Битва королев
Шрифт:
Все же Изабелла спешилась, и ее провели в холл.
У нее пылали щеки.
Изабелла искала взглядом зеркало, но не находила его. Неужели ее волосы поредели, а кожа одрябла? Она смогла родить пятерых детей, в ней кипит необузданная жизненная сила. Если Хьюго увидит ее, то сразу поймет, что она все та же прежняя Изабелла, девушка его мечты. И ее собственный ребенок, малолетняя Джоанна, не затмит его влюбленный взор.
Она верила, что он остался таким же обаятельным, как прежде, может быть, лишь утратил некую наивную восторженность… Он, конечно,
Солидная дама, находящаяся в услужении, с робостью приблизилась к ней.
– Я хочу вас порадовать, мадам, тем, что наш хозяин просто очарован вашей милейшей дочуркой. Они почти не расстаются, и мы все счастливы видеть такое единение душ.
«Дура!» Изабелла едва удержалась, чтобы не шлепнуть седовласую даму по щеке.
– Неужели? – процедила она со змеиной ласковостью. – Граф, вероятно, проявляет обычную галантность к юной девице.
– О нет! Он ею действительно очарован и все время вспоминает, что она ваша копия.
– Оставьте меня одну! – потребовала Изабелла.
Она осталась стоять в одиночестве посреди огромного холла.
Какие мысли одолевали ее? Сначала мрачные, потом яростные. Она скинет с него тогу святоши-крестоносца, она прижмется к его телу своим гибким телом, она заставит его забыть, что обменяла его любовь на корону Англии, не принесшую ей ничего, кроме позорных услад в постели с извергом-мужем и сомнительной славы.
Они вошли в холл – он и маленькая Джон рядом с ним.
Изабелла вдруг расхохоталась, и эхо этого странного смеха, отраженного от каменных стен, вернулось к ней.
– Ты хоть помнишь меня? – спросила она.
Хьюго споткнулся – это была хорошая или плохая примета – Изабелла не помнила.
– Как же не помнить тебя? – Его голос сорвался, и она посочувствовала ему.
– Столько лет прошло… Хьюго, не так ли?
– Ты стала еще красивее…
Она торжествовала. Ее путешествие во Францию не оказалось бесполезным.
– А как тебе понравилась моя дочурка?
– Она все больше становится похожей на тебя… с каждым днем.
Изабелла властной рукой притянула дочь к себе.
– Мы так долго ждали этой встречи!
– Я бы поторопился, если б знал… – Хьюго не смог закончить фразу.
Изабелла спиной чувствовала, как пронзают ее взгляды столпившихся позади нее в холле слуг. Некоторые из них были уже достаточно стары, чтобы помнить ее еще молодой, невинной девушкой.
Хьюго тоже ощутил неловкость.
– Вероятно, вы погостите у нас некоторое время, мадам?
Она молча поклонилась в знак благодарности за приглашение.
Хьюго поспешил наверх, в свои покои, чтобы смыть с охотничьего костюма брызги грязи и переодеться, а точнее, понять, на каком свете он находится.
Джоанна также молча поднялась в свою спальню. Служанка, сопровождающая ее, прошептала:
– Граф так обрадовался встрече с королевой
Изабеллой!– Они давние друзья, – спокойно заявила девочка.
За вечерней трапезой мать сидела рядом с Хьюго, Джоанна на своем обычном месте напротив.
Мать и Лузиньян болтали без умолку. Они совсем забыли, что существует и Джоанна. Но девочка не злилась. Раз так родственники дружат между собой, то это и к лучшему.
…Хьюго уловил, что кто-то скребется в его дверь. Он догадался, что это Изабелла, и впустил ее в спальню.
– Нам есть что рассказать о себе – и мне, и тебе. Но без свидетелей.
Спальня хозяина замка – самая подходящая исповедальня, – считала Изабелла.
Он отступал все ближе к кровати, а она наступала. В конце концов они уселись рядышком в ночном облачении – как два влюбленных голубка.
Хьюго взял ее руки в свои, согрел их и произнес:
– Неужели, Изабелла, ты здесь, рядом со мною?
– Я не призрак. Можешь убедиться.
Он, будучи благороднейшим из благородных рыцарей, не стал тискать ее напрягшиеся в вожделении груди. Он поверил ей на слово.
– Значит, он…
«Он» – означало для него проклятое имя короля Джона.
– Он мертв?
– Мертв, погребен и забыт. Сколько я выстрадала от него!
– Чудовище!
– Но у меня не было выбора. Мои родители плясали от счастья, узнав, что мне наденут на голову эту злосчастную корону.
– Но ты же… ты предала меня… Я помню твою улыбку.
– Да! Когда тебя везли в цепях, на грязной телеге. Но эта моя улыбка означала, что я издеваюсь над коронованным палачом, и давала тебе надежду, что ты будешь жив и мы встретимся вновь! Как я его ненавидела – своего супруга! Моя ненависть подействовала на него больше, чем чье-либо колдовство. Но ты… – тут она помедлила, не решаясь произнести самое для него страшное, – …ты все-таки изменил мне, полюбив мою дочь.
– Я полюбил ее как твое отражение – в зеркале или в струе лесного ручья.
– Не надо красивых слов!
– Клянусь тебе, ты единственная женщина из всех женщин, кого я могу полюбить.
– Тогда поцелуй меня!
О, как она к этому готовилась! К поцелую через многие годы разлуки, к поцелую совершеннейшего из мужчин и совершеннейшей из женщин.
– …А теперь скажи… – потребовала она, отдышавшись от поцелуя, – я тебе нужна?
– Нужна… и будешь постоянно нужна, начиная с этого мгновения.
– Но чтобы слуги ничего не заподозрили…
– К черту слуг!
– Не говори так. Они правят нами, а не мы ими. Я многому научилась, будучи замужем за злодеем, когда соглядатаи толпились за моей спиной и нашептывали королю про меня Бог весть что…
– Значит, ты настаиваешь, чтобы я не верил слугам!
– Не верь никому, если хочешь сохранить свое доброе имя.
– А твое?
– Мое доброе имя? Смешно… Какая репутация у меня после многих лет брака с чудовищем, воплощением зла и разврата? Только злодейки и такой же развратницы. Мне нечего защищать и не о чем беспокоиться.