Битая карта
Шрифт:
Грегор Джек был один. Слушал музыку. Звук был включен на минимум, но Ребус сразу узнал «Роллинг стоунз». Именно этот альбом он и сам слушал в машине. «Let It Bleed». [20]
Джек поднялся с кожаного дивана ему навстречу. В одной руке он держал стакан с виски.
— Вы и правда мигом, инспектор. Застигли меня врасплох, когда я предаюсь своему тайному пороку. Ну у нас у всех есть хотя бы один тайный порок. Верно?
Ребус снова вспомнил сцену в борделе. Джек, по-видимому, прочел его мысли и смущенно улыбнулся. Ребус пожал протянутую
20
«Пусть кровоточит» (англ.).
Джек перехватил его взгляд.
— Экзема, — сказал он и вроде бы собирался добавить еще что-то.
— Да, вы говорили.
— Правда?
— Вчера.
— Вы должны меня извинить, инспектор. Обычно я не повторяюсь. Но вчерашний день и все, что было потом…
— Понимаю. — За плечом Джека Ребус увидел открытку на каминной полке. Вчера ее там не было.
Джек вспомнил, что держит в руке стакан.
— Могу я предложить вам выпить?
— Да, сэр, можете, и я принимаю ваше предложение.
— Виски устроит? Не думаю, что у меня есть что-то еще…
— Меня устроит что угодно, мистер Джек. — И неизвестно зачем добавил: — Я тоже люблю «Роллингов», особенно ранних.
— Согласен, — ответил Джек. — Сейчас в музыке сплошной трэш, не так ли?
Он подошел к камину — рядом на полке стояли бутылки и стаканы. Пока Джек наливал виски, Ребус приблизился к столу, за которым вчера Эркарт перебирал бумаги. Тут лежали письма на подпись (все с логотипом палаты общин в виде опускной решетки замковых ворот) и какие-то записи, связанные с парламентскими делами.
— Парламентская работа, — сказал Джек, подходя к Ребусу с его стаканом, — зависит от того, как вы сами ее представляете. Некоторые делают лишь самое необходимое, и уж поверьте мне, это тоже немало. Ваше здоровье.
— Ваше здоровье.
Они оба выпили.
— Но есть и такие, — сказал Джек, — кто выкладывается на все сто. Работают в округе, вовсю участвуют в парламентском процессе и вообще широко понимают свои обязанности. Выступают в публичных дебатах, пишут, ездят…
— И к какому же лагерю принадлежите вы, сэр?
«Что-то чересчур он много говорит, — подумал Ребус, — и в то же время не говорит ничего…»
— Я примерно посередине, — сказал Джек. — Прошу, садитесь.
— Спасибо, сэр.
Они оба сели. Ребус в кресло, Джек — на диван. Ребус сразу же понял, что виски разбавлено. Но кто его разбавил? И знает ли об этом Джек?
— Вы сказали по телефону, что хотите…
Джек поднял пульт и выключил музыку. Направил он пульт, как показалось Ребусу, прямо на стену. Никакой стереосистемы видно не было.
— Я хотел бы расставить точки над i в том, что касается моей жены, инспектор, — сказал он. — Должен признать, я беспокоюсь о Лиз. Хотя не стал об этом говорить…
— Почему, сэр?
Пока что Джек говорил как по писаному. Ничего удивительного, у него было больше часа, вполне достаточно, чтобы хорошо подготовиться. Но заготовка рано или поздно себя исчерпает. Ребус умел быть терпеливым. Интересно, куда делся Эркарт, спрашивал он себя…
— Публичность, инспектор, вечная головная боль. Иэн
говорит, что следить за Лиз — моя обязанность. Думаю, он тут перегибает палку, но Лиз… не очень отзывчива…— Вы думаете, она читала эти газеты?
— Почти наверняка. Она всегда покупает таблоиды. Обожает сплетни.
— Но она вам не позвонила?
— Нет, не позвонила.
— Немного странно, вам не кажется?
Джек нахмурился:
— И да и нет, инспектор. Я хочу сказать… Я не знаю, что думать. Лиз вполне способна просто посмеяться над всем этим. Хотя…
— Вы думаете, она может что-нибудь с собой сделать, сэр?
— Что-нибудь с собой сделать? — Джек не сразу понял суть сказанного. — Вы имеете в виду самоубийство? Нет, я так не думаю, нет, нет, это вряд ли. Но, возможно, она захотела просто исчезнуть, пока не уляжется скандал. А может быть, с ней что-нибудь приключилось… несчастный случай… Бог знает что. Если она уж очень рассердилась… то не исключено… — Он снова опустил голову, уперев локти в колени.
— Вы не думаете, что этим пора заняться полиции, сэр?
Джек сверкнул глазами.
— Трудный вопрос. Если я сообщу, что она исчезла… я имею в виду официальное заявление… а она найдется, и выяснится, что моя жена просто решила держаться подальше от всего этого…
— На нее это похоже — чтобы она решила держаться подальше?
Ребус усиленно думал. Кто-то подставил члена парламента Джека… но ведь не его собственная жена? История в духе воскресных газет, но этот вопрос не давал Ребусу покоя.
Джек пожал плечами:
— Я бы так не сказал. Но с Лиз ни в чем нельзя быть уверенным. У нее переменчивый характер.
— Мы могли бы сделать служебный запрос, сэр. Чтобы наши коллеги на севере негласно проверили отели, гостевые дома…
— Когда речь идет о Лиз, то проверять нужно только отели. И только самые дорогие.
— Ладно. Тогда проверим дорогие отели, поспрашиваем. А не могла она отправиться к кому-нибудь из друзей?
— Ну, ее друзей по пальцам можно перечесть.
Ребус немного выждал, давая Джеку время подумать как следует. Мало ли какие у нее могут быть друзья-приятели, например Эндрю Макмиллан, убийца. Еще кто-нибудь из знакомых где-нибудь там же, неподалеку. Но Джек пожал плечами и повторил:
— По пальцам можно перечесть.
— Хорошо бы составить список, сэр. Вы могли бы даже сами связаться с ними. Позвонили бы, потолковали о том о сем. Если миссис Джек у кого-то из них гостит, человек будет вынужден сказать вам об этом.
— Если только она не попросила его не говорить.
И то верно.
— С другой стороны, — сказал Джек, — если выяснится, что она уехала на какой-нибудь остров и просто-напросто ничего не знала…
В конечном счете все сводится к политике — политика превыше всего. Ребус стал, пожалуй, чуточку меньше уважать Грегора Джека, но, как ни странно, нравиться он стал Ребусу чуточку больше. Ребус поднялся и пошел к полке — якобы для того, чтобы поставить стакан. Остановился у камина и взял в руки открытку. На ней был изображен молодой человек в спортивном кабриолете, на пассажирском сиденье в ведерке со льдом стояла бутылка шампанского. Пожелание над картинкой гласило: «Удачи!» Внутри было еще одно послание, написанное фломастером: «Будь спок! Мы с тобой». А ниже шесть подписей.