Битва колдуньи. Сага о мечах

И он был во многом прав. Что значили несколько жалких ремней на ее руках?

Наутро хутор Угольные Ямы опустел. Сам ее хозяин со своим маленьким, но доблестным войском поехал на юг вместе с Фрейвидом хёвдингом и его дружиной, а Альрик Сновидец с десятком хирдманов повез вглубь Медного Леса Хёрдис Колдунью. Оба отряда отправились в путь одновременно. Оказавшись за воротами, Фрейвид и Хёрдис разом обернулись, посмотрев друг на друга. Взгляды их встретились, и больше в них не было вражды, а только желание увидеть и запомнить навсегда. Оба знали, что расстаются навеки и больше никогда им не придется встретиться в мире живых. Вот только о том, кто из них вскоре уйдет, а кто останется, у каждого было свое собственное мнение.

Фрейвид неподвижно сидел в седле, провожая глазами Хёрдис, и испытывал облегчение, оттого что наконец-то избавился от этого несчастья. Но к облегчению примешивались смутная тревога и грусть. Теперь он ясно осознавал то, что все двадцать лет ее жизни ускользало от внимания: Хёрдис была истинным его порождением и именно ей, единственной из четверых детей, в полной мере достались все его качества. Если бы он понял это вовремя, если бы обратил на нее внимание еще в детстве и воспитал как свою дочь, а не как дочь рабыни, то все могло бы сложиться иначе. В ней он мог бы найти опору гораздо более сильную, чем в Виги или даже в самом Стюре… Чего стоил только Большой Тюлень и фьялленландские корабли… Но поздно!

Наконец Фрейвид стряхнул неуместную задумчивость, хлестнул плетью по конскому боку и поскакал прочь от ворот усадьбы. Но с расстоянием невидимая нить не рвалась, Фрейвид по-прежнему чувствовал, что Хёрдис где-то близко, невидимо стоит у него за плечом. Ему казалось, что вместе со своей злополучной дочерью он и сам какой-то частью вскоре переселится в иной мир. Или – останется в этом.

Глава 23

– Посмотри, Хродмар, там опять камень! – воскликнул Колль и тронул товарища за локоть.

Обернувшись, Хродмар увидел, что его веселый приятель многозначительно двигает светлыми бровями и кивает куда-то в сторону. Они вдвоем шли впереди небольшой дружины из двух десятков хирдманов, посланной Торбрандом конунгом разведать дорогу. Колль Китовое Ребро, которого ничто не могло заставить долго молчать, уже успел сравнить их отряд с языком дракона, которым тот сначала ощупывает добычу, прежде чем съесть, и теперь искал, как бы еще позабавиться. Вот только Хродмар был не слишком склонен поддерживать разговор.

– Ну и что? – спросил Хродмар и на всякий случай окинул быстрым внимательным взглядом серую гранитную скалу, выдававшуюся с берега в волны. Скала была похожа на дракона, который лежит на брюхе мордой к самой воде, как будто пытается выпить море. – Камень как камень. Чем он тебе не нравится?

– Там, возле усадьбы Фрейвида Огниво, тоже был камень, помнишь? Такой большой, бурый, а под ним жил тот тюлень. Помнишь, от которого мы едва ушли живыми?

– Ну и что? – повторил Хродмар, стараясь не показать недовольства, но брови его сами собой хмурились.

– Вот я и подумал: может, у квиттов под каждым большим камнем живет по своему чудовищу? – с притворным ужасом продолжал Колль.

– Тебе надо было оставить дома твой язык! – сурово сказал Хродмар, вовсе не желая хотя бы улыбнуться в ответ.

Ему было очень неприятно вспоминать события лета, принесшие фьяллям так мало славы. Но Колля это, кажется, забавляло. Свои подвиги он начал с того, что еще в семнадцать лет, живя в усадьбе отца, при дележке китовой туши пришиб одного из соседских работников китовым ребром, за что и получил соответствующее прозвище. Злоязыкий Асвальд сын Кольбейна говорил иногда, что Коллю, как видно, и самому досталось по лбу другим концом того ребра и с тех пор он смеется, будто дурачок, от всякой малости. Это было преувеличением, но иной раз и Хродмару хотелось, чтобы его товарищ получше понимал, над чем не стоит шутить.

– А этот камень похож на дракона! – увлеченно продолжал Колль. – Смотри, смотри, он шевелится! Вот сейчас он встанет…

– Тебя он съест первым! – отрезал Хродмар. – Умоляю тебя, помолчи!

Колль посмотрел на товарища, вздохнул.

– Раньше ты не был таким, Хродмар! – печально произнес он. – Я знал тебя почти восемь лет – ты был веселым, разговорчивым и не запрещал другим смеяться. Ты был почти скальдом, а теперь я уже и не помню, когда ты в последний раз сложил хотя бы самый простенький кеннинг. Хотя бы слов из пяти-шести… Что с тобой случилось? Та квиттингская ведьма заколдовала тебя? Или ты беспокоишься о своей невесте?

Хродмар не ответил, но уголок его рта недовольно дернулся, и Колль торопливо продолжил, стараясь высказать все, что думал, пока Хродмар снова не велел ему молчать:

– Ты забыл слова богов: от судьбы не уйдешь! А это хорошие слова! Если дочь Фрейвида предназначена тебе богами, то ты получишь ее! Получишь, даже если все ведьмы и великаны Квиттинга и Йотунхейма захотят тебе помешать!

– Я в этом не сомневаюсь! – упрямо заявил Хродмар, не глядя на Колля и обращаясь как будто к самой судьбе.

Тоска по Ингвиль уже стала привычной, как боль незаживающей раны.

– Вот и хорошо! – Колль опять повеселел. – Значит, ты идешь на свою свадьбу! Помни об этом, и пусть тролли грустят и вздыхают, пока не лопнут!

Хродмар покосился на его румяное воодушевленное лицо и наконец улыбнулся. Ему было трудно поверить, что Колль старше его на целый год и что дома, в Аскефьорде, его ждут жена и трехлетний сын. В своей неукротимо-радостной вере в лучшее Колль казался подростком, еще не познавшим горестей и разочарований. Но сейчас он был, пожалуй, не так уж и неправ. Да, путь на собственную свадьбу у Хродмара получился длинноват. Он тянется уже полгода – через свои и чужие земли, через Островной пролив и реку Бликэльвен, где остановилась большая часть того войска, которое дал фьяллям Бьярт конунг, через север Квиттинга, через множество усадеб и недолгих битв с их хозяевами, через окраины Медного Леса, куда никто из чужих не пойдет по доброй воле.

Теперь север полуострова кончился, уже несколько дней фьялли шли по земле, которая звала своим хёвдингом Фрейвида Огниво. Никто во всем войске, не исключая и самого Торбранда конунга, не думал об этом человеке больше Хродмара. У него это имя вызывало противоречивые чувства – острую ненависть и щемящую тоску по утраченному счастью. Ингвиль уже казалась ему прекрасной мечтой, сладким сном, но не живой девушкой; он почти не верил, что когда-нибудь снова увидит ее наяву, но стремился вперед, ближе к тем местам, где она жила, противореча сам себе в своих надеждах и опасениях. Где Фрейвид и где Ингвиль? Только об этом Хродмар и думал, вступая на землю западного побережья Квиттинга. Поэтому он и выпросился у Торбранда в передовой отряд, сам вызвался захватить какой-нибудь хутор или усадьбу и разузнать у квиттов что-нибудь об их хёвдинге.

– Пахнет дымом! – воскликнул Колль, смешно дергая носом, и Хродмар очнулся от задумчивости. – Должно быть, близко жилье.

Он оказался прав. Пройдя еще немного, дружина Хродмара заметила впереди крыши хутора. Затаившись на опушке леса и выждав некоторое время, фьялли не заметили ничего подозрительного. Ворота были закрыты, со двора не доносилось почти никаких звуков. Только однажды две женщины, негромко переговариваясь, прошли по двору. Скрип двери в тишине густеющего вечера показался особенно громким, слышным далеко.