Биориск
Шрифт:
– Я хотел бы когда-нибудь увидеть эту вашу аппаратуру.
– К сожалению, это невозможно. На этот счет у нас очень строгие указания. В случае какой-нибудь аварии большую часть экспериментов приходится повторять. Не говоря уже о биологическом материале, которым здесь дорожат. Конечно, у нас есть предохранители.
– Собственное аварийное питание?
– Да.
– Понятно. При малых мощностях это самый простой выход.
Джозеф внимательно посмотрел на Мольнара.
– Мне говорили, что вы невролог.
– Разное говорят, но моя специальность гораздо ближе к вашей, чем вам кажется, - сказал
На следующий день Мольнар встретил Маг в саду.
Он увидел, как она шла по аллейке к дому.
– Маг... У вас найдется немного времени?
– позвал Мольнар.
Она остановилась в нерешительности.
– Одну минуту...
– Он подошел к ней.
– Мне нужно быть в секретариате, - сказала она неуверенно.
– А может быть, вам неудобно разговаривать со мной здесь?
– Нет, почему же.
– Мне казалось, что мы сейчас редко встречаемся.
– У меня здесь много обязанностей.
– Я не задержу вас. Мне хочется знать одну вещь. Вы сами, лично, ощущали на себе последствия исчезновения поля?
– Я нет, но Бертольд...
– Оставим в покое Бертольда. Вы сами никогда не чувствовали головокружения в частично экранированных помещениях или чего-нибудь в этом же роде?
– Нет. Почему вы спрашиваете?
Мольнар с минуту молчал.
– Я скажу вам, - решился он наконец.
– Я подозреваю, что этого поля вообще нет.
– Как это?
– Просто нет - и все. Точнее, оно существует только в воображении вашем и других объектов фермы, как вы говорите. Это превосходная в своей простоте идея Эгберга.
– Я не совсем понимаю...
– Все просто! Разве вы, несмотря на все свои обязательства, подписанные тогда, перед операцией, остались бы здесь навсегда, если бы не поле?
– Нет, конечно, нет. Ах... понимаю! Вы считаете, что он способен на это? Внушить нам мысль о существовании поля, которого нет?
– Наверняка способен. Вы недооцениваете своего шефа. Я знаю его больше.
– И вы уверены, что он именно так и поступил?
– Нет... Откровенно говоря, нет. И поэтому мне хотелось бы предложить вам эксперимент с вашим участием.
– Чем я могу помочь вам?
– Вы войдете в бункер, Маг, войдете в бункер ненадолго, на две-три минуты. Если с вами ничего не случится, вы будете свободны.
Она внимательно смотрела на него. Мольнар признался себе, что Маг владеет собой лучше, чем он предполагал вначале.
– Думаю, что войти в бункер - значит обречь себя на верную смерть. А я не хочу умирать.
– И хотите остаться здесь до конца жизни? Несколько дней назад...
– Тогда у меня был черный день. Со мной иногда случается. Но я хочу жить, даже здесь, если не могу иначе.
– Послушай, Маг. Речь идет не о смерти. Я буду страховать тебя снаружи. Просто вытащу тебя оттуда, если ты потеряешь сознание. За секунду не умирают. Я обмотаю тебя веревкой и вытащу.
– А иначе это нельзя проверить?
– Нельзя. Ну так как?
Она не ответила. Они стояли посредине аллейки, и Мольнар знал,
что рано или поздно к ним кто-нибудь подойдет и прервет этот разговор, который ему нужно было довести до конца.– Это шанс и для тебя. Никому, кроме меня, не придет в голову попробовать. Вы все здесь боитесь Эгберга. Не отрицай, это видно. А для такого эксперимента одного человека недостаточно. Подумай о Бертольде. Если бы кто-нибудь вытащил его оттуда, он был бы жив сейчас. Но он проверял один.
– Проверял?
– Я так думаю. Он должен был заметить то же, что и я.
– Я боюсь, профессор, но попробую. Если дело не выгорит, я буду на твоей совести.
Он думал, что Маг улыбнется, но она смотрела на него так же внимательно, как раньше.
– Когда ты собираешься попробовать, профессор?
– спросила она,
– Сейчас. Сможешь? Веревку я приготовил.
– Хорошо, Я только переоденусь.
– Зачем?
– На случай, если ничего не выйдет. Это платье не самое лучшее.
– Но, Маг, будь благоразумна. Идем!
Теперь она улыбнулась ему.
– Ладно. Не бойся, профессор. Я не спрячусь в кусты. И войду туда дело решенное.
В институт он вернулся один. Они встретились возле лестницы, ведущей в подземелье. Здесь было холодно, и Мольнар чувствовал затхлый запах сырого подвала. Лестница была широкая, а сбоку от нее наклонно вниз уходил бетонный пандус. У входа в бункер он заканчивался полукруглым отверстием, в которое въезжали тележки с препаратами. Мольнар побывал здесь раньше и рядом, в ворохе оберточной бумаги, спрятал веревку. Она состояла из двух накрепко связанных морским узлом коротких веревок, которые использовались для задергивания штор в его комнате. Он снял их на заре, когда только начинало рассветать, и надеялся, что те, что могут наблюдать за ним, спят. Маг даже не проверила надежность узла. Мольнар обвязал ее в талии так, что она едва дышала, а потом несколько раз дернул веревку, проверяя, выдержит ли она Маг. Он хотел вытащить ее наверх на канате, как планировал раньше, но был слишком слаб для этого.
– Готово, - сказал он.
Маг не колебалась. Она вошла в бункер так глубоко, что веревка натянулась. Мольнар несколько секунд ждал.
– Что ты чувствуешь?
– спросил он.
– Кажется, ничего. Только очень жарко.
– Это от напряжения,
Он посмотрел на часы. Прошла минута.
– А сейчас?
– Ничего. В самом деле ничего.
Через пять минут, когда Маг вышла из бункера, Мольнар уже знал, что был прав.
– Мы выиграли. Маг, - сказал он, отвязывая веревку. В полутьме были видны очертания ее лица.
– Значит, я свободна?..
– Она говорила медленно, с трудом.
– Да.
– Это великолепно, профессор.
– Маг резко повернулась и побежала вверх, к светлому прямоугольнику выхода. Мольнар сложил веревку, спрятал ее под оберточную бумагу и пошел по лестнице вслед за Маг. На середине пандуса он заметил сандалию.
Итак, поля не было. Теперь Мольнар мог просто выйти за ограду и спуститься вниз к городку. Наверняка какой-нибудь корабль забрал бы его и через пять-шесть дней он вернулся бы к себе, если только его комнату за это время еще не сдали. Но Бертольд умер, и это его беспокоило. Мольнар был уже немолод и старался действовать без спешки. Он решил повторить эксперимент.