Бирюк

А еще через несколько минут, в тупичке не осталось никого, кроме раздетого до исподнего и окровавленного человека...

ГЛАВА 1

Ленинградская область. Пырьев. 15 апреля 2024 года.

Сильно исхудавший мужчина, неожиданно сел на продавленном диване. На его наголо бритом черепе отчетливо выделялся багровый шрам с хорошо заметными следами снятых швов. На лице проступала страшная растерянность. Недоуменно проведя взглядом по сторонам, он попытался встать, но тут же, со стоном схватившись за голову, повалился обратно.

– Очнулся, наконец...
– маленький сухенький старичок, удивительно похожий на Айболита, выключил примус, на котором тихонько скворчала сковородка и прихватив с тумбочки стетоскоп, подошел к дивану.

– Это радует. Тихо, тихо... да не жмурься, мне надо проверить рефлексы. Так... так... Очень хорошо... Голова сильно болит?

– Почти не болит. Кружится...
– тихо прохрипел мужик.
– Где я?

– В Пырьеве, ++- лаконично ответил старик.
– А теперь, моя очередь задавать вопросы. Как тебя зовут?

– Олег...
– после короткого раздумья ответил мужчина.
– Вроде как...

– Сколько тебе лет?

Олег опять ненадолго задумался и недоуменно прошептал:

– Не знаю...

– Откуда ты?

– Откуда? Да не помню я...
– на лице мужчины проявилось отчаяние.
– Нихрена не помню.

– М-да...
– кивнул сам себе старик.
– Типичный случай ретроградной амнезии. Ну что же, на фоне случившегося, будем считать, что ты хорошо отделался. А память со временем вернется.

– Да что случилось-то?
– уже зло спросил Олег.
– Ты вообще кто такой? Доктор? Как я здесь оказался?

– Он самый, - вежливо ответил старик.
– Доктор, но звериный. То бишь - ветеринар. Правда, продвинутый, как это говорили раньше. Сейчас, в этом городе употребляют термин 'прошаренный'. Добавляя эпитет 'лепила'. А еще меня здесь называют Айболитом. Но немного погодим с вопросами и ответами. Так сказать, совместим приятное с полезным.

Он встал и подал Олегу алюминиевую помятую миску, наполовину заполненную жидкой кашицей, а себе навалил жаренной с салом картошки из сковородки. В точно такую же емкость. А потом, проследив взгляд пациента, спокойно пояснил:

– Ты две недели провалялся в беспамятстве, и все эти дни сидел на жесткой диете. В дальнейшем рацион улучшим, а пока только так.

– Спасибо, - буркнул Олег и зачерпнув кашку ложкой, осторожно отправил ее в рот.
– И все-таки...

– Твоя фамилия Деев, по имени отчеству - Олег Михайлович. По крайне мере, так указанно в паспорте, - быстро расправляясь со своей порцией, сообщил старик.
– Кстати, можешь меня называть Генрихом Львовичем. Так вот, отроду тебе тридцать девять лет, а родился в городе Калининграде. Вот, пожалуй и все, что я знаю. Заглянул по случаю в книгу регистрации прибывших. Все остальное - только догадки.

– Можно и догадки, - Олег тщательно выскреб кашу из тарелки и отставил ее в сторону.
– Все в кассу пойдет.

– У тебя давно зажившие касательные пулевые ранения бедра и предплечья...
– стал перечислять Генрих Львович.
– Следовательно, ты успел поучаствовать в боевых действиях, но еще до большой войны. А вот осколочное лицевое - сравнительно недавнее, я его соотношу уже к началу этого конфликта. Помимо этого, у тебя довольно хорошо развита мускулатура, причем, специфическим образом, к тяжелой работе не имеющем никакого отношения. Следовательно, исходя из всего перечисленного, скорее всего, ты военный. Возможно, из какого-нибудь спецподразделения, хотя тут я не уверен.

Олег прислушался к себе и с ужасом осознал, что ничего не помнит из своей биографии, хотя, при упоминании ветеринаром армии, все-таки почувствовал некое знакомое, но неопределенное чувство.

– Первого апреля сего года и месяца, в одиннадцать ноль-ноль, ты переступил черту этого города...
– продолжил Генрих Львович.
– Причем, явился не с конвоем, а в одиночку. И даже без какого-нибудь транспортного средства. Ничего определенного о своих намерениях на КПП не сообщил, был пропущен, после чего, уже в тринадцать тридцать, был обнаружен мной в Нахаловке, в одном белье, и с тяжелейшим сотрясением мозга, наступившим вследствие удара тупым предметом по голове. Верней, нескольких ударов. К счастью, череп уцелел, но вот без рассечения не обошлось. Допускаю, что тебя просто напросто ограбили, предварительно шарахнув по башке, что для того района более чем обычное дело. А вот для чего ты туда поперся, я, увы, даже не догадываюсь.

– Я тоже...
– тихо буркнул Олег и провел взглядом по помещению в котором находился.

Наблюдения быстро трансформировались в вывод, что доктор свел себе гнездышко в каком-то полуподвале. И довольно комфортабельное гнездышко; с маленькой кухонькой, холодильником, спальней, и даже санузлом с дровяным титаном, скрытыми дощатой перегородкой.

'Зажмут, хрен выберешься...
– неожиданно стеганула Олега мысль.
– Окошки маленькие, зашиты железным листом, да еще под потолком. Дверь как в бункер. И нахрена он меня спас, спрашивается? Добрые самаритяне еще семь лет назад закончились. Как пиздануло, так сразу и начали вымирать, как мамонты...'.

– Зачем...

– Зачем я тебя подобрал?
– перебил Олега Генрих Львович, ставя на примус кофейную турку.
– Хороший вопрос. Ну-у...
– протянул он, явно забавляясь, - даже не знаю. Спас и все. Могу я хоть раз в жизни сделать доброе дело?

– Сколько я вам должен?
– угрюмо поинтересовался Олег.

– Да полноте, Олег Михайлович, - отмахнулся ветеринар.
– Платить тебе сейчас нечем. Да и не в деньгах дело. Но если настаиваешь, придумаем что-нибудь. Но потом, когда на ноги станешь. Кофе тебе не предлагаю. Увы, пока нельзя. А вот это можно. Даже нужно...
– он наполнил маленькую мензурку из большой стеклянной бутыли без этикетки.
– Давай, давай, залпом...

Олег покорно глотнул зеленоватую жидкость, подивился, что она очень похожа вкусом на довоенный 'Тархун' и внезапно вырубился.

'Сука, ведь распотрошит на органы, хренов лепила...' - успел он подумать, перед тем как провалился в мягкую обволакивающую темноту.

Очнулся Олег так же внезапно. Быстро ощупал себя руками и с облегчением сделал вывод, что все органы, как внешние так и внутренние вроде на месте. Полежал пару минут с закрытыми глазами, послушал тишину, разбавленную тиканьем древних ходиков с кукушкой, криво висевших на стене, потом спустил ноги с дивана на пол.

В комнате никого не было, верхний свет был выключен, горела только тусклая лампочка в светильнике на столе. Часы показывали половину восьмого вечера, но судя по хрипам, которые они издавали, надежды на точность не было никакой

– Генрих Львович...
– тихо позвал Олег, не дождался ответа, немного поколебался и упираясь руками в спинку дивана, попробовал встать.

И сильно обрадовался, когда это получилось. Голова еще кружилась, но уже не так сильно, а тело, хотя и с некоторым сопротивлением, все же слушалось.