Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие

Корки, старый конь, в свое время я извлекал разные суммы из разных людей, и некоторые весело уделяли от своего изобилия, другие отстегивали с сухим видом, если можно так выразиться. Но ни разу за всю мою карьеру я не видел, чтобы мой ближний выкашливал требуемое в манере этого типчика, Адвоката Джо. Он отличался почти полным отсутствием шеи, и был момент, когда мне почудилось, что его вот-вот хватит удар. Лицо у него стало ярко-лиловым, а губы шевелились, будто он читал молитву. Но в конце концов он сунул руку в сумку и отсчитал указанную сумму.

– Благодарю, – сказал я. – Ну так всего хорошего.

Он словно бы ждал чего-то.

– Всего хорошего, – повторил я. – Не хочу ранить ваши чувства, малышок, но я должен отказаться от вашего общества. Мы приближаемся к цивилизованным местам, и в любой момент какой-нибудь мой друг может увидеть меня в вашем автомобиле, что подорвет мой светский престиж. Я пройдусь пешком до ближайшей железнодорожной станции.

– Но, рази меня гром…

– Так что еще?

– Вы что, не заберете собаку из автомобиля? – сказал он, изложив, какая это, по его мнению, собака. Кроме того, он добавил несколько критических замечаний по моему адресу.

– Я? – сказал я. – С какой стати? Я просто продал ее вам. На этом мое участие в сделке завершилось.

– Но как я доберусь до Сандауна, если не могу сесть в свой автомобиль?

– А почему вы хотите добраться до Сандауна?

– Если я опоздаю, то потеряю сотни фунтов.

– Э? – сказал я. – В таком случае вы с радостью заплатите приличную сумму тому, кто поможет вам добраться туда. Я готов протянуть вам руку помощи, если меня заинтересовать. Извлечение собак из автомобилей требует услуг специалиста высокой квалификации, и я буду настаивать на соответствующем гонораре. Скажем, пятьдесят фунтов за выполнение работы?

Он тявкал бы еще долго, но я его перебил.

– Не хотите, как хотите, – сказал я. – Мне это безразлично.

Тут он вручил назначенную сумму, а я открыл дверцу и вытащил собаку на дорогу. Джо молча сел за руль и укатил. Вот так, Корки, я в последний раз видел этого человека. И больше не желаю его видеть. Скользкий тип, Корки. Нечист на руку. Из тех людей, кого следует избегать.

Я отвел собаку к двери коттеджа и заорал, окликая бородатого селянина.

– По размышлении она мне не понадобится больше, – сказал я. – Берите ее обратно.

– Э?

– Мне эта собака не нужна.

– Э! Но свои пять шиллингов вы назад не получите.

– Господь благослови тебя, мой добрый сельский труженик, – сказал я, дружески хлопая селянина пониже воротника. – Бери ее назад с моим благословением. Такие деньги я швыряю воробьям.

Он сказал «Э!» и затворился, а я зашагал в поисках станции. И я пел, Корки, старина. Да, малышок, твой старый друг, шагая по сельским проселкам, испускал трели, как чертов жаворонок.

На следующий день я заглянул к закладчику, выложил требуемую наличность, получил назад брошку и зашвырнул ее в ящик бюро.

А наутро объявилась моя тетка на такси, уплатила по счетчику, оттеснила меня в библиотеку и зафиксировала на месте огненным взглядом.

– Стэнли, – говорит она.

– Валяйте, тетя Джулия, – говорю я.

– Стэнли, по словам мисс Вайнинг, ты отказался позволить ей взять мою брильянтовую брошь.

– Совершенно верно, тетя Джулия. Она требовала взломать ящик вашего бюро, но я и слышать об этом не хотел.

– Сказать тебе почему?

– Потому что она потеряла ключ.

– Я имею в виду другое, и ты это прекрасно знаешь. Сказать тебе, почему ты не позволил ей взломать ящик?

– Потому что слишком уважаю вашу собственность.

– Неужели? Я же склонна думать, что ты не хотел, чтобы выяснилось, что броши в ящике нет.

– Не понимаю.

– Зато я поняла. Едва получила письмо мисс Вайнинг. Поняла все. Ты заложил эту брошь, Стэнли! Я так хорошо тебя знаю!

Я выпрямился во весь рост.

– Нет, тетя Джулия, вы, наоборот, знаете меня плохо, – сказал я холодно, – раз способны думать обо мне так. И разрешите мне сказать, пока мы еще не оставили эту тему, что ваши подозрения недостойны женщины, имеющей честь быть теткой.

– Не важно, кого они недостойны. Открой этот ящик.

– Взломать его?

– Взломай его.

– Кочергой?

– Чем хочешь. Но он будет открыт немедленно и при мне.

Я смерил ее гордым взглядом.

– Тетя Джулия, – говорю я, – давайте выясним все до конца. Вы хотите, чтобы я взял кочергу или любое другое тупое орудие и расколошматил это бюро?

– Да.

– Подумайте хорошенько.

– Я уже подумала.

– Да будет так! – сказал я.

Тут я взял кочергу и обошелся с этим бюро таким образом, каким наверняка не обходились ни с одним бюро с тех пор, как появились краснодеревщики. И среди обломков засверкала брошка.

– Тетя Джулия, – сказал я, – немного уважения, немного доверия – и этого удалось бы избежать.

Она глотала воздух в больших количествах.

– Стэнли, – говорит она наконец, – я несправедливо тебя обвинила.

– Что да, то да.

– Я… я… ну, я очень сожалею.

– И с полным на то основанием, тетя Джулия, – говорю я.

И, используя свое преимущество, я раздавил эту женщину в лепешку раскаяния практически железной пятой. И она, Корки, все еще пребывает в этом состоянии. Сколько оно продлится, покрыто мраком неизвестности, но на данном отрезке времени я невинный агнец, и стоит мне упомянуть любое мое желание, как она подпрыгивает до потолка, лишь бы его поскорее исполнить. И когда я сказал, что хочу пригласить тебя на обед сегодня вечером, она прямо-таки просияла улыбкой. Так пойдем в библиотеку, старый конь, и побалуемся сигарами. Превосходными в высшей степени. Я купил их в том магазинчике на Пиккадилли.