отрезанию головы Берлиоза. И смею предположить, что он бы и был прочитан современниками, если бы роман «Мастер и Маргарита» опубликовали при жизни автора. И даже это место было бы угадано. Но публикация состоялась, как мы помним, в журнале «Москва» в 1966–1967 годах.

А в 1949 году «Аннушка» перестает ходить на Тверском. Затем в ночь с 13 на 14 августа 1950 года 70-тонный монумент Пушкину, словно каменный гость, на четырех гидравлических домкратах, стоящих на специальных тележках, перемещается с Тверского бульвара на другую сторону Тверской – на Пушкинскую площадь. Тут он стоит и сейчас. Пертурбация оправдывалась решением о переносе ряда памятников на бульварах еще в 1937 году.

В личном плане было и еще одно обстоятельство, которое заставило Булгакова зашифровать именно это место: с боковой лавочки у ларька с «Нарзаном» открывался вид на высотный дом Нирнзее.

Этот дом впервые фигурировал в «Дьяволиаде». А 28 февраля 1929 года в квартире № 527 Булгаков познакомился здесь с прототипом Маргариты и своей будущей, последней, женой.

Вот что вспоминала Белозерская-Булгакова: «В 29–30 г. г. мы с М. А. поехали как-то в гости к его старым знакомым, мужу и жене Моисеенко (жили они в доме Нирнзее в Гнездниковском переулке). За столом сидела хорошо причесанная интересная дама Елена Сергеевна Нюренберг, по мужу Шиловская…» [37]

37

Белозерская-Булгакова Л. Е. О, мед воспоминаний. Ardis, 1979. С. 81.

Но почему все же Булгаков остановился не на Пушкинской площади, а на сквере вокруг Патриарших прудов?

Первое кажется очевидным: атмосферное место, более располагающее к задушевной и обстоятельной беседе и уж тем более к гипнотическому воздействию Воланда.

Второе – здесь на Малой Бронной в доме 32, кв. 24 у друзей писателя Ляминых происходили события, описанные Булгаковым в рассказе «Спиритический сеанс»; там же жили друзья Булгаковых Крешковы. И, естественно, дух Воланда был потусторонним и вызванным для откровения.

Прототип Воланда мог сидеть именно здесь, в таком тихом месте, которое не было проходным двором, как парабола Тверского бульвара.

Но самое важное, на что указывало зашифрованное место на Тверском бульваре, это год – 1929-й. Эпоха последних крупных удач, любви и печальных потрясений, которые привели автора ко многим роковым действиям и едва не лишили жизни.

Глава 4. Расшифровка времени. Криптохронология

1

Булгаков долго не мог выбрать время действия своего романа, связанного с современностью.

И в чем здесь причина? В том ли, что Москва, погружаясь в урбанизацию Генерального плана реконструкции и развития Сталина-Кагановича, встречала генерального представителя ада в буднях великих строек? Может, дело и в невыносимой динамике тех времен, мало сопряжимых с камерными палестинскими реалиями Иешуа? Или в авторском, весьма скользком желании стать провидцем будущего?