Битва на Калке

— Дорогой зять, — промолвил Котян, — если глупость поразила ум великого князя, то это не должно стать бедой для русского войска. Поступок Мстислава Романовича недальновиден и чреват несчастьем! Мои братья послали меня сказать тебе, Мстислав, что вся половецкая конница пойдет за тобой, а не за черниговским князем. Скажи это великому князю, пусть он отменит свое необдуманное решение.

Мстислав резко вскочил с раскладного стула, распрямился, впившись своим хищным взором в тестя. Его правая рука выписывала в воздухе раздраженные жесты.

— Ты ошибаешься, Котян! — загремел Мстислав своим резким голосом. — Великий князь все хорошенько обдумал. Он все верно рассчитал, этот сукин сын! Мое неповиновение ему в момент, когда от нашего единства зависит победа над татарами, выставит меня в самом неприглядном свете. Это будет выглядеть так, будто я желаю сражаться с татарами не как все, но на каких-то особых условиях. Будто мне нужна слава любой ценой!

— В арьергарде, княже, ты останешься не у дел и вообще без какой-либо славы, — вставил Ярун. — Все почести от победы над татарами поделят между собой князья из передовых полков.

— Знаю! — Мстислав раздраженно отвернулся. — Но перечить великому князю я не стану. Не один Мстислав Романович желает обскакать меня в воинской славе, прочие князья тоже жаждут моего унижения: кто явно, кто тайно…

Котян и Ярун удалились, недовольные смиренной гордыней галицкого князя. Мстислав, отказавшись от ужина, лег спать.

«К чему терзаться и негодовать? — успокаивал он себя. — Может статься, наши дозорные и не разыщут курень татарский, тогда завистники мои останутся ни с чем. Я-то хоть какую-то славу обрел в стычках с татарами, а киевский и черниговский князья даже меч не обнажили ни разу! С тем и на Русь вернутся дурни заносчивые!»

Перед самым рассветом Мстислава осторожно разбудил отрок-оруженосец.

— Княже, проснись! — взволнованно промолвил юноша. — Вернулись дозорные. Тебя хотят видеть!

Половецкие следопыты, вернувшиеся из дозора, ничего не знали о постигшей галицкого князя опале. По приказу Мстислава Удатного они уходили в дозор, к нему и пришли, чтобы отчитаться о результатах поисков татарской орды. Дозорных было двадцать человек, но в шатер вошли лишь двое — десятники Ашим и Кулмей.

Ашим был приземист и коротконог, с суровым обветренным лицом, на его левой щеке был шрам от сабельного удара. Он был в замшевой рубахе без рукавов и воротника, за поясом у него торчал кинжал, сбоку висела сабля с костяной рукоятью. Кулмей был моложе и повыше ростом, в его желтые косы были вплетены пучки чабреца и полыни для отпугивания злых духов. На голове у него была островерхая шапка со свисающим на спину рыжим лисьим хвостом.

Мстислав сразу заметил, что оба дрожат от нетерпения, — так им хотелось поскорее рассказать то, что они обнаружили в дозоре.

— Ну, молвите! — сказал Мстислав.

— Полдня мы шли по следам татар, княже, — заговорил Ашим, облизав пересохшие губы. — Шли осторожно, как волки, стараясь не попасться татарам на глаза. В урочище Кичем мы наткнулись на боевой стан мунгалов, это недалеко отсюда. Затем мы перевалили через гряду холмов и обнаружили главный курень татарской орды. Множество юрт и кибиток!..

— Очень, очень большой курень, княже! — перебил Кулмей и повел рассказ дальше. — Вся степь вокруг него покрыта табунами лошадей и стадами скота, и татар в том курене великое множество! Тысяч тридцать, не меньше…

— Да-да, — подхватил Ашим. — Мунгалов в том курене, как муравьев! Мы не стали ловить пленника, дабы не поднимать шум. Мы укрылись в зарослях ольхи, дождались темноты и двинулись в обратный путь.

— И вот мы здесь, княже, — опять вмешался Кулмей.

Мстислав, босоногий, в белой исподней рубахе, подошел к десятникам и положил свои сильные руки им на плечи.

— Вы все сделали верно, други мои, — проговорил он. — Теперь идите и скажите хану Котяну, что я жду его в своем шатре. Пусть поторопится! И пусть захватит с собой Яруна. Ступайте!

Ашим и Кулмей отвесили князю поклон и скрылись за входным пологом.

Торопливо облачаясь в воинский наряд, Мстислав отдавал быстрые приказы слугам, которые стремглав срывались с места, спеша седлать коней и будить воевод. Мстислав запретил трубачам поднимать галичан обычной утренней побудкой. У него вдруг родился дерзкий замысел. Коль великий князь поступил с ним неблагородно, так и он отплатит Мстиславу Романовичу той же монетой!

«Пусть киевляне и черниговцы дрыхнут в своих станах, а я тем временем украду у них победу! — мстительно думал Мстислав Удатный. — Татары не ждут нападения. Я наведу на них галицко-волынские полки, сомну нехристей, захвачу всю их добычу! Упреки и обвинения Мстислава Романовича мне будут не страшны, ибо победителя не судят!»

Галицкие воеводы восприняли замысел Мстислава Удатного с глухим неудовольствием. Прозвучали голоса, что галичанам и волынянам может не хватить сил, чтобы разбить всю татарскую орду. На половцев же надежда плохая.

— Дружина каневского князя нам поможет, — стоял на своем Мстислав Удатный. — Мстислав Немой и его племянники в стороне не останутся, коль я позову их за собой. Чего вы оробели, бояре? Разве впервой нам малыми силами сильного врага бить, а?

Воеводы поворчали, но противиться воле своего князя не стали, веря в его неизменную удачу в сражениях. К луцкому князю и к его племянникам, а также в стан каневского князя были отправлены гонцы с наказом Мстислава Удатного без лишнего шума и сигналов труб поднимать полки на битву.

— Конница впереди пойдет, пешцам поспешать следом, — распорядился Мстислав Удатный. — Выступаем немедля!

* * *

Сквозь обрывки сна до слуха Владимира Рюриковича долетели взволнованные голоса его бояр, которые о чем-то спорили с княжескими гриднями, стоявшими на страже у входа в шатер. Князь вскочил с узкого походного ложа и выбежал из шатра, повинуясь какой-то подспудной тревоге.

— Что? Татары объявились? — с ходу выпалил Владимир Рюрикович, обращаясь к своим боярам.

— Похоже на то, княже, — пробасил воевода Премислав. — Половцы в своих становищах зашевелились. Ханы коней седлают!

— Волынские и галицкие полки уже куда-то выступили во всеоружии, — добавил боярин Смага. — Вон их стяги виднеются на косогоре!

Владимир Рюрикович вгляделся в даль поверх шатров своего стана, поверх тополиной рощи, раскинувшейся в низине по берегам ручья. За рощей низина повышалась в южном направлении, завершаясь широким пологим гребнем холма. По зеленому лугу, вверх по склону на рысях двигались стройные конные дружины галичан и волынян.