Бисер

Каждый пройденный день может стать для него последним, и ему ничего не останется, как устроить распродажу своих тринадцати вилл, в шести из которых у него так и не хватило времени побывать.

Если не учитывать эти два приятных обстоятельства, миллиардером быть действительно круто — представляете, сколько раз можно сходить в солярий? Однако насколько быстро вы сойдете с ума — покажет время. Тоник, например, сломался уже давно, еще на пути к своему первому миллиону…

На улице

Официанты с нами даже не попрощались. Наверное, не хотели, чтобы мы уходили.

Направляемся к автомобилю. Ник бурчит себе под нос нелицеприятные фразы, прилежно делая вид, что меня рядом с ним нет и никогда не было.

Я: Милый, ты даже не понесешь мою сумочку?

Н: Сумочку? Да чтобы носить твои сумочки нужно быть Голиафом!

Я: Не ворчи, мой сладкий сахар! Держи сумочку.

Н: Господи! У тебя там что, чугун?

Я: Любимый, не капризничай. Я ведь забочусь о тебе. Бесконечно.

Н: Я тронут.

Я: Давай, улыбнись.

Н: Перестань.

Я: Тсссссс. Дай поцеловать носик.

Н: Не дам!

Я: Дашь! Иди сюда.

Н: Все, хватит.

Я: И еще лобик. А то он обидится.

Н: Все, перестань!

Я: А щечка правая? Она разозлится на левую!

Н: Перестань, я не маленький!

Я: Конечно, не маленький! Ты уже большой!

Н: Слушай, а ты за стоянку заплатила?

Я: Нет, мой богатый супергерой. Сейчас заплачу…

Лучший день моей жизни — сегодня!

Чудесный слегка посапывает, зарывшись лицом в мои волосы. Обвив руками его шею, чувствую запах родной кожи, пахнущей грецкими орехами. Сегодня у нас один воздух на двоих. Наверное, не случайно в слове «я» — одна буква, а в слове «мы» — две. Пытаюсь поймать ритм его дыхания. Дышит он неравномерно, будто его сердце бьется по-разному.

В комнате тихо, а внутри меня торжественно бьют барабаны, поют ангелы, и душа стремится ввысь!

Наконец мне стали нравиться его маленькие шрамы на щеках, которые остались у него после падения с карусели в детстве.

Любовь — удивительна! Она определяет все, даже того, кого нам считать красивым! Когда мы не влюблены, мы ищем идеал. Но когда влюбляемся, видим идеал совсем не в идеальном. Когда любишь, во всем обычном видишь чудо! Мы вместе — и это чудо! Мы не разнимаем рук даже во сне! Расстояние между моими пальцами создано для того, чтобы там находились его пальцы! Он — лучше всех! И меня даже не пугает его мечта поучаствовать в Третьей мировой войне в качестве диктатора…

Пароле, пароле, пароле… Пароле, пароле, пароле, пароле, пароле энко де пароле ку те сумо ва?

Я: Любимый, ты отлежал мне руку.

Н: Что-что?

Я: Ничего.

Н: Я долго спал?

Я: Нет.

Н: Я давно уснул?

Я: Говорю же, нет. О чем ты думал, когда засыпал?

Н: О том, что таких, как ты, больше нет.

Я: Хорошо, что ты умеешь так красиво лгать.

Н: Я очень тебя люблю!

Я: Серьезно?

Н: Сделай очень удивленное выражение лица, не забудь.

Я: Я тоже тебя люблю, несмотря на то, что это самая лживая фраза на Земле.

Н: Да что с тобой такое?

Я: Как ты думаешь, я когда-нибудь умру?

Н: Навряд ли.

Я: Не хочу лежать в земле, там тесно. Хочу в космос!

Н: Космос?

Я: Только не говори, что выделить для меня немного денег из своих тридцати миллиардов для космоса ты не в состоянии.

Н: Тридцати миллиардов? Откуда ты это взяла?

Я: Так про тебя пишут в «Форбсе».

Н: Полная ерунда. Читай лучше «Космополитен».

Я: «Космо»? Это любимый журнал твоих любовниц?!

Н: Я просто так сказал. Честно. Клянусь всеми богами Олимпа. Я больше журналов женских не знаю.

Я: Всё! Мы расстаемся!

Н: Ты случайно не рехнулась часом?

Я: Я рехнулась. Но не случайно.

Н: Чокнутая! Выпей валерьянки!

Тоник обиделся и ушел спать в другую комнату. Шуток не понимает. И зачем надо было уходить? Если он не хотел меня видеть, мог бы просто выключить свет.

Но я особо не расстраиваюсь, он тоже меня достал. Пусть катится колбаской по Малой Спасской, и очень срочно! После его ухода моя кровать освободится от груды бессмысленного мяса, которое постоянно храпит, закидывает на меня ноги, отбирает у меня одеяло, рано встает, хлопает дверьми и носится по комнатам с двойной турбиной, как слон!!!

Ладно-ладно. На самом деле я его очень люблю. Ведь он — мой мир! Он улыбнется, и я засмеюсь! Он загрустит, и я буду плакать! Он прыгнет с обрыва, и я буду по нему скучать!!!

Глава 11 Вздорное наваждение

«— Как тебя понимать?

— Понимать меня необязательно. Обязательно любить и кормить вовремя».

Л. Кэрролл «Алиса в Стране чудес»

Меня вводят в двери незнакомого помещения, где пахнет котлетами. Передо мной висит огромное зеркало, в котором можно увидеть маленькую девочку с хрупкими косточками. Ее рот, как всегда, приоткрыт, так как из носа уже пятый год текут сопли, щеки покрыты красным налетом после пяти килограммов съеденных конфет «Коровка», а редкие светлые волосы неаккуратно собраны в тугой хвост, обернутый алым бантом, высокомерно возвышающимся над маленькой головой.

«Ну-ка! Подойди сюда, красотулечка! Видишь? Это твой шка-а-а-фчик!»

Меня подводят к ряду маленьких деревянных дверей. На моей дверце нарисован грибок, на остальных — морковки, вишенки и яблочки.

«Переодевай сандалики, красотуль, ты взяла сменную обувь?»

Воспитательница еще раз подтягивает мои колготки ближе к горлу, чтобы на них не свисали зад и коленки, и вводит меня в зал, чтобы познакомить с моими сокамерниками.

Посреди огромной комнаты лежит зеленый истоптанный палас, похожий на грязную лужайку. По нему с высокой скоростью в разные стороны носятся бешеные дети.

В воздухе стоит пряный запах половых тряпок и хлорки. Неприглядность зеленой стены закрывает огромная оливковая доска с неаккуратными разводами мела.

Сверху старательно выведено большими белыми буквами мелом: «Четырнадцатое декабря».

За окнами воет зимняя стужа, злая и одинокая. Она приятно подчеркивает уют этого теплого помещения. Щели окон плотно заклеены клейкой лентой, стекла украшены бумажными снежинками и синей мишурой.

Пару раз споткнувшись о разбросанные запчасти пластмассовых автомобилей и элементы конструктора Lego, воспитательница резко хлопает в ладоши, пытаясь восстановить дисциплину: «Так! Тишина! Тишина в классе!»